Так у Александра появился Учитель.
Кажется, он и голос Учителя слышал… точно не скажу. Но главным образом Учитель проявлялся во время сеансов рэйки, активно двигая руками Александра. Наш целитель, разумеется, тут же позвонил своей учительнице в Петербург. Люба ему разъяснила, что все это хорошо, правильно, что он «растет», и так и должно быть. Слушайся, мол, Учителя.
Ну что же делать – Александр начал слушаться.
Учитель начал принимать очень активное участие в жизни Александра.
Первым делом перестроилось питание «ученика». То есть, я не знаю, первым ли делом – но это было первое, что мы заметили. Учитель указывал, что Александр должен есть – с помощью все тех же движений рук. Я наблюдала это зрелище – Александр за столом. Его руки поднимаются над блюдами (мы что-то праздновали, и стол был хорошо накрыт), движутся как бы сами по себе, независимо от тела. (Конечно, при желании можно это симулировать. Но я уверена, что Александр не симулировал). Помавают кругами над одним блюдом, над другим, останавливаются над морковным салатом и нервно, крупными резкими движениями зачерпывают ложку, швыряют на тарелку Александра. Движутся дальше, двумя пальцами захватывают кусочек перца, швыряют.
Александр стал очень плохо себя чувствовать. Шла какая-то перестройка организма. Несколько раз становилось плохо с сердцем. Мы очень переживали…
Потом здоровье его несколько стабилизировалось. И изменения пошли полным ходом.
Помню одну из «малых встреч», на которой Александр кормил нас собственноручно приготовленным ужином. Надо сказать, до этого он относился к готовке, как все мужчины – может, и умел что-то, но не то, чтобы сам готовил. Теперь в доме готовил только он. Причем жена (И.) должна была есть то, что он готовит.
А готовил он так. «Учитель» двигал его руками, швыряя в кастрюлю все подряд – куски яблок, овощей, картофеля, картофельные очистки, соль, сахар, разные специи (точно так же он закупался на рынке – повинуясь указаниям «учителя»).
Самое интересное – то, что он готовил, получалось, по крайней мере, съедобным.
На той встрече он кормил нас запеканкой из «всего на свете», по описанному выше рецепту. Мне лично даже было вкусно.
Тогда он еще мог разговаривать нормально и вел себя адекватно.
Особым вниманием к человеку, способностью хоть к какой-то дружбе В. не отличался никогда. Часто во время разговора он погружался в задумчивость, взор его устремлялся вдаль, и мы понимали, что он сочиняет музыку.
Кстати, о музыке – последним произведением В. была «Роза мира». После этого он долго писал какие-то наметки к будущему грандиозному произведению: композитор задумал «озвучить» все 4 Евангелия! (Что вообще говорит об уровне его притязаний). Это произведение закончено не было. А где-то в начале всей своей «духовидческой» эпопеи, Александр заявил, что теперь навсегда отказался от музыки ради «религиозно-общественной деятельности». Насколько мне известно, это и до сих пор так – кажется, он действительно перестал заниматься творчеством (вопрос – осталась ли у него хотя бы способность к таковому…)
Короче говоря, Александр был человеком скорее нелюдимым, интровертированным. Теперь эти его качества еще усилились. Он стал проводить очень много времени в лесу. С людьми почти не общался. Уже тогда он перестал приходить на работу в издательство, заглядывал туда только изредка и ничего толком не делал. Мы с Костей крутились вдвоем, помогала и Лена (ее младший ребенок еще не ходил в сад). Уже тогда с Александром стало неприятно общаться, чувство собственного превосходства, и без того всегда сильное у него, выросло еще больше.
Кстати, я с ужасом узнала, что когда нас еще во Франкенеке не было, Александр и семья Кости уже начали конфликтовать. Причины были следующие: Александр, как обычно, предпочитал абсолютно все держать в своих руках и все решения принимать единолично. Особенно это не нравилось Лене. Она пыталась сама что-то организовать в обществе (например, материальную помощь больной внучке одной из членов общества, живущей в России) – Александр устраивал ей за это выговоры (как она могла без его ведома, через его голову!) Решения, которые принимались им по издательству совместно с Костей, могли в любую минуту быть изменены без оповещения остальных. Так, Александр самолично, вопреки договору с ребятами, заключил договор на издание книги с целителем Левшиновым. Эта книга, к слову, до сих пор лежит в издательстве мертвым грузом – такой литературе необходима раскрутка, на которую денег нет. Ну и множество других мелочей.
При этих конфликтах Александр позволял себе, например, такие высказывания: я значительно старше вас, и естественно, никакого равенства между нами быть не может (в принципе, он прав – но это так странно звучит после уверений о любви и равенстве в нашем обществе, после настоятельных требований называть всех на «ты» – он даже сказал Лене: «Если ты еще раз назовешь меня на „вы“, я не буду с тобой разговаривать»). Ну конечно, вы приехали из Казахстана… а мы все-таки – столичная интеллигенция. Также он намекал и на разницу в образовании.
Мне он такого не говорил, хотя ко мне все то же самое можно и отнести: я не образованна, молода, из провинции… Но и по отношению к нашим друзьям я считаю это хамством.
Ну вот, теперь все эти качества усилились в Александре. Иногда он вел себя довольно-таки хамски и по отношению к своей жене.
Наша реакция на все это была практически схожей: все мы сначала возмущались и недоумевали этим изменениям в Александре, а потом приняли их как должное и начали относиться к Александру, как к Учителю.
У меня этот процесс прошел довольно быстро. Возможно, потому, что я поначалу мало видела дурных проявлений Александра, со мной он был довольно мил, дома я с ним не общалась близко. В то же время он часто заговаривал со мной о чем-то возвышенном – что мне и льстило, да и просто было приятно и интересно.
Кроме того, я переезжала во Франкенек уже с четким пониманием того, что придется подчиняться Александру во всем.
В принципе, ничего плохого нет в подчинении старшим. Я сторонник иерархии, послушания (в частности, церковного). Конечно, это не должно переходить границы, во всем должна быть мера – ведь человек все равно отвечает за себя сам. Правда, мне казалось вначале, что наше общество должно быть более демократичным. Но когда передо мной жестко встал вопрос: отказаться от собственных мыслей и идей, от собственного творчества в обществе – или уйти из общества совсем – я выбрала первое. Уйти из общества? Для меня это было равнозначно тому, чтобы отвергнуть призыв Бога. Пойти против Бога. Навсегда завязнуть в болоте обыденности, уже без шанса на новый подъем…
Если путь к Богу лежит через подчинение Александру – что же, я на это готова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51