Нет, точно, к психотерапевту. И отпуск, отпуск! На Кипр или в Афонский санаторий, погонять в бильярд, сходить в кегельбан… Водные лыжи, холодное пиво, стереокино, полутемный зал, а рядом – девушка… Вон как та большеглазая красавица, которая вопит:
– Осанна сыну Давидову! Благословен грядущий во имя господне!
Как они его любят, а?
Жители Иерусалима дивились столь пышной процессии и спрашивали:
– Кто сей?
– Иисус, пророк из Назарета Галилейского, – отвечали мы.
Как и следовало ожидать, в храме Иисус устроил настоящий погром, разогнав покупателей и продавцов. Грохотали опрокинутые столы менял, звенела по камням мелочь, клокотали испуганные голуби, а среди всего этого бедлама возвышался Иисус и кричал, грозно подняв сжатый кулак:
– Написано: дом мой домом молитвы наречется! А вы сделали его вертепом разбойников!
Набившийся в здание храма люд уделял значительно больше внимания раскатившимся по полу монетам, кое-кто из апостолов, как я успел заметить, тоже соблазнился.
Ночевали мы в Вифании. Отойдя по естественной надобности за кусты, я неожиданно натолкнулся на Иисуса.
– Куда собрался на ночь, Иуда? – спросил он.
Сумерки скрадывали черты его лица, угадывалась только короткая бородка и поблескивающие глаза.
– Животом страдаю, Господи, – ответил я.
– Что, таблетки закончились? – насмешливо спросил Иисус. – Могу поделиться.
– Буду благодарен, – сказал я, стараясь держаться как можно более непринужденно.
Он запустил руку под одежду и, покопавшись там, положил мне в ладонь нечто маленькое и круглое. Капсула-шарик, видимо, какой-то антибиотик. Я сунул ее в рот и подождал, пока лекарство, пузырясь, растает под языком. Иисус молчал.
– Спасибо, – сказал я. – Чертова местная еда.
– Нужно было взять больший запас, – равнодушно сказал Иисус. – Как это сделал я. Так тебя прислали мне в помощь?
– Давай уточним вначале, кто тебя сюда отправил.
– Ватикан.
– Вот оно что! Как интересно получается: значит, Патриарх ничего не знал о том, что Папа послал сюда своего человека. И так всегда: не знает правая рука, что творит левая.
– А меня – Москва. Проследить, чтобы все произошло так, как должно произойти… Могу тебя обрадовать – тут шляется агент АК, а может быть, и двое.
– Я подозревал, – кивнул Иисус. – Петр и Андрей?
– Думаю, да.
– Попробуем направить их усилия в нужное русло… Кстати, меня зовут Дэвид. Или Давид. Давид Мейер.
– Олег. Олег Дивонис.
– Еврей?
– Ну неужели Москва послала бы в Иудею русского?
– Москва способна на всякое. – Он коротко рассмеялся. – Надо полагать, ты отбываешь после распятия?
– Согласно Библии, я должен повеситься. Вешаться я, само собой, не собираюсь, но должен еще присмотреть, чтобы все было в порядке с воскресением… Кстати, что ты там придумал на сей счет?
– Все продумано: перед казнью я приму биоконсервант, очень большую дозу, спокойно умру на кресте, а потом, через три дня, заработает вшитый вот сюда, – он похлопал себя по животу, – регенератор Прайори, который восстановит нормальную жизнедеятельность. Как видишь, Ватикан не поскупился.
– А если что-то пойдет не так?
– Я сижу здесь уже очень много лет. И годы не прошли для меня даром. Знаешь, ведь никто не мог знать, что я – человек. Постепенно я и сам начал верить, что я – сын божий. И Ватикан действовал, направляемый рукой господа нашего, когда посылал меня… Ведь не сказано, из какого времени должен прийти мессия, так отчего же не из будущего? Как ты думаешь, русский?
Ничего удивительного, я и сам бы сошел с ума, сиди здесь столько лет. Исцеления, пусть и при помощи лекарств грядущего, чудеса, толпы верующих. Он почувствовал себя сыном божьим.
– А что если он и есть сын божий? Ведь в самом деле… Мессия, пришедший из будущего…
– Хорошо, пусть все идет как идет.
– Да, хотел спросить, – вспомнил я. – Если ты из Ватикана, откуда знаешь песню Бернеса?
– Я родился и вырос в Калуге, – коротко ответил Иисус-Давид.
– Ясно… Ну, и что мы будем делать?
– Ты же знаешь евангельский текст, вот и делай свое дело. А я буду делать свое.
* * *
– Вы знаете, что через два дня будет пасха и сын человеческий предан будет на распятие, – напомнил Иисус апостолам.
В эти дни, насколько я помнил, иерусалимские первосвященники, книжники и старейшины собрались у Каиафы, где судили и рядили, как взять Иисуса хитростью и убить его. Стало быть, мой выход. Оставив ящик с казной на попечение Матфея, я сослался на живот и сказал, что пойду в город поискать лекаря.
– Что же ты не обратишься к Господу? – недоуменно спросил Матфей. – Он исцелил бы тебя мановением руки.
– Зачем утомлять Господа в том, от чего есть средства простые? Я скоро вернусь, а если кто спросит, куда пошел Иуда, так и скажи: в Иерусалим к лекарю.
Найти двор Каиафы оказалось несложно – я спросил дорогу у попавшегося на пути гончара, подкрепив вопрос монеткой. Стражник дома первосвященника довольно грубо остановил меня, но я поведал, что являюсь одним из учеников пресловутого Иисуса и имею что сказать почтенному Каиафе. Тогда меня препроводили в его покои, где Каиафа сидел в окружении своей шайки.
Первосвященник был стар и толст. Ноги его, украшенные синими варикозными венами, возлежали на скамеечке, а сам Каиафа сидел в огромном кресле и что-то прихлебывал из глиняной чашечки.
– Кто ты, что посмел явиться сюда? – вяло спросил он.
– Я – Иуда из Кериофа, ученик и казначей человека, прозванного Иисусом, царем Иудейским.
– И что ты хочешь сказать, Иуда?
– Что вы дадите мне, если я вам предам его?
Каиафа хмыкнул:
– Ты думаешь, что мы не обойдемся без твоих услуг? Завтра же я пошлю стражу, и она притащит Иисуса прямо сюда. Убирайся.
Так не пойдет, подумал я. Первосвященник рассуждает логично, но тогда зачем нужен я?
– Почтенный Каиафа, но остальные ученики скроют Иисуса, будет драка, возможно, ненужные жертвы. А я все проделаю тихо и быстро.
Каиафа поставил свою плошку и оглядел присутствующих, явно ожидая услышать их мнение. Какой-то долговязый книжник заметил:
– Он говорит дело, почтенный Каиафа.
– Да, так будет разумнее, – поддержал его степенный бородач. – Сколько ты просишь, ничтожный?
– О, тридцать сребреников, всего лишь тридцать сребреников, – забормотал я, кланяясь.
Кто-то фыркнул, Каиафа покачал головой:
– Недорого вы цените своего учителя… Что ж, будет по-твоему.
* * *
Моего отсутствия никто не заметил. Все готовились к седеру, еврейской пасхе, и в хлопотах визит Иуды в Иерусалим остался незамеченным. Когда же настал пасхальный вечер, все разлеглись за импровизированным столом, и уже в середине пиршества Иисус печально сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9
– Осанна сыну Давидову! Благословен грядущий во имя господне!
Как они его любят, а?
Жители Иерусалима дивились столь пышной процессии и спрашивали:
– Кто сей?
– Иисус, пророк из Назарета Галилейского, – отвечали мы.
Как и следовало ожидать, в храме Иисус устроил настоящий погром, разогнав покупателей и продавцов. Грохотали опрокинутые столы менял, звенела по камням мелочь, клокотали испуганные голуби, а среди всего этого бедлама возвышался Иисус и кричал, грозно подняв сжатый кулак:
– Написано: дом мой домом молитвы наречется! А вы сделали его вертепом разбойников!
Набившийся в здание храма люд уделял значительно больше внимания раскатившимся по полу монетам, кое-кто из апостолов, как я успел заметить, тоже соблазнился.
Ночевали мы в Вифании. Отойдя по естественной надобности за кусты, я неожиданно натолкнулся на Иисуса.
– Куда собрался на ночь, Иуда? – спросил он.
Сумерки скрадывали черты его лица, угадывалась только короткая бородка и поблескивающие глаза.
– Животом страдаю, Господи, – ответил я.
– Что, таблетки закончились? – насмешливо спросил Иисус. – Могу поделиться.
– Буду благодарен, – сказал я, стараясь держаться как можно более непринужденно.
Он запустил руку под одежду и, покопавшись там, положил мне в ладонь нечто маленькое и круглое. Капсула-шарик, видимо, какой-то антибиотик. Я сунул ее в рот и подождал, пока лекарство, пузырясь, растает под языком. Иисус молчал.
– Спасибо, – сказал я. – Чертова местная еда.
– Нужно было взять больший запас, – равнодушно сказал Иисус. – Как это сделал я. Так тебя прислали мне в помощь?
– Давай уточним вначале, кто тебя сюда отправил.
– Ватикан.
– Вот оно что! Как интересно получается: значит, Патриарх ничего не знал о том, что Папа послал сюда своего человека. И так всегда: не знает правая рука, что творит левая.
– А меня – Москва. Проследить, чтобы все произошло так, как должно произойти… Могу тебя обрадовать – тут шляется агент АК, а может быть, и двое.
– Я подозревал, – кивнул Иисус. – Петр и Андрей?
– Думаю, да.
– Попробуем направить их усилия в нужное русло… Кстати, меня зовут Дэвид. Или Давид. Давид Мейер.
– Олег. Олег Дивонис.
– Еврей?
– Ну неужели Москва послала бы в Иудею русского?
– Москва способна на всякое. – Он коротко рассмеялся. – Надо полагать, ты отбываешь после распятия?
– Согласно Библии, я должен повеситься. Вешаться я, само собой, не собираюсь, но должен еще присмотреть, чтобы все было в порядке с воскресением… Кстати, что ты там придумал на сей счет?
– Все продумано: перед казнью я приму биоконсервант, очень большую дозу, спокойно умру на кресте, а потом, через три дня, заработает вшитый вот сюда, – он похлопал себя по животу, – регенератор Прайори, который восстановит нормальную жизнедеятельность. Как видишь, Ватикан не поскупился.
– А если что-то пойдет не так?
– Я сижу здесь уже очень много лет. И годы не прошли для меня даром. Знаешь, ведь никто не мог знать, что я – человек. Постепенно я и сам начал верить, что я – сын божий. И Ватикан действовал, направляемый рукой господа нашего, когда посылал меня… Ведь не сказано, из какого времени должен прийти мессия, так отчего же не из будущего? Как ты думаешь, русский?
Ничего удивительного, я и сам бы сошел с ума, сиди здесь столько лет. Исцеления, пусть и при помощи лекарств грядущего, чудеса, толпы верующих. Он почувствовал себя сыном божьим.
– А что если он и есть сын божий? Ведь в самом деле… Мессия, пришедший из будущего…
– Хорошо, пусть все идет как идет.
– Да, хотел спросить, – вспомнил я. – Если ты из Ватикана, откуда знаешь песню Бернеса?
– Я родился и вырос в Калуге, – коротко ответил Иисус-Давид.
– Ясно… Ну, и что мы будем делать?
– Ты же знаешь евангельский текст, вот и делай свое дело. А я буду делать свое.
* * *
– Вы знаете, что через два дня будет пасха и сын человеческий предан будет на распятие, – напомнил Иисус апостолам.
В эти дни, насколько я помнил, иерусалимские первосвященники, книжники и старейшины собрались у Каиафы, где судили и рядили, как взять Иисуса хитростью и убить его. Стало быть, мой выход. Оставив ящик с казной на попечение Матфея, я сослался на живот и сказал, что пойду в город поискать лекаря.
– Что же ты не обратишься к Господу? – недоуменно спросил Матфей. – Он исцелил бы тебя мановением руки.
– Зачем утомлять Господа в том, от чего есть средства простые? Я скоро вернусь, а если кто спросит, куда пошел Иуда, так и скажи: в Иерусалим к лекарю.
Найти двор Каиафы оказалось несложно – я спросил дорогу у попавшегося на пути гончара, подкрепив вопрос монеткой. Стражник дома первосвященника довольно грубо остановил меня, но я поведал, что являюсь одним из учеников пресловутого Иисуса и имею что сказать почтенному Каиафе. Тогда меня препроводили в его покои, где Каиафа сидел в окружении своей шайки.
Первосвященник был стар и толст. Ноги его, украшенные синими варикозными венами, возлежали на скамеечке, а сам Каиафа сидел в огромном кресле и что-то прихлебывал из глиняной чашечки.
– Кто ты, что посмел явиться сюда? – вяло спросил он.
– Я – Иуда из Кериофа, ученик и казначей человека, прозванного Иисусом, царем Иудейским.
– И что ты хочешь сказать, Иуда?
– Что вы дадите мне, если я вам предам его?
Каиафа хмыкнул:
– Ты думаешь, что мы не обойдемся без твоих услуг? Завтра же я пошлю стражу, и она притащит Иисуса прямо сюда. Убирайся.
Так не пойдет, подумал я. Первосвященник рассуждает логично, но тогда зачем нужен я?
– Почтенный Каиафа, но остальные ученики скроют Иисуса, будет драка, возможно, ненужные жертвы. А я все проделаю тихо и быстро.
Каиафа поставил свою плошку и оглядел присутствующих, явно ожидая услышать их мнение. Какой-то долговязый книжник заметил:
– Он говорит дело, почтенный Каиафа.
– Да, так будет разумнее, – поддержал его степенный бородач. – Сколько ты просишь, ничтожный?
– О, тридцать сребреников, всего лишь тридцать сребреников, – забормотал я, кланяясь.
Кто-то фыркнул, Каиафа покачал головой:
– Недорого вы цените своего учителя… Что ж, будет по-твоему.
* * *
Моего отсутствия никто не заметил. Все готовились к седеру, еврейской пасхе, и в хлопотах визит Иуды в Иерусалим остался незамеченным. Когда же настал пасхальный вечер, все разлеглись за импровизированным столом, и уже в середине пиршества Иисус печально сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9