Все в порядке. – Сунсукэ быстро все простил.
За то короткое время, что он не видел Юити, юноша изменился. Его слова, каждое слово, было полно взрослых тайн. Все многочисленные раны, которые он раньше откровенно обнажал перед Сунсукэ, теперь были крепко перевязаны антисептическими повязками. С виду Юити казался беззаботным молодым человеком.
«Пусть себе лжет, – подумал Сунсукэ. – Видимо, он вышел из возраста признаний. Всё равно искренность его возраста написана у него на лбу. Это – искренность, присущая возрасту, который предпочитает ложь признанию».
Вслух он спросил:
– Как госпожа Кабураги?
– Я теперь всегда рядом с ней, – ответил Юити, решив, что Сунсукэ наверняка слышал о том, что он стал личным секретарем. – Она жить не может без того, чтобы я не находился поблизости и не любезничал с ней. Через некоторое время она уговорила своего мужа взять меня к себе личным секретарем. Теперь мы можем видеться не реже чем раз в три дня.
– Эта женщина стала терпеливой, не так ли? Она не привыкла быть в положении того, кто таким образом вкрадывается в доверие к другим, верно?
Юити возражал ему голосом, звенящим от нервозности:
– Все равно, теперь она стала именно такой.
– Ты её защищаешь! Ты ведь не влюбился в неё, не так ли?
Юити почти рассмеялся оттого, что Сунсукэ совсем не понял намека.
Однако кроме как об этом, говорить им было не о чем. Они были очень похожи на двух влюбленных, которые пришли на свидание, обдумав все, что скажут друг другу, когда встретятся, а когда, наконец, встретились, обо всем забыли.
Сунсукэ пришлось вернуться к своему изначальному предложению:
– Сегодня вечером я еду в Киото.
– Неужели? – Юити посмотрел на его чемодан без малейшего интереса.
– Как ты на это смотришь? Хочешь поехать со мной?
– Сегодня вечером? – Глаза юноши расширились.
– Когда ты позвонил мне, я решил уехать сразу же, сегодня вечером. Смотри, у меня два билета в спальный вагон, один – твой.
– Но я…
– Позвони домой и скажи им, что все будет в порядке. Позволь мне переговорить с ними и извиниться за тебя. Мы остановимся в отеле «Ракуё», прямо перед станцией. Позвони госпоже Кабураги тоже, она может уладить все с князем. По крайней мере, она мне доверяет. Побудь со мной этим вечером до отъезда. Мы можем пойти куда ты захочешь.
– Но моя работа…
– Время от времени имеет смысл выбросить работу из головы.
– Но мои экзамены…
– Я куплю тебе учебники, нужные для подготовки. Через пару-тройку дней путешествия ты с удовольствием их почитаешь. Хорошо, Ю-тян? У тебя усталое лицо. Путешествие – вот лучшее лекарство. В Киото ты позабудешь обо всем на свете.
Юити снова почувствовал себя бессильным перед этой странной силой. Он подумал минуту и согласился. В действительности, хоть он сам и не осознавал этого, поспешный отъезд был как раз тем, к чему он стремился всем сердцем. Если бы не подвернулась такая возможность, это унылое воскресенье определенно подвигло бы его отправиться куда-нибудь.
Сунсукэ позаботился о двух телефонных звонках. Страсть придавала ему необыкновенные силы. До отправления ночного поезда оставалось еще восемь часов. Он подумал о гостях, которые его ждут, и только ради того, чтобы Юити немного отвлекся, потратил это время на кино, танцзалы и рестораны. Юити не обращал внимания на своего престарелого покровителя. Сунсукэ же был вполне счастлив. Испробовав городские развлечения, они шли, довольные, по улицам. Юити неё багаж Сунсукэ, который старался идти широкими шагами молодого человека. Оба упивались свободой от того, что им не нужно больше возвращаться к привычному ритму жизни этой ночью.
– Сегодня мне всё равно не хотелось возвращаться домой, – сказал Юити.
– Это бывает, когда ты молод. Но бывают дни, когда кажется, что живешь какой-то крысиной жизнью, и ты ненавидишь такую жизнь больше, чем всегда.
– И что же делать в такие дни?
– Прогрызть время, как это делают крысы. Ты грызешь, получается маленькая дырочка. Несмотря на то, что ты не можешь убежать через нее, можешь, по крайней мере, высунуть нос наружу.
Они увидели другое такси, остановили его и велели ехать на вокзал.
Глава 16
В ПОИСКАХ ЛИЧНОСТИ
В полдень того же дня они приехали в Киото, Сунсукэ нанял такси и повез Юити знакомиться с храмом Дайго. Когда машина проезжала мимо неприветливых полей долины Ямасина, создавалось впечатление, будто разматываешь потемневший от времени свиток какой-то средневековой легенды. Несколько заключенных из местной тюрьмы ремонтировали дорогу. Их можно было рассмотреть за окошком, а некоторые из них вытягивали шеи, чтобы заглянуть в машину. Рабочая одежда на них была темно-синего цвета, напоминающего о северном море.
– Бедняги, – сказал молодой человек.
– А я не чувствую жалости, я ничего не чувствую, – сказал старик. – Когда доживешь до моих лет, полагаю, и ты станешь таким же – невосприимчивым даже к страху, что подобное может произойти в твоем воображении. И не только, известность производит странный эффект. Неимоверное число людей, о которых я и вспомнить не могу, бросаются ко мне и смотрят так, словно я им что-то должен. Короче говоря, я стою перед дилеммой, когда от меня ожидают бесчисленное множество эмоциональных ответов. Если у меня не возникает эмоций по требованию, меня клеймят сущей скотиной. Сочувствие к печали, альтруизм по отношению к бедным, радость успехам, понимание любви – в моем эмоциональном банке, как таковом, я должен всегда иметь наличное золото для бесчисленных конвертируемых расписок, имеющих хождение в обществе. Если у меня его нет, вера в банк падает. Поскольку я изо всех сил стараюсь не оправдывать доверия, я доволен.
Такси проехало через саммон храма Дайго и остановилось перед павильоном Самбоин . В квадратном саду с его знаменитыми плачущими вишневыми деревьями царствовала зима, отдав приказ всему обрести квадратные формы, – зима, которую следует искусственно поддерживать. Это ощущение усиливалось, пока они поднимались к входу с двумя большими иероглифами «рэнхо» , обозначающими красно-синего феникса , написанными на цельнолистовом экране, и пока их провожали к стульям в солнечном выступе садового павильона. Сад был настолько заполнен искусственной зимой, таким ухоженным, таким абстрактным, таким сдержанным, так тщательно распланированным, что в нём не оставалось места, куда можно было бы впустить настоящую зиму. Рядом с каждой скалой, с каждым камнем чувствовался изящный образ зимы. Островок в центре был украшен стройными соснами, небольшой водопадик в юго-восточной части сада замерз. Искусственная горная крепость, занимающая южную часть, была окружена по большей части вечнозелеными растениями. Благодаря этому даже в это время года впечатление было далеко не слабым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
За то короткое время, что он не видел Юити, юноша изменился. Его слова, каждое слово, было полно взрослых тайн. Все многочисленные раны, которые он раньше откровенно обнажал перед Сунсукэ, теперь были крепко перевязаны антисептическими повязками. С виду Юити казался беззаботным молодым человеком.
«Пусть себе лжет, – подумал Сунсукэ. – Видимо, он вышел из возраста признаний. Всё равно искренность его возраста написана у него на лбу. Это – искренность, присущая возрасту, который предпочитает ложь признанию».
Вслух он спросил:
– Как госпожа Кабураги?
– Я теперь всегда рядом с ней, – ответил Юити, решив, что Сунсукэ наверняка слышал о том, что он стал личным секретарем. – Она жить не может без того, чтобы я не находился поблизости и не любезничал с ней. Через некоторое время она уговорила своего мужа взять меня к себе личным секретарем. Теперь мы можем видеться не реже чем раз в три дня.
– Эта женщина стала терпеливой, не так ли? Она не привыкла быть в положении того, кто таким образом вкрадывается в доверие к другим, верно?
Юити возражал ему голосом, звенящим от нервозности:
– Все равно, теперь она стала именно такой.
– Ты её защищаешь! Ты ведь не влюбился в неё, не так ли?
Юити почти рассмеялся оттого, что Сунсукэ совсем не понял намека.
Однако кроме как об этом, говорить им было не о чем. Они были очень похожи на двух влюбленных, которые пришли на свидание, обдумав все, что скажут друг другу, когда встретятся, а когда, наконец, встретились, обо всем забыли.
Сунсукэ пришлось вернуться к своему изначальному предложению:
– Сегодня вечером я еду в Киото.
– Неужели? – Юити посмотрел на его чемодан без малейшего интереса.
– Как ты на это смотришь? Хочешь поехать со мной?
– Сегодня вечером? – Глаза юноши расширились.
– Когда ты позвонил мне, я решил уехать сразу же, сегодня вечером. Смотри, у меня два билета в спальный вагон, один – твой.
– Но я…
– Позвони домой и скажи им, что все будет в порядке. Позволь мне переговорить с ними и извиниться за тебя. Мы остановимся в отеле «Ракуё», прямо перед станцией. Позвони госпоже Кабураги тоже, она может уладить все с князем. По крайней мере, она мне доверяет. Побудь со мной этим вечером до отъезда. Мы можем пойти куда ты захочешь.
– Но моя работа…
– Время от времени имеет смысл выбросить работу из головы.
– Но мои экзамены…
– Я куплю тебе учебники, нужные для подготовки. Через пару-тройку дней путешествия ты с удовольствием их почитаешь. Хорошо, Ю-тян? У тебя усталое лицо. Путешествие – вот лучшее лекарство. В Киото ты позабудешь обо всем на свете.
Юити снова почувствовал себя бессильным перед этой странной силой. Он подумал минуту и согласился. В действительности, хоть он сам и не осознавал этого, поспешный отъезд был как раз тем, к чему он стремился всем сердцем. Если бы не подвернулась такая возможность, это унылое воскресенье определенно подвигло бы его отправиться куда-нибудь.
Сунсукэ позаботился о двух телефонных звонках. Страсть придавала ему необыкновенные силы. До отправления ночного поезда оставалось еще восемь часов. Он подумал о гостях, которые его ждут, и только ради того, чтобы Юити немного отвлекся, потратил это время на кино, танцзалы и рестораны. Юити не обращал внимания на своего престарелого покровителя. Сунсукэ же был вполне счастлив. Испробовав городские развлечения, они шли, довольные, по улицам. Юити неё багаж Сунсукэ, который старался идти широкими шагами молодого человека. Оба упивались свободой от того, что им не нужно больше возвращаться к привычному ритму жизни этой ночью.
– Сегодня мне всё равно не хотелось возвращаться домой, – сказал Юити.
– Это бывает, когда ты молод. Но бывают дни, когда кажется, что живешь какой-то крысиной жизнью, и ты ненавидишь такую жизнь больше, чем всегда.
– И что же делать в такие дни?
– Прогрызть время, как это делают крысы. Ты грызешь, получается маленькая дырочка. Несмотря на то, что ты не можешь убежать через нее, можешь, по крайней мере, высунуть нос наружу.
Они увидели другое такси, остановили его и велели ехать на вокзал.
Глава 16
В ПОИСКАХ ЛИЧНОСТИ
В полдень того же дня они приехали в Киото, Сунсукэ нанял такси и повез Юити знакомиться с храмом Дайго. Когда машина проезжала мимо неприветливых полей долины Ямасина, создавалось впечатление, будто разматываешь потемневший от времени свиток какой-то средневековой легенды. Несколько заключенных из местной тюрьмы ремонтировали дорогу. Их можно было рассмотреть за окошком, а некоторые из них вытягивали шеи, чтобы заглянуть в машину. Рабочая одежда на них была темно-синего цвета, напоминающего о северном море.
– Бедняги, – сказал молодой человек.
– А я не чувствую жалости, я ничего не чувствую, – сказал старик. – Когда доживешь до моих лет, полагаю, и ты станешь таким же – невосприимчивым даже к страху, что подобное может произойти в твоем воображении. И не только, известность производит странный эффект. Неимоверное число людей, о которых я и вспомнить не могу, бросаются ко мне и смотрят так, словно я им что-то должен. Короче говоря, я стою перед дилеммой, когда от меня ожидают бесчисленное множество эмоциональных ответов. Если у меня не возникает эмоций по требованию, меня клеймят сущей скотиной. Сочувствие к печали, альтруизм по отношению к бедным, радость успехам, понимание любви – в моем эмоциональном банке, как таковом, я должен всегда иметь наличное золото для бесчисленных конвертируемых расписок, имеющих хождение в обществе. Если у меня его нет, вера в банк падает. Поскольку я изо всех сил стараюсь не оправдывать доверия, я доволен.
Такси проехало через саммон храма Дайго и остановилось перед павильоном Самбоин . В квадратном саду с его знаменитыми плачущими вишневыми деревьями царствовала зима, отдав приказ всему обрести квадратные формы, – зима, которую следует искусственно поддерживать. Это ощущение усиливалось, пока они поднимались к входу с двумя большими иероглифами «рэнхо» , обозначающими красно-синего феникса , написанными на цельнолистовом экране, и пока их провожали к стульям в солнечном выступе садового павильона. Сад был настолько заполнен искусственной зимой, таким ухоженным, таким абстрактным, таким сдержанным, так тщательно распланированным, что в нём не оставалось места, куда можно было бы впустить настоящую зиму. Рядом с каждой скалой, с каждым камнем чувствовался изящный образ зимы. Островок в центре был украшен стройными соснами, небольшой водопадик в юго-восточной части сада замерз. Искусственная горная крепость, занимающая южную часть, была окружена по большей части вечнозелеными растениями. Благодаря этому даже в это время года впечатление было далеко не слабым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124