Вещь-легенда, о которой немногие посвященные говорили шепотом и в существование которой не слишком и верили. Но Цинкург здесь! Передо мной!
Это был идеально круглый, около полуметра в диаметре, шар. Он сразу приковывал взгляд. Невозможно было определить, какого он цвета, что там внутри, какие рисунки переплетаются в его глубине. Он лежал на массивной подставке из золота и платины, изображавшей свернутую в кольцо змею.
Цинкург был самой большой драгоценностью ордена, и каждый сын Тьмы, в случае необходимости ни на секунду не задумываясь, должен был отдать жизнь, чтобы сохранить не только его, но и тайну его существования.
- Знаешь ли ты, презренный Хаункас, пред кем судьба даровала тебе счастье предстать в сей миг? - глухой негромкий голос Карвена был так же бесстрастен, как и его лицо.
- Еще бы мне не знать этого, брат! Я перевидал на своем веку немало Мудрых, - развел я руками и увидел, как нахмурился турок и как ухмыльнулся в густую бороду Долкмен.
- Суд Мудрых будет разумен и справедлив, - просипел или прокашлял Лагут, - а смерть твоя заслужена.
- Что это за суд и насколько он справедлив, если еще до того, как он начался, меня называют мертвецом?
- Замкни свои уста, Магистр, - медленно приподнял руку Карвен. - Мы начинаем. Ты виновен в смерти Мудрого. Ты виновен в неповиновении. Ты виновен в крушении планов Ордена при дворе шведского короля Карла и султана Селима Великолепного… Ты виновен… виновен… виновен…
Он довольно долго излагал прегрешения Магистра Хаункаса, и, могу уверить, они были велики, а глубина его падения неизмерима.
- Что ты можешь сказать? Какие найдешь слова оправдания, способные хоть немного умалить вред, который ты причинил нашему делу? - пропыхтел Лагут, и темные пятна на его смуглой коже стали отчетливее.
- Я пришел сам, надеясь на ваш разум и справедливость, или я ошибаюсь? Разве это вы поймали меня? Вам бы никогда не найти Магистра Хаункаса! Это удавалось немногим, а те, кто сумел совершить подобное, теперь вряд ли могут поведать о своем успехе. Хочу уверить вас - имеющие уши да услышат, - все, что я делал, всегда было направлено на служение Делу! На служение трижды проклятому и трижды вознесенному Люциферу. На служение Ордену. Если бы Князь Тьмы взвесил дела мои на весах своих, бесстрастно и честно, то весы склонились бы в мою пользу.
Я перевел дыхание. А потом с новым напором продолжил:
- Где ваша мудрость, о, Мудрые? Вы готовы отправить в пекло Магистра Хаункаса, который так много сделал во имя Тьмы и готов сделать еще больше! Вы готовы бросить в бездну того, кого надлежало бы вознести к вершинам! Вы же знаете, как нужен Магистр Хаункас Ордену и как не хватало его все эти годы. Я призываю к вашему холодному разуму, ибо, идя по дороге чувств, вы удаляетесь от нашего Дела.
- Твой язык так же длинен, как список твоих негодных деяний, Хаункас. - Турок потер свои шершавые руки, звук был такой, будто трется пергамент, мотнул головой, словно бык. - И это лишний раз свидетельствует о том, что ты заслуживаешь самого сурового приговора. Я за смерть… За серую смерть. - Он ударил жезлом, который держал в руке, о рукоятку кресла.
Мурашки побежали по моему телу. Серая смерть. Что это такое, я не знал достоверно, но слышал, что это нечто настолько страшное, что колесование и варка в кипящем котле по сравнению с ней просто оздоровительные процедуры. Серая смерть не только приносит страдания истерзанному телу, но и не оставляет душу казненного в вечных путешествиях по миру загробному.
- Серая смерть, - кивнул Карвен, и его жезл тоже ударился о подлокотник.
- Хаункас, ты мне симпатичен, - улыбнулся во весь рот Долкмен, при этом весь его вид выражал доброжелательность и радушие. - Было бы просто неуважением к тебе избавить тебя от такого забавного приключения… Серая смерть!
Третий удар возвестил о том, что решение принято, и теперь мне даже не позволят покончить жизнь самоубийством - ведь это было бы равносильно бегству от настоящего наказания.
- Завтра, в ночь полнолуния, ты Магистр Хаункас, будешь подвергнут обряду серой смерти и уйдешь по серому кругу во искупление вины своей и в назидание каждому, в чьей душе прорастают зерна своеволия и предательства, - возвестил Карвен, речь его текла медленно, монотонно, и от этого сказанное им приобретало еще большую весомость. - Ты хочешь еще что-нибудь сказать? Говори. Но не уверен, что ты будешь услышан.
- Вы очень дурно поступаете со мной, - покачал я головой. - Я не заслужил серой смерти. Я хочу предложить нечто другое.
- У тебя есть предложение? О мой слух! - удивленно развел руками турок. - Не изменяет ли он мне? Верно ли я понимаю этот варварский европейский язык? У приговоренного к серой смерти есть предложение…
Он пыхтел как самовар, которых я немало насмотрелся в заснеженной России.
- Да. Подумав, я все-таки решил не оставлять службу Ордену, если только меня проведут через первые врата и нарекут Мудрым. Это было бы честно, поскольку, по принятым правилам, после кончины Судзбака Ленивого, который, признаю, отошел в мир иной не без моей помощи, я должен был занять его место. Сожалею, что мне тогда не довелось выразить свое согласие на это, так как срочные дела потребовали моего присутствия в других местах. Но сейчас я выражаю свое согласие здесь, перед магическим камнем.
- Он лишился ума, - участливо вздохнул итальянец и улыбнулся открытой улыбкой. - Хаункас оказался слаб и не вынес мысли о серой смерти.
- Уведите его! - резко махнул рукой турок, будто хотел ладонью срубить мою голову.
- Стойте! - громко и властно крикнул я, и это был голос Магистра Хаункаса, привыкшего повелевать людьми и обстоятельствами. Я выхватил из-за пазухи тщательно скрываемый до сего момента предмет. Это был Жезл Мудрых, сделанный из серебра, кости и бронзы. Жезл, столетия назад утраченный Орденом и возвращающийся лишь сейчас моими стараниями. - Посмотрите, какая красивая вещь. Вам очень недоставало ее, не правда ли? Так кто же из вас, братья, готов обречь на серую смерть держателя Жезла Зари?
Камень на конце Жезла величиной с большую медную монету сиял ровным сиреневым светом, и невозможно было рассмотреть, что у него внутри, зато легко понять, что он и магический камень Цинкург - одной природы. Монахи, бросившиеся ко мне по приказу турка, отшатнулись словно увидели привидение, Лицо итальянца удивленно вытянулось. Лагут, казалось, стал расплываться на своем стуле.
Карвен же, который не повел и бровью, кивнул слугам:
- Оставьте его.
- Ну вот, брат Карвен, ты начинаешь вести себя разумнее, - вежливо поклонился я аббату, приложив ладонь к груди. - Вы не любите меня, Мудрые, а за что? Я раньше не был знаком ни с кем из вас. Я не причинил вам никакого вреда, лишь очистил место от тех, кто гордо возвышался на этих креслах до вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Это был идеально круглый, около полуметра в диаметре, шар. Он сразу приковывал взгляд. Невозможно было определить, какого он цвета, что там внутри, какие рисунки переплетаются в его глубине. Он лежал на массивной подставке из золота и платины, изображавшей свернутую в кольцо змею.
Цинкург был самой большой драгоценностью ордена, и каждый сын Тьмы, в случае необходимости ни на секунду не задумываясь, должен был отдать жизнь, чтобы сохранить не только его, но и тайну его существования.
- Знаешь ли ты, презренный Хаункас, пред кем судьба даровала тебе счастье предстать в сей миг? - глухой негромкий голос Карвена был так же бесстрастен, как и его лицо.
- Еще бы мне не знать этого, брат! Я перевидал на своем веку немало Мудрых, - развел я руками и увидел, как нахмурился турок и как ухмыльнулся в густую бороду Долкмен.
- Суд Мудрых будет разумен и справедлив, - просипел или прокашлял Лагут, - а смерть твоя заслужена.
- Что это за суд и насколько он справедлив, если еще до того, как он начался, меня называют мертвецом?
- Замкни свои уста, Магистр, - медленно приподнял руку Карвен. - Мы начинаем. Ты виновен в смерти Мудрого. Ты виновен в неповиновении. Ты виновен в крушении планов Ордена при дворе шведского короля Карла и султана Селима Великолепного… Ты виновен… виновен… виновен…
Он довольно долго излагал прегрешения Магистра Хаункаса, и, могу уверить, они были велики, а глубина его падения неизмерима.
- Что ты можешь сказать? Какие найдешь слова оправдания, способные хоть немного умалить вред, который ты причинил нашему делу? - пропыхтел Лагут, и темные пятна на его смуглой коже стали отчетливее.
- Я пришел сам, надеясь на ваш разум и справедливость, или я ошибаюсь? Разве это вы поймали меня? Вам бы никогда не найти Магистра Хаункаса! Это удавалось немногим, а те, кто сумел совершить подобное, теперь вряд ли могут поведать о своем успехе. Хочу уверить вас - имеющие уши да услышат, - все, что я делал, всегда было направлено на служение Делу! На служение трижды проклятому и трижды вознесенному Люциферу. На служение Ордену. Если бы Князь Тьмы взвесил дела мои на весах своих, бесстрастно и честно, то весы склонились бы в мою пользу.
Я перевел дыхание. А потом с новым напором продолжил:
- Где ваша мудрость, о, Мудрые? Вы готовы отправить в пекло Магистра Хаункаса, который так много сделал во имя Тьмы и готов сделать еще больше! Вы готовы бросить в бездну того, кого надлежало бы вознести к вершинам! Вы же знаете, как нужен Магистр Хаункас Ордену и как не хватало его все эти годы. Я призываю к вашему холодному разуму, ибо, идя по дороге чувств, вы удаляетесь от нашего Дела.
- Твой язык так же длинен, как список твоих негодных деяний, Хаункас. - Турок потер свои шершавые руки, звук был такой, будто трется пергамент, мотнул головой, словно бык. - И это лишний раз свидетельствует о том, что ты заслуживаешь самого сурового приговора. Я за смерть… За серую смерть. - Он ударил жезлом, который держал в руке, о рукоятку кресла.
Мурашки побежали по моему телу. Серая смерть. Что это такое, я не знал достоверно, но слышал, что это нечто настолько страшное, что колесование и варка в кипящем котле по сравнению с ней просто оздоровительные процедуры. Серая смерть не только приносит страдания истерзанному телу, но и не оставляет душу казненного в вечных путешествиях по миру загробному.
- Серая смерть, - кивнул Карвен, и его жезл тоже ударился о подлокотник.
- Хаункас, ты мне симпатичен, - улыбнулся во весь рот Долкмен, при этом весь его вид выражал доброжелательность и радушие. - Было бы просто неуважением к тебе избавить тебя от такого забавного приключения… Серая смерть!
Третий удар возвестил о том, что решение принято, и теперь мне даже не позволят покончить жизнь самоубийством - ведь это было бы равносильно бегству от настоящего наказания.
- Завтра, в ночь полнолуния, ты Магистр Хаункас, будешь подвергнут обряду серой смерти и уйдешь по серому кругу во искупление вины своей и в назидание каждому, в чьей душе прорастают зерна своеволия и предательства, - возвестил Карвен, речь его текла медленно, монотонно, и от этого сказанное им приобретало еще большую весомость. - Ты хочешь еще что-нибудь сказать? Говори. Но не уверен, что ты будешь услышан.
- Вы очень дурно поступаете со мной, - покачал я головой. - Я не заслужил серой смерти. Я хочу предложить нечто другое.
- У тебя есть предложение? О мой слух! - удивленно развел руками турок. - Не изменяет ли он мне? Верно ли я понимаю этот варварский европейский язык? У приговоренного к серой смерти есть предложение…
Он пыхтел как самовар, которых я немало насмотрелся в заснеженной России.
- Да. Подумав, я все-таки решил не оставлять службу Ордену, если только меня проведут через первые врата и нарекут Мудрым. Это было бы честно, поскольку, по принятым правилам, после кончины Судзбака Ленивого, который, признаю, отошел в мир иной не без моей помощи, я должен был занять его место. Сожалею, что мне тогда не довелось выразить свое согласие на это, так как срочные дела потребовали моего присутствия в других местах. Но сейчас я выражаю свое согласие здесь, перед магическим камнем.
- Он лишился ума, - участливо вздохнул итальянец и улыбнулся открытой улыбкой. - Хаункас оказался слаб и не вынес мысли о серой смерти.
- Уведите его! - резко махнул рукой турок, будто хотел ладонью срубить мою голову.
- Стойте! - громко и властно крикнул я, и это был голос Магистра Хаункаса, привыкшего повелевать людьми и обстоятельствами. Я выхватил из-за пазухи тщательно скрываемый до сего момента предмет. Это был Жезл Мудрых, сделанный из серебра, кости и бронзы. Жезл, столетия назад утраченный Орденом и возвращающийся лишь сейчас моими стараниями. - Посмотрите, какая красивая вещь. Вам очень недоставало ее, не правда ли? Так кто же из вас, братья, готов обречь на серую смерть держателя Жезла Зари?
Камень на конце Жезла величиной с большую медную монету сиял ровным сиреневым светом, и невозможно было рассмотреть, что у него внутри, зато легко понять, что он и магический камень Цинкург - одной природы. Монахи, бросившиеся ко мне по приказу турка, отшатнулись словно увидели привидение, Лицо итальянца удивленно вытянулось. Лагут, казалось, стал расплываться на своем стуле.
Карвен же, который не повел и бровью, кивнул слугам:
- Оставьте его.
- Ну вот, брат Карвен, ты начинаешь вести себя разумнее, - вежливо поклонился я аббату, приложив ладонь к груди. - Вы не любите меня, Мудрые, а за что? Я раньше не был знаком ни с кем из вас. Я не причинил вам никакого вреда, лишь очистил место от тех, кто гордо возвышался на этих креслах до вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92