И как редки оперативники такого класса, как вы. Я не привык разбрасываться капиталами. Вы пригодитесь нам еще.
– На исследовательской планете?
– И там тоже… Наши умники с научными степенями затевают в институте тонких биоструктур нечто любопытное. И у меня есть предчувствие, что скоро это место станет очень горячим.
– Считайте, пилюля подслащена.
– Там будет горячо, Форст. Мне нужен там такой человек, как вы… Но сначала вы выполните кое-какую работу. До откомандирования.
– Слушаю, сэр.
– Вы должны будете встретиться с одним вашим знакомым и заглянуть в одно знакомое вам место.
– Какое именно?
– Долго объяснять. Подробный инструктаж вы получите на корабле.
– Я все понял…
Действительно, на скоростном малом рейдере, вылетевшем на следующий день, Динозавр получил подробный инструктаж. И встретил там старого знакомого – Черного шамана. А направлялся рейдер на Ботсвану…
***
В первое время Сомову было не до того, чтобы строить далеко идущие планы. Сначала – работа с учеными и представителями спецслужб. Потом – бесполезный месяц психологической реабилитации в психоразгрузочном центре на курортной планете Московитянской Федерации Черномории. Впрочем, идея была с самого начала неважная. Сомов знал, что никакие ионные ванны и лучевые массажеры, никакая цветотерапия, биомагнитные и эфирные стимуляторы, нейроблокираторы, подсознательные гипнотерапевты и традиционные психоаналитики не помогут. Он сам должен преодолеть свою боль. И сам должен решать, в здравом уме и доброй памяти, не напичканный психомедикаментозными средствами и не накачанный волновиками, как жить дальше. А боль не оставляла его ни на миг. Неустанно мучили картины горящего госпиталя, гибнущих друзей, разорванных на части больных. Порой и жить не хотелось.
Однажды он решил все для себя. Жить надо. Он выжил, когда за ним гнались охотники за головами и аризонские головорезы. Он выжил и одолел призраков подземелья. Он прошел через город приоров. И вовсе не для того, чтобы увять как одуванчик, погрязнуть в своих комплексах. Он должен жить и продолжать делать свое дело хотя бы в память о тех, кого он потерял.
Утром он пришел в кабинет своего лечащего психотерапевта.
– Вы отлично выглядите, – бодро сказал психотерапевт, отмечая про себя, что выглядит сегодня госпитальер хуже некуда. Врач по показаниям аппаратуры знал, что Сомов всю ночь не сомкнул глаз, метался по комнате, не находя себе места.
– Да. Все в порядке.
– На следующую неделю мне хотелось бы, чтобы вы прошли курс…
– Стоп, стоп, – махнул рукой Сомов. – Никакой следующей недели.
– Почему?
– Я заказал место на ближайшем лайнере на Моковию. Я улетаю.
– По-моему, это не лучшая мысль, – покачал головой психотерапевт. – С душевным здоровьем не шутят. Последствия стрессовой ситуации еще не изжиты. Вы рискуете срывом.
– Все решено. Я улетаю.
Психотерапевт внимательно посмотрел на Сомова. И вдруг понял, чем его больше всего поразил сегодняшний Сомов. Да, госпитальер неважно выглядел. Да, ночь далась ему нелегко. Но глаза его горели. Он был преисполнен идеей.
«Значит, перелом произошел», -удовлетворенно отметил психотерапевт, который прекрасно знал, что, несмотря на огромные достижения в медицине, психика человека до сих пор самая загадочная и тонкая вещь. И никакая наука не поможет человеку построить нормально свою жизнь, если он сам этого не захочет.
– И что вы будете делать в Санкт-Петербурге? – спросил психотерапевт.
– То же, что делал всю жизнь – работать
– Вы правы, – кивнул психотерапевт. – Так будет лучше. Удачи вам, коллега.
– Спасибо…
Рейсовый суперлайнер «Ладога» отделился от орбитальной черноморской станции. Несколько дней, пока он скользил по надпространству, Сомов въезжал в ситуацию, касающуюся его профессии. Последние месяцы все мысли о ней вызывали у него отторжение. Но теперь он окончательно вернулся в мир. И понял, что вовремя – его опыт очень пригодится именно сейчас. А творилось в Галактике нечто из ряда вон выходящее. По планетам второй линии прошли эпидемволны. Потом они коснулись Пояса Магомета. И перекинулись уже на периферию Московии, что само по себе было удивительным. Последняя эпидемволна тряханула Московитянскую федерацию четырнадцать лет назад – новый штамм, неизвестно как заброшенный из дальнего космоса, тогда выкосил около тысячи человек.
Прибыв на Московию, Сомов первым делом напросился на прием к заместителю директора федерального центра «Антивирус» академику Корнееву. Он прождал полчаса в большой приемной, выдержанной в стиле строгого официоза. Огромное настоящее стеклянное окно выходило на столицу Московии город Санкт-Петербург. Он имел мало общего со старым Санкт-Петербургом. С двухсотметровой высоты виднелись купола гигантских православных храмов, дворцовые постройки, на горизонте возвышались ввинчивающиеся штопором в голубое небо жилые комплексы, эдакие замкнутые экологические и социальные системы. В центре города виднелись красные стены и белокаменные соборы старого Кремля, перевезенного с изборожденной эфирными волнами Земли. Главные города старой России, так же как и другие города старого мира, стоят на искалеченной планете, прикрытые силовыми куполами, ожидая того времени, когда настанет черед восстанавливать утраченное. Пока на это у человечества не было ни сил, ни возможностей, но память о старой Земле не исчезала ни на миг. Большинство названий планет, городов перекочевало в Галактику оттуда. Единственное, что перенесли в Московию со старой земли, был Кремль. Слишком велико его духовное значение, слишком много с ним связано, слишком много в нем жизни и сакрального смысла, чтобы оставлять его до лучших времен на старой Земле.
– Проходите, – произнесла секретарша в неброском костюме, ткань которого переливалась всеми цветами радуги.
Кабинет был обставлен так же официально. Огромный письменный стол с бронзовым чернильным прибором, на деле являвшимся контактным устройством компьютера, стулья с высокими спинками, кожаные кресла, полки с настоящими бумажными книгами.
– Рад познакомиться с вами, – высокий, благообразный, в годах, Владимир Анатольевич Корнеев пожал госпитальеру руку. – Наслышан о Ботсване. Вам там пришлось туго.
– Да, туговато, – улыбнулся Сомов, подумав, что насколько туго там пришлось, академику не узнать никогда. Об этом знают несколько человек, да и те опутаны такими грифами секретности, которые притягивают к земле их языки получше многопудовых гирь.
– Итак, вы решили вернуться к работе?
– Хотелось бы.
– Почему вас привлекает наша служба?
– Опыт работы с инопланетными инфекциями, Труды в этой области.
– Да, знаком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
– На исследовательской планете?
– И там тоже… Наши умники с научными степенями затевают в институте тонких биоструктур нечто любопытное. И у меня есть предчувствие, что скоро это место станет очень горячим.
– Считайте, пилюля подслащена.
– Там будет горячо, Форст. Мне нужен там такой человек, как вы… Но сначала вы выполните кое-какую работу. До откомандирования.
– Слушаю, сэр.
– Вы должны будете встретиться с одним вашим знакомым и заглянуть в одно знакомое вам место.
– Какое именно?
– Долго объяснять. Подробный инструктаж вы получите на корабле.
– Я все понял…
Действительно, на скоростном малом рейдере, вылетевшем на следующий день, Динозавр получил подробный инструктаж. И встретил там старого знакомого – Черного шамана. А направлялся рейдер на Ботсвану…
***
В первое время Сомову было не до того, чтобы строить далеко идущие планы. Сначала – работа с учеными и представителями спецслужб. Потом – бесполезный месяц психологической реабилитации в психоразгрузочном центре на курортной планете Московитянской Федерации Черномории. Впрочем, идея была с самого начала неважная. Сомов знал, что никакие ионные ванны и лучевые массажеры, никакая цветотерапия, биомагнитные и эфирные стимуляторы, нейроблокираторы, подсознательные гипнотерапевты и традиционные психоаналитики не помогут. Он сам должен преодолеть свою боль. И сам должен решать, в здравом уме и доброй памяти, не напичканный психомедикаментозными средствами и не накачанный волновиками, как жить дальше. А боль не оставляла его ни на миг. Неустанно мучили картины горящего госпиталя, гибнущих друзей, разорванных на части больных. Порой и жить не хотелось.
Однажды он решил все для себя. Жить надо. Он выжил, когда за ним гнались охотники за головами и аризонские головорезы. Он выжил и одолел призраков подземелья. Он прошел через город приоров. И вовсе не для того, чтобы увять как одуванчик, погрязнуть в своих комплексах. Он должен жить и продолжать делать свое дело хотя бы в память о тех, кого он потерял.
Утром он пришел в кабинет своего лечащего психотерапевта.
– Вы отлично выглядите, – бодро сказал психотерапевт, отмечая про себя, что выглядит сегодня госпитальер хуже некуда. Врач по показаниям аппаратуры знал, что Сомов всю ночь не сомкнул глаз, метался по комнате, не находя себе места.
– Да. Все в порядке.
– На следующую неделю мне хотелось бы, чтобы вы прошли курс…
– Стоп, стоп, – махнул рукой Сомов. – Никакой следующей недели.
– Почему?
– Я заказал место на ближайшем лайнере на Моковию. Я улетаю.
– По-моему, это не лучшая мысль, – покачал головой психотерапевт. – С душевным здоровьем не шутят. Последствия стрессовой ситуации еще не изжиты. Вы рискуете срывом.
– Все решено. Я улетаю.
Психотерапевт внимательно посмотрел на Сомова. И вдруг понял, чем его больше всего поразил сегодняшний Сомов. Да, госпитальер неважно выглядел. Да, ночь далась ему нелегко. Но глаза его горели. Он был преисполнен идеей.
«Значит, перелом произошел», -удовлетворенно отметил психотерапевт, который прекрасно знал, что, несмотря на огромные достижения в медицине, психика человека до сих пор самая загадочная и тонкая вещь. И никакая наука не поможет человеку построить нормально свою жизнь, если он сам этого не захочет.
– И что вы будете делать в Санкт-Петербурге? – спросил психотерапевт.
– То же, что делал всю жизнь – работать
– Вы правы, – кивнул психотерапевт. – Так будет лучше. Удачи вам, коллега.
– Спасибо…
Рейсовый суперлайнер «Ладога» отделился от орбитальной черноморской станции. Несколько дней, пока он скользил по надпространству, Сомов въезжал в ситуацию, касающуюся его профессии. Последние месяцы все мысли о ней вызывали у него отторжение. Но теперь он окончательно вернулся в мир. И понял, что вовремя – его опыт очень пригодится именно сейчас. А творилось в Галактике нечто из ряда вон выходящее. По планетам второй линии прошли эпидемволны. Потом они коснулись Пояса Магомета. И перекинулись уже на периферию Московии, что само по себе было удивительным. Последняя эпидемволна тряханула Московитянскую федерацию четырнадцать лет назад – новый штамм, неизвестно как заброшенный из дальнего космоса, тогда выкосил около тысячи человек.
Прибыв на Московию, Сомов первым делом напросился на прием к заместителю директора федерального центра «Антивирус» академику Корнееву. Он прождал полчаса в большой приемной, выдержанной в стиле строгого официоза. Огромное настоящее стеклянное окно выходило на столицу Московии город Санкт-Петербург. Он имел мало общего со старым Санкт-Петербургом. С двухсотметровой высоты виднелись купола гигантских православных храмов, дворцовые постройки, на горизонте возвышались ввинчивающиеся штопором в голубое небо жилые комплексы, эдакие замкнутые экологические и социальные системы. В центре города виднелись красные стены и белокаменные соборы старого Кремля, перевезенного с изборожденной эфирными волнами Земли. Главные города старой России, так же как и другие города старого мира, стоят на искалеченной планете, прикрытые силовыми куполами, ожидая того времени, когда настанет черед восстанавливать утраченное. Пока на это у человечества не было ни сил, ни возможностей, но память о старой Земле не исчезала ни на миг. Большинство названий планет, городов перекочевало в Галактику оттуда. Единственное, что перенесли в Московию со старой земли, был Кремль. Слишком велико его духовное значение, слишком много с ним связано, слишком много в нем жизни и сакрального смысла, чтобы оставлять его до лучших времен на старой Земле.
– Проходите, – произнесла секретарша в неброском костюме, ткань которого переливалась всеми цветами радуги.
Кабинет был обставлен так же официально. Огромный письменный стол с бронзовым чернильным прибором, на деле являвшимся контактным устройством компьютера, стулья с высокими спинками, кожаные кресла, полки с настоящими бумажными книгами.
– Рад познакомиться с вами, – высокий, благообразный, в годах, Владимир Анатольевич Корнеев пожал госпитальеру руку. – Наслышан о Ботсване. Вам там пришлось туго.
– Да, туговато, – улыбнулся Сомов, подумав, что насколько туго там пришлось, академику не узнать никогда. Об этом знают несколько человек, да и те опутаны такими грифами секретности, которые притягивают к земле их языки получше многопудовых гирь.
– Итак, вы решили вернуться к работе?
– Хотелось бы.
– Почему вас привлекает наша служба?
– Опыт работы с инопланетными инфекциями, Труды в этой области.
– Да, знаком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81