Сергей на заднее сиденье, рядом с мумией.
– Как же ты исхудал! Я так и думала, что мы тебя найдем, – Карина поцеловала Илью в раскрашенную, покрытую щетиной и грязью щеку. – А чего это ты так намакияжился?
Илья посмотрел в зеркальце.
– Я не знал, что у меня такое лицо, – сказал он.
Карина дала Илье платок, и он стал старательно, даже с каким-то остервенением, оттирать от краски лицо. Сергей не принимал участия в разговоре. Сидя на заднем сиденье, рядом с мумией отца, он увлеченно читал испещренную китайскими иероглифами тетрадь, иногда у него вырывалось возмущенное: «Эх!» или еще какой-нибудь нечленораздельный возглас. Сергей находился в крайней степени возбуждения. Пожалуй, в таком состоянии его никогда не видел ни Илья, ни тем более Карина.
– Ну, как ты, Илюша? – когда он, стерев краску, обнажил свое настоящее лицо, спросила Карина. Лицо это имело ужасный, изможденный вид, особенно страшны были глаза Ильи. У них на дне сидела какая-то безнадежная тоска и страх; и смотрели они так, будто остановилась в Илье жизнь, – кончилась, а двигается, смотрит и говорит он только по инерции.
Илья, не ответив, отвернулся к окошку. Минут десять сидели молча.
– Может, музыку включить? – предложила Карина. – Реквием можно…
Но ей никто не ответил.
– Ну и ладно, – бросила она и стала глядеть вперед, на шоссе, по которому изредка в ту или обратную сторону проезжали автомобили.
– Пока ты, Сергуня, Илью искал, этот сосед пузатый раза три на участок шастал – все чего-то перетаскивал. Я уж думала пойти ему пенделей навешать, чтобы он тебя не засек.
Карину ничуть не смущало то, что ее никто не слушает и не поддерживает разговора, ей нужно было говорить, и она говорила:
– Какой-то он склизкий. Ты ему, Сергуня, не зря по башке настучал. Смотри-ка, это не они случайно?..
Сергей, хотя и был увлечен чтением дневника отца, при последней фразе поднял голову.
– Выключи фары, – приказал он.
Карина повиновалась. На обочине шоссе возле дома Петрушки остановился автомобиль. В темноте было не различить, кто в нем сидел, кроме того, было слишком далеко. Дверца машины открылась, и двое детей: мальчик и девочка – бегом бросились в дом. Вслед за ними вышел высокий мужчина и скорым шагом направился вслед за карликами.
– Это Петрушка, – сказал Илья чуть слышно.
Он проводил его взглядом. Если бы не было так темно, можно было бы увидеть, как он побледнел – ужас исказил его лицо, щека задергалась в нервном тике… Но никто этого не заметил.
– Я должен их взять, – сказал Сергей, откладывая тетрадь на сиденье, в голосе его зазвучал металл.
Вся его воля собралась сейчас в одном желании, сделав его непреодолимым. Это значило, что извне, со стороны, его желание невозможно было преодолеть. Его лицо стало каменным. У него имелось только два выхода: победить или умереть. И для Сергея они были равноценными, в обоих случаях он выигрывал. Жизнь сейчас не стоила ничего. Была только цель.
– Пойдем вместе, – сказала Карина. В ее голосе тоже послышалось что-то особенное, и Сергей не сказал «нет».
Илья промолчал. Он был в одном ботинке, да и представить себе возвращение в тот страшный дом было выше его сил. Он никогда не смог бы войти туда снова. Никогда!
Сергей вышел из машины, на мгновение задержался, потрогал пояс с ножами, в метании которых был искусным мастером.
– Я их возьму, – как-то уже полуотрешенно проговорил он.
Поглядев на него, Карине вспомнился Транс. Имелось у них сейчас нечто общее во взглядах.
Машина Петрушки с работающим двигателем стояла на обочине, возле открытой калитки. Яркий свет горел во всех окнах первого и второго этажей, дверь на веранду была распахнута настежь.
Сергей открыл дверцу автомобиля и, выключив двигатель, положил ключи от машины себе в карман. Из дома этого не было заметно. Через незашторенные окна было видно, как в доме по комнате кто-то мечется. Похоже было, что это Марк Анатольевич… А где же карлики?
После того, что Сергей узнал о них от директора театра уродов, их он считая даже более опасными, чем самого Петрушку.
– Отойди в тень деревьев. – сказал Сергей Карине.
Проникнув на участок, они разошлись по обе стороны дорожки и короткими перебежками, от дерева к дереву, стали продвигаться к дому Петрушки.
Карина передвигалась наравне с Сергеем, стараясь не выпускать его из виду. Когда они подошли к дому совеем близко, Сергей вдруг поднял руку. Карина остановилась. Сергей указал вверх на окна второго этажа. В освещенном окне мелькнул и снова исчез красный язычок огня, потом почудилось, что с другой стороны окна мелькнул огонь. И вдруг уже явственно полыхнула на окне гардина, и тут же дым пошел из форточки.
– Пожар! – одними губами прошептала Карина. – Это же пожар!..
Сергей с Кариной сделали еще десяток шагов по направлению к дому. Уже отчетливо было видно, что происходит в доме. Петрушка в красном колпаке и рубахе торопливыми шагами ходил по комнате. Видно было, что он спешил собрать нужные вещи. Рядом с ним бегали суетливые карлики, помогая ему в этом. Потом все они вышли на веранду. Сергей с Кариной увидели их в раскрытую дверь, вслед за этим в комнате, откуда они вышли, полыхнуло, вероятно, загорелся разлитый по полу бензин, потому что огонь охватил сразу все помещение.
Петрушка в красном колпаке и длинной красной рубахе с двумя большими старинными чемоданами в руках вышел на крыльцо и остановился, вслед за ним выскочили карлики. Их трудно было назвать карликами, уж больно они походили на детей. «Мальчик» в клетчатом пальтишке и кепке, совсем как «взрослый», держал в руке желтый портфель. «Девочка», белокурая, с двумя большими красными бантами в волосах, в желтой курточке, прижимала к груди трех больших, должно быть, своих самых любимых кукол с разрисованными лицами.
– Быстрее, дети мои!.. Быстр-рее!.. – кричал Петрушка полукаркающим-полусвистящим голосом. Они не успели спуститься, как из тени деревьев вышел Сергей и остановился перед крыльцом.
– Кто?! Кто вы такой?! – каркающе мерзко закричал Петрушка, увидев преградившего ему путь человека.
– Я пришел отомстить за своего отца, – проговорил Сергей, внимательно следя за каждым движением карликов.
Сергей держал в руке нож. Он нарочно вытащил его из-за пояса. Для того чтобы метнуть его, Сергею не требовалось поднимать руку, он мог бросать его снизу, сбоку… из любого положения и промахивался редко. И сейчас, настороженно следя за каждым движением Петрушки и карликов, он был уверен в том, что успеет метнуть нож первым… Хотя как?! Ведь перед ним дети. Неужели у Сергея поднимется рука швырнуть нож в маленьких существ… Нет, это был обман зрения. Мираж… Ведь эти ребятишки покушались на его жизнь. Кроме того, на их счету много человеческих жизней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
– Как же ты исхудал! Я так и думала, что мы тебя найдем, – Карина поцеловала Илью в раскрашенную, покрытую щетиной и грязью щеку. – А чего это ты так намакияжился?
Илья посмотрел в зеркальце.
– Я не знал, что у меня такое лицо, – сказал он.
Карина дала Илье платок, и он стал старательно, даже с каким-то остервенением, оттирать от краски лицо. Сергей не принимал участия в разговоре. Сидя на заднем сиденье, рядом с мумией отца, он увлеченно читал испещренную китайскими иероглифами тетрадь, иногда у него вырывалось возмущенное: «Эх!» или еще какой-нибудь нечленораздельный возглас. Сергей находился в крайней степени возбуждения. Пожалуй, в таком состоянии его никогда не видел ни Илья, ни тем более Карина.
– Ну, как ты, Илюша? – когда он, стерев краску, обнажил свое настоящее лицо, спросила Карина. Лицо это имело ужасный, изможденный вид, особенно страшны были глаза Ильи. У них на дне сидела какая-то безнадежная тоска и страх; и смотрели они так, будто остановилась в Илье жизнь, – кончилась, а двигается, смотрит и говорит он только по инерции.
Илья, не ответив, отвернулся к окошку. Минут десять сидели молча.
– Может, музыку включить? – предложила Карина. – Реквием можно…
Но ей никто не ответил.
– Ну и ладно, – бросила она и стала глядеть вперед, на шоссе, по которому изредка в ту или обратную сторону проезжали автомобили.
– Пока ты, Сергуня, Илью искал, этот сосед пузатый раза три на участок шастал – все чего-то перетаскивал. Я уж думала пойти ему пенделей навешать, чтобы он тебя не засек.
Карину ничуть не смущало то, что ее никто не слушает и не поддерживает разговора, ей нужно было говорить, и она говорила:
– Какой-то он склизкий. Ты ему, Сергуня, не зря по башке настучал. Смотри-ка, это не они случайно?..
Сергей, хотя и был увлечен чтением дневника отца, при последней фразе поднял голову.
– Выключи фары, – приказал он.
Карина повиновалась. На обочине шоссе возле дома Петрушки остановился автомобиль. В темноте было не различить, кто в нем сидел, кроме того, было слишком далеко. Дверца машины открылась, и двое детей: мальчик и девочка – бегом бросились в дом. Вслед за ними вышел высокий мужчина и скорым шагом направился вслед за карликами.
– Это Петрушка, – сказал Илья чуть слышно.
Он проводил его взглядом. Если бы не было так темно, можно было бы увидеть, как он побледнел – ужас исказил его лицо, щека задергалась в нервном тике… Но никто этого не заметил.
– Я должен их взять, – сказал Сергей, откладывая тетрадь на сиденье, в голосе его зазвучал металл.
Вся его воля собралась сейчас в одном желании, сделав его непреодолимым. Это значило, что извне, со стороны, его желание невозможно было преодолеть. Его лицо стало каменным. У него имелось только два выхода: победить или умереть. И для Сергея они были равноценными, в обоих случаях он выигрывал. Жизнь сейчас не стоила ничего. Была только цель.
– Пойдем вместе, – сказала Карина. В ее голосе тоже послышалось что-то особенное, и Сергей не сказал «нет».
Илья промолчал. Он был в одном ботинке, да и представить себе возвращение в тот страшный дом было выше его сил. Он никогда не смог бы войти туда снова. Никогда!
Сергей вышел из машины, на мгновение задержался, потрогал пояс с ножами, в метании которых был искусным мастером.
– Я их возьму, – как-то уже полуотрешенно проговорил он.
Поглядев на него, Карине вспомнился Транс. Имелось у них сейчас нечто общее во взглядах.
Машина Петрушки с работающим двигателем стояла на обочине, возле открытой калитки. Яркий свет горел во всех окнах первого и второго этажей, дверь на веранду была распахнута настежь.
Сергей открыл дверцу автомобиля и, выключив двигатель, положил ключи от машины себе в карман. Из дома этого не было заметно. Через незашторенные окна было видно, как в доме по комнате кто-то мечется. Похоже было, что это Марк Анатольевич… А где же карлики?
После того, что Сергей узнал о них от директора театра уродов, их он считая даже более опасными, чем самого Петрушку.
– Отойди в тень деревьев. – сказал Сергей Карине.
Проникнув на участок, они разошлись по обе стороны дорожки и короткими перебежками, от дерева к дереву, стали продвигаться к дому Петрушки.
Карина передвигалась наравне с Сергеем, стараясь не выпускать его из виду. Когда они подошли к дому совеем близко, Сергей вдруг поднял руку. Карина остановилась. Сергей указал вверх на окна второго этажа. В освещенном окне мелькнул и снова исчез красный язычок огня, потом почудилось, что с другой стороны окна мелькнул огонь. И вдруг уже явственно полыхнула на окне гардина, и тут же дым пошел из форточки.
– Пожар! – одними губами прошептала Карина. – Это же пожар!..
Сергей с Кариной сделали еще десяток шагов по направлению к дому. Уже отчетливо было видно, что происходит в доме. Петрушка в красном колпаке и рубахе торопливыми шагами ходил по комнате. Видно было, что он спешил собрать нужные вещи. Рядом с ним бегали суетливые карлики, помогая ему в этом. Потом все они вышли на веранду. Сергей с Кариной увидели их в раскрытую дверь, вслед за этим в комнате, откуда они вышли, полыхнуло, вероятно, загорелся разлитый по полу бензин, потому что огонь охватил сразу все помещение.
Петрушка в красном колпаке и длинной красной рубахе с двумя большими старинными чемоданами в руках вышел на крыльцо и остановился, вслед за ним выскочили карлики. Их трудно было назвать карликами, уж больно они походили на детей. «Мальчик» в клетчатом пальтишке и кепке, совсем как «взрослый», держал в руке желтый портфель. «Девочка», белокурая, с двумя большими красными бантами в волосах, в желтой курточке, прижимала к груди трех больших, должно быть, своих самых любимых кукол с разрисованными лицами.
– Быстрее, дети мои!.. Быстр-рее!.. – кричал Петрушка полукаркающим-полусвистящим голосом. Они не успели спуститься, как из тени деревьев вышел Сергей и остановился перед крыльцом.
– Кто?! Кто вы такой?! – каркающе мерзко закричал Петрушка, увидев преградившего ему путь человека.
– Я пришел отомстить за своего отца, – проговорил Сергей, внимательно следя за каждым движением карликов.
Сергей держал в руке нож. Он нарочно вытащил его из-за пояса. Для того чтобы метнуть его, Сергею не требовалось поднимать руку, он мог бросать его снизу, сбоку… из любого положения и промахивался редко. И сейчас, настороженно следя за каждым движением Петрушки и карликов, он был уверен в том, что успеет метнуть нож первым… Хотя как?! Ведь перед ним дети. Неужели у Сергея поднимется рука швырнуть нож в маленьких существ… Нет, это был обман зрения. Мираж… Ведь эти ребятишки покушались на его жизнь. Кроме того, на их счету много человеческих жизней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98