Клиент пожал плечами и отчалил.
Когда мы шли ужинать, я обратил внимание на толстопузого и красноносого типа, усердно надраивавшего тряпкой крыло своего автомобиля. Он изо всех сил старался не смотреть в нашу сторону. Убедившись, что он ее не услышит, Джоанна сказала, что это не кто иной, как Эд Бихринман собственной персоной.
Что ж, мы, как и следовало ожидать, под мощным наблюдением! Надо сделать все возможное и невозможное, а мафиозных тайных агентов оставить с носом. Сколько их всего? Трое?.. Наверняка третий не спускает глаз с нашей комнаты, моего джипа и Джоанниной машины. В идеале хорошо бы созвониться с надежным человеком, у которого машина на ходу. Он, скажем, подъезжает к условленному месту, мы садимся к нему, и ищи ветра в поле. Есть у меня пара хороших знакомых, но посвящать их в эту историю не стоит. Придется самим отрываться по дороге...
Пока Джоанна наводила в дамской комнате марафет, я прогулялся к администратору, заплатил за разговоры по телефону, объяснил, что мы уезжаем рано утром и, чтобы никого не беспокоить, лучше сделать это сейчас.
К моменту, когда я отсчитал служащему за кассой деньги за ужин, появилась Джоанна, и мы направились к выходу. Выйдя на улицу, мы притворились, будто не замечаем девицу из бара. Бихринман дал ей знать, что мы в поле его зрения, и брюнетка испарилась. Мы миновали автоматы с мороженым, кока-колой и находились метрах в пятнадцати от дверей нашей комнаты, когда я сказал:
— В комнату заходить не будем, но пусть Бихринман считает, будто мы возвращаемся к себе. Как только поравняемся с джипом, садимся и уезжаем. Поняла?
— Да. А куда мы сейчас?
— Покрутимся, убедимся, что оторвались, заедем за Майком, и я вас везу к надежным друзьям, где вас никто не найдет. Оставлю вас там, а сам продолжу поиски.
Джоанна ни слова не сказала. Мы подошли к джипу, и я, будто вспомнив что-то важное, хлопнул себя ладонью по лбу, распахнул дверцу машины, сел, вставил ключ в замок зажигания, а когда мотор заработал, Джоанна уже сидела рядом со мной.
Я подал джип назад, пересек по диагонали бетонированный прямоугольник парковки, вывернул руль резко направо и выехал на дорогу с противоположной стороны. Я проделал весь этот маневр совершенно спокойно, будто никакого Бихринмана вообще не существовало. Необходимо было создать впечатление, что у нас нет намерения замести следы.
В зеркало заднего обзора я увидел, как он вскочил в свой темно-зеленый седан. Между тем у меня было время развернуться и вписаться с развязки прямо в правый ряд автодороги бесплатного пользования, ведущей на юг. В это время суток на ней было интенсивное движение. С базы ВВС летный состав торопился домой. Мне было совсем не трудно перестроиться пару раз из крайнего левого ряда в крайний правый, затем, резко вывернув руль, съехать на проселочную дорогу, откуда до квартала Лас-Палмас я рассчитывал добраться за полчаса.
Был чудесный вечер, какие частенько выдаются на юго-западе Штатов. На синем бархате неба вспыхивали серебристые звезды, всходила золотистая луна. «Отличная штука жизнь, а смерть — омерзительная бяка!» — подумал я, вглядываясь в зеркало заднего вида. Прекрасно, просто великолепно, мистер Саймон Крейн! Никакого седана на хвосте. Я посмотрел на часы. Было без четверти десять.
— Саймон, ты сногсшибательный водитель, — сказала Джоанна. — У меня нет слов.
— Благодарю вас, мадам! Я еще и не то умею. Могу заставить свой джип на задних колесах вальсировать, но насчет сшибать с ног — это вы зря!
— А в олеандровых зарослях не запутаешься? — спросила она, когда я свернул в тоннель из переплетенных ветвей.
— Не должен бы! — ответил я, сбрасывая скорость. — Приехали!
В саду и дома было темно.
— Дай руку, — сказал я. — Тут недалеко.
В лунном свете мерцали под ногами стекляшки, белесыми пятнами светлели мраморные плиты.
Парадная дверь оказалась распахнутой настежь.
— Майк?! Где ты там? — произнес я вполголоса. — Это я, Саймон. Со мной Джоанна. Ты что, спишь? Просыпайся, встречай гостей.
Ответа не последовало. Я прислушался. Было тихо, как в могиле.
Мы вернулись к джипу. Я достал из-под сиденья электрический фонарь, велел Джоанне ждать меня в машине, а сам пошел обратно.
Заглянув во все закоулки и не обнаружив Майка, я собрался уже уходить, потому как тратить время впустую было по меньшей мере неразумно. Однако решил убедиться, не оставил ли он для меня какого-либо послания.
Посветив фонарем по углам гостиной, я увидел на продавленной кушетке, где Майк лежал утром, клочок газеты, на котором было наспех написано карандашом: «С. Еду к тебе. Там и встретимся. Майк».
Я прихватил обрывок с собой.
— Ну что? — спросила Джоанна, когда я сел за руль.
— Вот, посмотри! — Я протянул ей клочок газеты.
— "С" — это, конечно, ты! — сказала она.
— Это у меня не вызывает сомнений. Однако странно, зачем ему понадобилось ехать ко мне. Вот вопрос. И еще один. Машины у него нет, я живу на отшибе, он что, пешком пошел?
— Ты сказал, что Айелло подарил ему машину.
— Майк ее бросил на дороге в горах.
— А если его что-то напугало? Я хорошо знаю его почерк. Ты взгляни — буквы прыгают, неровные... Может, он торопился? Возможно, вспомнил что-то важное?
— Выясним, — сказал я и запустил двигатель.
Чтобы выехать на дорогу, ведущую к моему дому, потребовалось сорок минут. Когда мы миновали дом Нэнси Лансфорд, я вырубил фары. Если Бихринман сообщил Мадонне, что мы оторвались, тогда мой дом — единственное место, куда они наведаются прежде всего. Звезды сияют, луна светит — можно ехать без габаритных огней!
До дома оставалось километра полтора, когда я обратил внимание, что в окнах нет света. «Молодец Майк!» — похвалил я парня. Сообразил, что иллюминация сейчас нам ни к чему. Да и вообще, одно дело, когда в ночи из окон дома открывается панорама города, сверкающего внизу яркими огнями, и совсем другое дело — когда, наоборот, в кромешной тьме дом сияет, как маяк на неспокойных морских просторах.
Во дворе машины не оказалось.
— Наверно, попросил кого-то подбросить его, — предположил я. — Интересно, кто бы это мог быть?
Я поставил джип возле хозблока. Когда мы шагали по дорожке к крыльцу, я громко позвал:
— Майк, ты где?
Ответа не последовало.
— Джоанна, стой здесь, не ходи за мной! — сказал я и, достав из кармана «беретту», взбежал на крыльцо.
Дверь с сеткой была закрыта, но я услышал гул целого полчища мух. Они висели тучей над каким-то мешком, громоздившимся у самого порога. Я открыл дверь, наклонился и в ужасе отшатнулся.
Передо мной, свернувшись калачиком, лежал мертвый Майк. У него был проломлен череп. Штанины брюк, задравшиеся до колен, были мокрыми от крови. Ноги перебиты. Пальцы рук загнуты к тыльной стороне ладоней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Когда мы шли ужинать, я обратил внимание на толстопузого и красноносого типа, усердно надраивавшего тряпкой крыло своего автомобиля. Он изо всех сил старался не смотреть в нашу сторону. Убедившись, что он ее не услышит, Джоанна сказала, что это не кто иной, как Эд Бихринман собственной персоной.
Что ж, мы, как и следовало ожидать, под мощным наблюдением! Надо сделать все возможное и невозможное, а мафиозных тайных агентов оставить с носом. Сколько их всего? Трое?.. Наверняка третий не спускает глаз с нашей комнаты, моего джипа и Джоанниной машины. В идеале хорошо бы созвониться с надежным человеком, у которого машина на ходу. Он, скажем, подъезжает к условленному месту, мы садимся к нему, и ищи ветра в поле. Есть у меня пара хороших знакомых, но посвящать их в эту историю не стоит. Придется самим отрываться по дороге...
Пока Джоанна наводила в дамской комнате марафет, я прогулялся к администратору, заплатил за разговоры по телефону, объяснил, что мы уезжаем рано утром и, чтобы никого не беспокоить, лучше сделать это сейчас.
К моменту, когда я отсчитал служащему за кассой деньги за ужин, появилась Джоанна, и мы направились к выходу. Выйдя на улицу, мы притворились, будто не замечаем девицу из бара. Бихринман дал ей знать, что мы в поле его зрения, и брюнетка испарилась. Мы миновали автоматы с мороженым, кока-колой и находились метрах в пятнадцати от дверей нашей комнаты, когда я сказал:
— В комнату заходить не будем, но пусть Бихринман считает, будто мы возвращаемся к себе. Как только поравняемся с джипом, садимся и уезжаем. Поняла?
— Да. А куда мы сейчас?
— Покрутимся, убедимся, что оторвались, заедем за Майком, и я вас везу к надежным друзьям, где вас никто не найдет. Оставлю вас там, а сам продолжу поиски.
Джоанна ни слова не сказала. Мы подошли к джипу, и я, будто вспомнив что-то важное, хлопнул себя ладонью по лбу, распахнул дверцу машины, сел, вставил ключ в замок зажигания, а когда мотор заработал, Джоанна уже сидела рядом со мной.
Я подал джип назад, пересек по диагонали бетонированный прямоугольник парковки, вывернул руль резко направо и выехал на дорогу с противоположной стороны. Я проделал весь этот маневр совершенно спокойно, будто никакого Бихринмана вообще не существовало. Необходимо было создать впечатление, что у нас нет намерения замести следы.
В зеркало заднего обзора я увидел, как он вскочил в свой темно-зеленый седан. Между тем у меня было время развернуться и вписаться с развязки прямо в правый ряд автодороги бесплатного пользования, ведущей на юг. В это время суток на ней было интенсивное движение. С базы ВВС летный состав торопился домой. Мне было совсем не трудно перестроиться пару раз из крайнего левого ряда в крайний правый, затем, резко вывернув руль, съехать на проселочную дорогу, откуда до квартала Лас-Палмас я рассчитывал добраться за полчаса.
Был чудесный вечер, какие частенько выдаются на юго-западе Штатов. На синем бархате неба вспыхивали серебристые звезды, всходила золотистая луна. «Отличная штука жизнь, а смерть — омерзительная бяка!» — подумал я, вглядываясь в зеркало заднего вида. Прекрасно, просто великолепно, мистер Саймон Крейн! Никакого седана на хвосте. Я посмотрел на часы. Было без четверти десять.
— Саймон, ты сногсшибательный водитель, — сказала Джоанна. — У меня нет слов.
— Благодарю вас, мадам! Я еще и не то умею. Могу заставить свой джип на задних колесах вальсировать, но насчет сшибать с ног — это вы зря!
— А в олеандровых зарослях не запутаешься? — спросила она, когда я свернул в тоннель из переплетенных ветвей.
— Не должен бы! — ответил я, сбрасывая скорость. — Приехали!
В саду и дома было темно.
— Дай руку, — сказал я. — Тут недалеко.
В лунном свете мерцали под ногами стекляшки, белесыми пятнами светлели мраморные плиты.
Парадная дверь оказалась распахнутой настежь.
— Майк?! Где ты там? — произнес я вполголоса. — Это я, Саймон. Со мной Джоанна. Ты что, спишь? Просыпайся, встречай гостей.
Ответа не последовало. Я прислушался. Было тихо, как в могиле.
Мы вернулись к джипу. Я достал из-под сиденья электрический фонарь, велел Джоанне ждать меня в машине, а сам пошел обратно.
Заглянув во все закоулки и не обнаружив Майка, я собрался уже уходить, потому как тратить время впустую было по меньшей мере неразумно. Однако решил убедиться, не оставил ли он для меня какого-либо послания.
Посветив фонарем по углам гостиной, я увидел на продавленной кушетке, где Майк лежал утром, клочок газеты, на котором было наспех написано карандашом: «С. Еду к тебе. Там и встретимся. Майк».
Я прихватил обрывок с собой.
— Ну что? — спросила Джоанна, когда я сел за руль.
— Вот, посмотри! — Я протянул ей клочок газеты.
— "С" — это, конечно, ты! — сказала она.
— Это у меня не вызывает сомнений. Однако странно, зачем ему понадобилось ехать ко мне. Вот вопрос. И еще один. Машины у него нет, я живу на отшибе, он что, пешком пошел?
— Ты сказал, что Айелло подарил ему машину.
— Майк ее бросил на дороге в горах.
— А если его что-то напугало? Я хорошо знаю его почерк. Ты взгляни — буквы прыгают, неровные... Может, он торопился? Возможно, вспомнил что-то важное?
— Выясним, — сказал я и запустил двигатель.
Чтобы выехать на дорогу, ведущую к моему дому, потребовалось сорок минут. Когда мы миновали дом Нэнси Лансфорд, я вырубил фары. Если Бихринман сообщил Мадонне, что мы оторвались, тогда мой дом — единственное место, куда они наведаются прежде всего. Звезды сияют, луна светит — можно ехать без габаритных огней!
До дома оставалось километра полтора, когда я обратил внимание, что в окнах нет света. «Молодец Майк!» — похвалил я парня. Сообразил, что иллюминация сейчас нам ни к чему. Да и вообще, одно дело, когда в ночи из окон дома открывается панорама города, сверкающего внизу яркими огнями, и совсем другое дело — когда, наоборот, в кромешной тьме дом сияет, как маяк на неспокойных морских просторах.
Во дворе машины не оказалось.
— Наверно, попросил кого-то подбросить его, — предположил я. — Интересно, кто бы это мог быть?
Я поставил джип возле хозблока. Когда мы шагали по дорожке к крыльцу, я громко позвал:
— Майк, ты где?
Ответа не последовало.
— Джоанна, стой здесь, не ходи за мной! — сказал я и, достав из кармана «беретту», взбежал на крыльцо.
Дверь с сеткой была закрыта, но я услышал гул целого полчища мух. Они висели тучей над каким-то мешком, громоздившимся у самого порога. Я открыл дверь, наклонился и в ужасе отшатнулся.
Передо мной, свернувшись калачиком, лежал мертвый Майк. У него был проломлен череп. Штанины брюк, задравшиеся до колен, были мокрыми от крови. Ноги перебиты. Пальцы рук загнуты к тыльной стороне ладоней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45