– Иди, иди сюда, садись, моя малютка. Ты что-то очень любишь меня нынче. А, и вы здесь, господин жених. Я еще кое-что имею за вами, дети мои. Вот мы вас поздравляли, а по русскому обычаю… Но, но, не красней, малютка… Кофе нынче что-то горький мне подали… Ну, ну… подсластите его, дети мои…
– Надо поцеловать невесту, господин Густав, – подсказала ему Мария Федоровна, тоже подошедшая к группе.
– О, если это…
Он сделал движение. Княжна сначала отшатнулась было, потом с тихой, трогательной покорностью подняла головку, подставила свои пылающие губки, и юноша впился в них первым долгим поцелуем, осторожно обхватив рукой талию невесты, точно опасаясь сломить ее, как нежный ароматный цветок, дыханием которого так сладко упивался сейчас.
Когда уста их разомкнулись, княжна так и осталась, недвижимая, обессиленная, прильнувшая головой и плечом к широкой груди юноши. Потом словно опомнилась, вскинула руками к волосам, оправила их, хотя они были в полном порядке, кинулась к креслу бабушки и скрылась лицом у нее на плече.
– Вот, вот… Чего ты это?.. При мне поцеловалась, при матери, с женихом… Это не беда. Без людей не целуйтесь… Ну, идите, гуляйте… Нечего вам тут.
И любовным взором проводили обе женщины, мать и бабушка, молодую парочку, которая, словно охваченная незнакомой раньше близостью, прижавшись друг к другу, удалялась по хрустящему песку садовой площадки к последним цветам, доживающим свои дни на куртинах дворцового цветника…
И часто потом, в течение четырех-пяти дней, аллеи Таврического парка, амбразуры глубоких окон, уголки Эрмитажа, тихие и удаленные от толпы, видели эту влюбленную парочку, рука с рукой, с горящими глазами, с устами, ищущими поцелуя во всякую минуту, когда можно сорвать его украдкой от людских завистливых глаз.
* * *
Ярко озарены уютные покои Эрмитажа, но чужих нет никого.
Государыня со своими обычными партнерами сидит за карточным столом. Зубов, черная и худая «злючка» Протасова, граф Строганов составляют партию. Рядом – круглый большой стол. Александр Павлович с женой и Варварой Головиной, Константин, граф Растопчин, оба брата Чарторыйских, Адам и Константин, граф Толстой и две дежурные фрейлины играют здесь в «секретаря». Громкий, беззаботный смех раздается при чтении некоторых особенно забавных, колких или чересчур нелепых записочек…
Молоденькая, резвая Анна Федоровна, поссорясь со своим взбалмашным мужем семнадцати лет, сидит поодаль, наигрывает на гитаре новый романс, а Санти стоит рядом и показывает ей, как брать звучнее аккорды.
И пухленькие, короткие еще пальчики пятнадцатилетней замужней женщины старательно захватывают переборы струн…
Генеральша Ливен, Елена Павловна и Мария Федоровна готовят пасту из бумаги для слепков, которые любит делать императрица с античных медальонов, камей, потом наделяя своими снимками близких друзей.
Регент и Штединг гуляют по обширному покою, разглядывая картины и медальоны, которыми увешаны кругом стены.
В стороне, на небольшом диванчике за группой растений в кадках, сидит княжна Александра со своим женихом.
Они забыли об окружающих… Девушка молча глядит на жениха, слушает, что он ей говорит.
А юноша рисует ей картины далекой, любимой своей родины, бурное море, глубокие фиорды, незакатные ночи полярного лета… Говорит о своих планах, о будущих завоеваниях… Тень Карла XII не дает покоя юному мечтателю.
– Я хочу сделать Швецию самым сильным королевством на севере Европы – понимаете, княжна? Будут две державы: Россия и Швеция… Когда-то перед шведскими викингами, перед удальцами Севера трепетала Европа. Карл наполнил славой своей полмира. Я не хочу ему уступить… Ради моей родины, ради вас я совершу много подвигов… Вы представляете себе, как это будет хорошо?
– О да… Я вижу…
Он много, долго говорит, она слушает и смотрит на него.
Мать и генеральша Ливен наблюдают за парочкой, обмениваются взглядами, радостными улыбками.
Мария Федоровна поднялась, подошла к регенту, который уже осмотрел все стены и, видимо, скучал:
– Не желаете ли, господа, пойти покурить в диванной?.. Я знаю, вы привыкли, герцог… Вот прямо сюда… Первая дверь направо…
Проводив мужчин, княгиня садится у небольшого столика, на котором лежит бумага, стоит письменный прибор, и начинает набрасывать строку за строкой… Все, что видит ее любящий, зоркий глаз матери, что радует ее сердце, она хочет передать своему мужу, который остался один в темном, мрачном и сыром Павловском дворце… Теперь, в эту минуту, всех любит и жалеет счастливая мать… Не виноват и Павел, что он родился таким слабым, болезненным, неуравновешенным в душе… Надо порадовать отца…
И быстро скользит перо по бумаге, ровно, четко ложатся мелко написанные строки ласковой супружеской записки…
Варвара Головина, оторвавшись от игры, прошла куда-то, вернулась. Ее на пути подозвала к себе государыня:
– Ну, что, молодежь, весело вам? Смеетесь?
– Очень… Уж не взыщите, ваше величество. До слез весело…
– До слез? Если весело до слез, это ничего. А влюбленные как? Воркуют?
– Уж половину гнездышка свили, ваше величество. Диваны вам растреплют, того и гляди…
– Пускай… А то вчера, на обеде у Александра… Ты была? Как они? Что внучка?
– Ох, просто ужас, ваше величество… Все старания генеральши Ливен оказались напрасными… Воспитание ее ни к чему не привело. Эта такая особа, наша маленькая Александрина… совершенно испорченная. Уединяется с молодым человеком… Верите ли, я подозреваю, что она даже целуется с ним, если выпадет удобная минутка…
– Право? Не может быть?!
– Мне кажется, я не ошиблась, ваше величество… А он?! Это дикий людоед какой-то, а не христианский государь… За ужином не пил и не ел ничего, как мы все. А пожирал глазами великую княжну. Как она цела осталась – Бог ведает.
– Удивительно! Ну, ступай играй, секретничай там, болтушка. Только знай, что и твои секреты я все знаю… Потом, потом… Ступай…
Звенит золото, переходя из красивых рук государыни к ее партнерам, которым она охотно проигрывает партию за партией… Звенят и рокочут мелодично, негромко струны гитары…
Звучит за цветами юный голос короля, который делится с невестой своими грезами.
И вдруг неожиданно он задает ей вопрос, словно мимоходом:
– А скажите: когда нам придется в день коронации приобщаться, вы будете приобщаться вместе со мною, как королева моего верного города?..
– Вместе с вами? Приобщаться, как вы?.. Конечно… Охотно… если это можно. И если бабушка на это согласна. Мы все слушаем бабушку…
Темная тень мелькнула на бледном лице юноши короля. Но он быстро овладел собой. Снова ласково касается руки девушки, берет ее в свою руку и начинает новый рассказ о том, что было, что должно еще свершиться, чего никогда не было, но о чем он грезит порой…
* * *
В этот же вечер Мария Федоровна приписала в записке, приготовленной для мужа:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92