Сквозь нее, подобно темно-синему ветру, крадется ночь.
Судно, едва видневшееся в фиолетовой мгле, кажется призраком. Гаспар с трудом различает его очертания.
Но вот темнота сгустилась, на небе появились звезды, усыпав море своим отражением, словно инеем.
Корабль плавно приближался со скоростью не выше четырех узлов. На палубе никаких огней, людей тоже не видно. Он должен пройти в каких-нибудь пяти кабельтов, и Гаспар, схватив весла, направляет лодку ему наперерез.
Он гребет и кричит, и если кто-нибудь и услышал этот крик на борту судна, то, наверное, вообразил бы, что это чайка, так тонок и резок был этот призыв. Но, по-видимому, никто ничего не слышал, так как ни один огонек не прорезал тьмы.
Теперь корабль выступал по носу лодки огромной массой, на серебристом от ярких звезд небе вырисовываясь в форме черной трапеции.
Гаспар бросил весла. Судно было так близко, что провансалец слышал, как о его борт бьется вода, скрипят снасти и бьются паруса. Собрав последние силы, он снова закричал, и на этот раз его услышали.
Глава 10
КАПИТАН САЖЕСС
У штирборта загорелся фонарь, с палубы раздался резкий окрик. На носу все пришло в движение, словно в потревоженном улье.
Еще через минуту вокруг груди Гаспара обвился канат. Он ухватился за него, и лодка последовала за своим спасителем, качаясь на волнах.
Гаспар, прикрепив конец каната к переднему сиденью и нацепив на себя перевязь с сумкой, стал во весь рост и ухватился за руслень. С помощью второго каната, который ему сбросили сверху, он через минуту очутился на палубе.
Со всех сторон провансальца окружили негры. Они подталкивали друг друга и, что-то лопоча, с любопытством его рассматривали. Человек в панаме, который помог Гаспару перебраться через борт и теперь, не обращая на него внимания, резким голосом отдавал по-французски приказания негру, соскользнувшему в лодку, казался единственным белым на судне.
Наконец, отдав все необходимые распоряжения, мужчина обернулся, дал подзатыльник чернокожему, ставшему ему на дороге, схватил фонарь и подошел к Гаспару. Он так долго его рассматривал, как будто провансалец был произведением искусства.
— Француз? — спросил человек в панаме по-французски, впиваясь в Гаспара черными и круглыми, как бусины, глазками.
Лицо его, освещенное светом фонаря, было кругло, добродушно, но от пристального взгляда Гаспару стало несколько не по себе.
— Да, я француз, — ответил он. — Мой корабль потерпел крушение, и я носился по волнам в этой проклятой лодке, пока вы чуть не пустили меня ко дну.
— Какой корабль?
— «Рона» Трансатлантической компании.
— «Рона»? Я видел ее в Гаване. Значит, она погибла?
— Да, погибла, напоровшись килем на риф, и пошла ко дну со всеми находившимися на ней.
— Вы один только и спаслись?
— Да.
— Boufre! — сказал собеседник Гаспара, и это словечко выдало в нем провансальца. — Был и я когда-то таким матросом, как и вы, раньше чем выйти в люди. Ладно, я спас вас, и я забираю лодку. Меня зовут капитан Сажесс, а это моя шхуна — «Красавица из Арля».
Он схватил Гаспара за куртку и повторил:
— Лодка моя, понимаете?
— Ах, лодка! Берите ее себе на здоровье.
— Она стоит не менее пятисот долларов, а мазок белой краски сотрет с нее имя «Роны». Давайте договоримся: я нашел вас на плоту, нет, на клети от кур… Нет, на бревне…
Капитан Сажесс взял Гаспара под руку и повел в помещение на корме.
— Вы носились по волнам на бревне, так и порешим… Вот моя каюта. Входите!
Он толкнул дверь.
В каюте капитана стоял стол, над ним горела висячая лампа. Несколько стульев, сундук — вот и вся ее обстановка.
Капитан бросил панаму на стол. Гаспар опустился на стул и наблюдал, как Сажесс, выдвинув ящик стола, вытаскивал оттуда бутылку с ромом, стаканы и корзинку с сухарями. Его поразило, что этот круглолиций человек в первый же момент знакомства пошел на мелкую плутню.
Гаспар счел нужным разъяснить:
— Видите ли, эта лодка не имеет никакого отношения к «Роне».
Сажесс обернулся.
— Но ведь вы же сказали…
— Да, но вы не выслушали меня до конца. Я действительно спасся на бревне при крушении «Роны» и попал на остров. Через несколько дней волны прибили к берегу лодку…
— О! — воскликнул Сажесс, наполняя ромом два стакана.
Капитан казался огорченным. Можно было подумать, что он сожалел об упущенном случае обставить Трансатлантическую компанию, завладев ее лодкой.
Залпом выпив рома, Сажесс достал сигару, закурил и обратился к Гаспару:
— Значит, вы единственный, кто спасся с «Роны»? Я видел ее в Гаване. Какой тоннаж? Знаю, знаю, семь тысяч тонн. Она и «Рокселана» — близнецы. «Рокселана» регулярно заходила в Сен-Пьер. О да, мне, старожилу этих мест, она хорошо знакома. Не думайте, что я родился на острове. Нет, я родился в Арле, но в этих морях проплавал тридцать лет. Деньги здесь зарабатывать можно, но память о родине никогда не изгладится. Вы где родились? В Монпелье? Ну все одно, все провансальцы земляки. Неужели вы думаете, что, подобрав в море голландца, англичанина или француза-северянина, я стал бы угощать их ромом в своей каюте?
Размякнув от рома, капитан облокотился на стол и продолжал болтать и задавать вопросы, не интересуясь ответами на них.
Глава 11
ПОД ДЕЙСТВИЕМ РОМА
Много славных дел числил за собой капитан Сажесс с того дня, как тридцать лет тому назад дезертировал с французского корабля и поселился в Сен-Пьере. Забрасывая Гаспара вопросами, он не забывал рассказывать о себе. Когда капитан удовлетворил свое любопытство, не слишком-то сильное, относительно Гаспара и его приключений, то вернулся к собственным делам и стал беседовать со спасенным, точно со старым другом.
Гаспар почти засыпал от усталости и словно сквозь сон слушал болтовню Сажесса. Тот избегал называть имена, даты, бросая небрежно такие неопределенные фразы, как: «Это был островок на пятьдесят миль не то к северу, не то к югу от подводной скалы, но не все ли это равно?» или: «Назовем ее Гонориной, правда, она звалась не так, но все же я расскажу, как она разыграла Пьера Сажесса, и как затем Пьер Сажесс разыграл ее».
Вдруг мозг Гаспара, усыпленный было действием спиртного, прояснился, восприятие обострилось. Он испытывал блаженство после двух стаканов крепкого рома и гаванской сигары, которой угостил его капитан. Каюта уже казалась ему чуть ли не дворцом, Сажесс — величайшим из людей, а он, Гаспар Кадильяк, парнем, ни в чем не уступающим капитану.
— И заметьте, — продолжал между тем Сажесс, наполняя стакан Гаспара, — она оказалась в моих руках, потому что, черт возьми, я запомнил те два словечка, которые она шепнула в тот вечер штурману «Байоннесс». Они полагали, что я пьян, но я никогда не напиваюсь пьяным, и у меня ничего не вылетает из головы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Судно, едва видневшееся в фиолетовой мгле, кажется призраком. Гаспар с трудом различает его очертания.
Но вот темнота сгустилась, на небе появились звезды, усыпав море своим отражением, словно инеем.
Корабль плавно приближался со скоростью не выше четырех узлов. На палубе никаких огней, людей тоже не видно. Он должен пройти в каких-нибудь пяти кабельтов, и Гаспар, схватив весла, направляет лодку ему наперерез.
Он гребет и кричит, и если кто-нибудь и услышал этот крик на борту судна, то, наверное, вообразил бы, что это чайка, так тонок и резок был этот призыв. Но, по-видимому, никто ничего не слышал, так как ни один огонек не прорезал тьмы.
Теперь корабль выступал по носу лодки огромной массой, на серебристом от ярких звезд небе вырисовываясь в форме черной трапеции.
Гаспар бросил весла. Судно было так близко, что провансалец слышал, как о его борт бьется вода, скрипят снасти и бьются паруса. Собрав последние силы, он снова закричал, и на этот раз его услышали.
Глава 10
КАПИТАН САЖЕСС
У штирборта загорелся фонарь, с палубы раздался резкий окрик. На носу все пришло в движение, словно в потревоженном улье.
Еще через минуту вокруг груди Гаспара обвился канат. Он ухватился за него, и лодка последовала за своим спасителем, качаясь на волнах.
Гаспар, прикрепив конец каната к переднему сиденью и нацепив на себя перевязь с сумкой, стал во весь рост и ухватился за руслень. С помощью второго каната, который ему сбросили сверху, он через минуту очутился на палубе.
Со всех сторон провансальца окружили негры. Они подталкивали друг друга и, что-то лопоча, с любопытством его рассматривали. Человек в панаме, который помог Гаспару перебраться через борт и теперь, не обращая на него внимания, резким голосом отдавал по-французски приказания негру, соскользнувшему в лодку, казался единственным белым на судне.
Наконец, отдав все необходимые распоряжения, мужчина обернулся, дал подзатыльник чернокожему, ставшему ему на дороге, схватил фонарь и подошел к Гаспару. Он так долго его рассматривал, как будто провансалец был произведением искусства.
— Француз? — спросил человек в панаме по-французски, впиваясь в Гаспара черными и круглыми, как бусины, глазками.
Лицо его, освещенное светом фонаря, было кругло, добродушно, но от пристального взгляда Гаспару стало несколько не по себе.
— Да, я француз, — ответил он. — Мой корабль потерпел крушение, и я носился по волнам в этой проклятой лодке, пока вы чуть не пустили меня ко дну.
— Какой корабль?
— «Рона» Трансатлантической компании.
— «Рона»? Я видел ее в Гаване. Значит, она погибла?
— Да, погибла, напоровшись килем на риф, и пошла ко дну со всеми находившимися на ней.
— Вы один только и спаслись?
— Да.
— Boufre! — сказал собеседник Гаспара, и это словечко выдало в нем провансальца. — Был и я когда-то таким матросом, как и вы, раньше чем выйти в люди. Ладно, я спас вас, и я забираю лодку. Меня зовут капитан Сажесс, а это моя шхуна — «Красавица из Арля».
Он схватил Гаспара за куртку и повторил:
— Лодка моя, понимаете?
— Ах, лодка! Берите ее себе на здоровье.
— Она стоит не менее пятисот долларов, а мазок белой краски сотрет с нее имя «Роны». Давайте договоримся: я нашел вас на плоту, нет, на клети от кур… Нет, на бревне…
Капитан Сажесс взял Гаспара под руку и повел в помещение на корме.
— Вы носились по волнам на бревне, так и порешим… Вот моя каюта. Входите!
Он толкнул дверь.
В каюте капитана стоял стол, над ним горела висячая лампа. Несколько стульев, сундук — вот и вся ее обстановка.
Капитан бросил панаму на стол. Гаспар опустился на стул и наблюдал, как Сажесс, выдвинув ящик стола, вытаскивал оттуда бутылку с ромом, стаканы и корзинку с сухарями. Его поразило, что этот круглолиций человек в первый же момент знакомства пошел на мелкую плутню.
Гаспар счел нужным разъяснить:
— Видите ли, эта лодка не имеет никакого отношения к «Роне».
Сажесс обернулся.
— Но ведь вы же сказали…
— Да, но вы не выслушали меня до конца. Я действительно спасся на бревне при крушении «Роны» и попал на остров. Через несколько дней волны прибили к берегу лодку…
— О! — воскликнул Сажесс, наполняя ромом два стакана.
Капитан казался огорченным. Можно было подумать, что он сожалел об упущенном случае обставить Трансатлантическую компанию, завладев ее лодкой.
Залпом выпив рома, Сажесс достал сигару, закурил и обратился к Гаспару:
— Значит, вы единственный, кто спасся с «Роны»? Я видел ее в Гаване. Какой тоннаж? Знаю, знаю, семь тысяч тонн. Она и «Рокселана» — близнецы. «Рокселана» регулярно заходила в Сен-Пьер. О да, мне, старожилу этих мест, она хорошо знакома. Не думайте, что я родился на острове. Нет, я родился в Арле, но в этих морях проплавал тридцать лет. Деньги здесь зарабатывать можно, но память о родине никогда не изгладится. Вы где родились? В Монпелье? Ну все одно, все провансальцы земляки. Неужели вы думаете, что, подобрав в море голландца, англичанина или француза-северянина, я стал бы угощать их ромом в своей каюте?
Размякнув от рома, капитан облокотился на стол и продолжал болтать и задавать вопросы, не интересуясь ответами на них.
Глава 11
ПОД ДЕЙСТВИЕМ РОМА
Много славных дел числил за собой капитан Сажесс с того дня, как тридцать лет тому назад дезертировал с французского корабля и поселился в Сен-Пьере. Забрасывая Гаспара вопросами, он не забывал рассказывать о себе. Когда капитан удовлетворил свое любопытство, не слишком-то сильное, относительно Гаспара и его приключений, то вернулся к собственным делам и стал беседовать со спасенным, точно со старым другом.
Гаспар почти засыпал от усталости и словно сквозь сон слушал болтовню Сажесса. Тот избегал называть имена, даты, бросая небрежно такие неопределенные фразы, как: «Это был островок на пятьдесят миль не то к северу, не то к югу от подводной скалы, но не все ли это равно?» или: «Назовем ее Гонориной, правда, она звалась не так, но все же я расскажу, как она разыграла Пьера Сажесса, и как затем Пьер Сажесс разыграл ее».
Вдруг мозг Гаспара, усыпленный было действием спиртного, прояснился, восприятие обострилось. Он испытывал блаженство после двух стаканов крепкого рома и гаванской сигары, которой угостил его капитан. Каюта уже казалась ему чуть ли не дворцом, Сажесс — величайшим из людей, а он, Гаспар Кадильяк, парнем, ни в чем не уступающим капитану.
— И заметьте, — продолжал между тем Сажесс, наполняя стакан Гаспара, — она оказалась в моих руках, потому что, черт возьми, я запомнил те два словечка, которые она шепнула в тот вечер штурману «Байоннесс». Они полагали, что я пьян, но я никогда не напиваюсь пьяным, и у меня ничего не вылетает из головы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31