– Да они никогда не пьют! Клюют только… Мама сорвала прут и кинулась ко мне. Я дал три круга по двору, потом выскочил за ворота.
– Всю неделю не поил, не кормил! – заорал я уже с улицы. – Не люблю их, потому что курица – не птица!
– Ну погоди, негодный мальчишка, я ещё тебе задам! – пообещала мама, размахивая прутом.
Ну и пусть задаст. Это ведь потом, а сейчас я на свободе. Но радости почему-то нет. Вчера я тоже кое-что натворил, но, на счастье, пронесло. Не наказали. А сегодня, пожалуй, здорово влетит…
Ну что бы вы отвечали, если к вам вечно приставали с одним и тем же вопросом: «Какую ты сегодня отметку получил, сынок?» Я лично не долго раздумываю:
– Пять, мамочка, пять!
– Молодец, сынок! Вот обрадовал маму! Можешь пойти погулять…
Но ведь какие они, взрослые, сами знаете. Сегодня добрые, а завтра нет. Вначале только спрашивают про отметки, а потом вдруг говорят: «Принеси-ка сюда дневник, сынок».
И тогда уж сердце останавливается, и не знаешь, что ответить.
– Дай-ка мне дневник, – сказала вчера мама.
– Дневник забрала учительница, – соврал я не задумываясь.
– Понятно. А ну дай сюда портфель. Что мне оставалось делать? Отдал.
– Это сколько? – ткнула мама пальцем в дневник, словно не узнавала цифру, стоявшую там. Не смешно разве? Она же имеет среднее образование!
– Ну, двойка…
– А это?
– Тройка. Видно ведь… Вчера получил.
– Негодный мальчишка! Почему же ты мне лгал? Но посудите сами, разве я лгал, когда говорил, что получил пятёрку? Ведь даже Донохон знает: если к двум прибавить три, получится пять. Я попытался объяснить маме эту арифметику, но она и слушать не захотела.
– Вот как, значит! – сказала мама, оглядываясь по сторонам. Наверно, искала прут или кочергу – она и её уже раза два пускала в ход.
– Вот так, значит… – И, не дожидаясь, пока мама бросится ко мне, выскочил на улицу. Чего-чего, а уж по прыжкам в длину у меня честная пятёрка. Физкультуру я люблю.
И она всегда спасает меня.
Всё это было вчера. Но вот и сегодня не обошлось без неприятностей. Просто обидно. И жалко себя до слёз.
Из калитки высунулся носик любопытствующей сестрёнки.
– Принеси мой портфель, Донохон, – попросил я.
Пошёл к Арифу. Мне даже неприятности не помеха.
– Его нет дома, – сказала мама моего друга. И надо же, чтобы именно сегодня не сиделось дома большеголовому! Ведь по трём предметам на дом уроки задали. Ну погоди, Арифчик, дождёшься у меня – рад не будешь!
В школе ещё никого не было. На дверях мастерской висел замок, на баскетбольной площадке возилась малышня. Возле учительской стоял велосипед Атаджана Азизовича, нашего директора. «Нет худа без добра!» – подумал я. Давно собирался написать заявление директору. Сейчас, значит, самое время.
Зашёл в пустой класс и сел за работу.

Деректору школы
имени А. С. Пушкина
тов. Азизову.
Заявление!!!!!!!
Трудно нам стало в последнее время, товарищ деректор. На дом задают очень много. Не остаётся ни минуточки времени, чтобы памочь радителям по хозяйству. Нельзя ли освободить нас от уроков алгебры, гиометрии и радного языка. Эти предметы очень трудные и только мозги засоряют. Вместо них лучше ввести уроки по футболу. Учителем можно взять бамбардира команды «Пахтакор» Геннадия Красницкого. Если вы не откажете в нашей просьбе, мы обещаем быть дисциплинированными и учиться только на пятёрки.
От имени группы учеников
    Хашимджан Кузыев.
Я перечитал написанное. Сильно получилось. Только вот боязно нести Атаджану Азизовичу. Вдруг рассердится?
Долго сидел я, не зная, как поступить. Потом решил:
«Была не была». Закрыл глаза и ввалился в приёмную. Секретарша встала мне навстречу:
– Ты куда, мальчик?
Я рванул на себя дверь. И вот она, директорская.
– В чём дело, Кузыев?
– Здравствуйте…
– Ну, здравствуй…
… Заявление моё Атаджану Азизовичу, конечно, не понравилось. Во-первых, стыдил за ошибки и целый час внушал мне, как важны предметы, которые я предлагаю снять. Он говорил и о том, что человек, который не овладеет ими, не станет ни учителем, ни агрономом, ни инженером.
– И вообще, – сказал директор, – человек без знаний, особенно в наш век, – это нуль, пустое место.
– Неправда, – возразил я. – Вот дядюшка Анарбай нигде не учился, а работает агрономом.
– Да, но когда он хотел учиться, нагрянула война. Анарбай-ака отложил учебники и взял в руки автомат, чтобы защитить нашу страну от фашистов. Кроме того, он всю жизнь выращивал хлопок. Опыт – это тоже своего рода знания…
Директор говорил и говорил.
«Лучше каждый день по башке кочергой получать, чем зубрить ненавистную алгебру!» – мысленно твердил я своё.
Атаджан Азизович откинулся на спинку стула, вытер платком лоб и шею. Потом выпил два стакана воды и сказал:
– Можешь идти, Кузыев!
А неприятности продолжались. На первом же уроке я схватил двойку по алгебре! А ведь так старался, чтобы учитель меня не заметил, так старался… Даже под парту спрятался, а Кабулов, учитель математики, тут как тут.
– А ну, сядь как следует, Кузыев! Я сел. Но учитель не унимается:
– Скажи-ка, Хашим, что мы проходили на прошлом уроке?
Видите, здесь меня зовут не Хашимджаном, а просто, без всякого уважения – Хашимом. И почему это именно у меня надо спрашивать, что проходили на прошлом уроке? В классе тридцать человек, можно бы спросить у любого другого.
Я тихонечко толкнул Арифа. Но он сделал вид, будто и не заметил этого.
– Мы тебя слушаем, Кузыев, – снова, уже нетерпеливо, сказал учитель.
Я со всей силой ударил Арифа локтем в бок. Он громко икнул и забормотал. Я стал повторять за ним.
– Вчера проходили ранние значки и равнения… Класс так и грохнул от смеха. Поглядел я на ребят, давай и сам хохотать. Оказывается, вместо «равнозначных уравнений» я ляпнул чёрт знает что.
– Ясно, Кузыев. Садись, – сказал учитель и добавил: – Двойка!
Уж коли не повезёт, так не повезёт. И мама ругает, и директор, и Кабулов двойки ставит. Лучше бы вовсе не родиться, чем так мучиться…
Арифа я догнал под чинарой, что растёт около чайханы.
Сейчас узнает, как подводить друзей.
– Эй, подожди-ка! – крикнул я, подбегая к нему.
– Чего тебе? – отозвался Ариф.
– Хочу спросить, зачем ты бил моего щенка.
– Какого ещё щенка? У тебя же нет щенка!
– Моего щенка, который теперь собакой стал.
– Когда я его бил?
– В прошлом году. Во-от так двинул ему по башке! – И я показал, как он это сделал.
Тюбетейка Арифа отлетела далеко в сторону. Но он не побежал за ней, как раньше, а подскочил ко мне и тоже заехал по уху. Потом я ему дал, потом – он мне, ну и пошло! Подбежали ребята. Одни вступились за Арифа, другие – за меня. С полчаса мы кувыркались. Вывалялись в пыли, изодрали рубашки, разбили друг другу носы. Мне тоже здорово досталось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49