Уильям резко поднялся:
– Все, с меня довольно! Я иду спать!
Он быстро вышел, хлопнув напоследок дверью.
– Ну и ну! – с изумлением выдохнула Франческа. – Пожалуй, я никогда не видела дядюшку таким разгневанным. Что ты такого сказала?
Эми пожала плечами:
– Истинный Бог, не знаю. Я боялась, что он выгонит нас на улицу, и, кажется, немного перестаралась в своих усилиях вернуть доброе расположение брата.
Франческа быстро поднялась и обняла Эми.
– Бедняжка. Я тебе не завидую.
– К сожалению, именно такова наша родня. И все-таки ужасно ссориться с родственниками. Кстати, Франческа, тебе не следует вести себя как Уильям, и ты все-таки должна навестить Афродиту.
Франческа замерла.
– Нет. Я буду рада повидаться с тетей Хелен, несмотря на ужасное поведение Тоби, но Афродиту видеть не хочу. И потом, мне просто нечего ей сказать.
Эми снисходительно похлопала ее по руке.
– Хорошо, дорогая, я не собираюсь тебя заставлять. Однако было бы вежливо хотя бы послать ей записку, чтобы она могли навестить тебя. Она твоя родная мать.
– Нет. Ты моя мать, две матери мне не нужны. А теперь я пойду-ка лучше спать. Спокойной ночи, матушка.
Закрывая дверь, Франческа испытала облегчение от того, что смогла избежать дальнейших вопросов: будь здесь Вивианна и Мариэтта, они извели бы ее уговорами встретиться с Афродитой, тогда как Франческа решила остаться непоколебимой. С того момента как сестрам стало известно, что их подлинная мать – Афродита, Франческа отказалась поддерживать с ней какие бы то ни было отношения, и с годами ничего не изменилось.
Наверху раздались тихие шаги, и Франческа, подняв голову, увидела Лил, одетую в плащ и готовую выйти из дома.
Служанка, видимо, не ожидала подобной встречи и замерев, с испугом смотрела на Франческу.
– Лил? Куда это ты направляешься?
– Так, никуда. Я…
В поведении девушки явно было нечто странное; более того, под аккуратной респектабельной внешностью, которую так хорошо знала Франческа, теперь проступали черты женщины, доселе ей неизвестной.
– В чем дело, Лил? – Франческа поднялась на несколько ступенек и остановилась рядом с Лил.
К большому удивлению Франчески, глаза служанки наполнились слезами; Лил отвернулась и закусила губу.
– Ну-ка рассказывай, что случилось. Ты же знаешь, я обязательно помогу тебе, чем смогу.
– Ах, мисс, а я и сама не пойму, что со мной такое. С тех пор как мы приехали сюда, я все думаю, думаю…
– Думаешь? Но о чем?
– Прошлое, будь оно проклято! Теперь мне нет спасения.
– Лил, ты никогда не рассказывала мне о своем прошлом. Конечно, я знаю, что ты из Лондона, но вот остальное…
– Это не те воспоминания, которые доверяет кому-либо респектабельная женщина.
– Не бойся, Лил, ты ведь меня прекрасно знаешь.
Служанка еще раз всхлипнула, затем, вздохнув, начала свою исповедь:
– Когда-то у меня была семья, но я не видела их целых двадцать лет. Не думаю, чтобы они жили на той же улице, что и раньше. Может быть, они умерли. Многих, кто умирает в Лондоне, хоронят в безымянных могилах для бедняков.
– Так вот куда ты идешь? Искать их?
Кивнув, Лил снова залилась слезами.
– Знаю, что это глупо, но когда умер Джейкоб, я снова осталась одна, все мои мысли только о родных…
– Должно быть, тебе сейчас очень трудно, но ведь мы считаем тебя членом своей семьи, и ты не должна забывать об этом.
У Лил был такой вид, будто она вот-вот полностью растает. Сделав глубокий вдох, девушка в последний раз шмыгнула носом и постаралась взять себя в руки.
– Я знаю, мисс, – тихо проговорила она.
– Но тебе все-таки хочется пойти и посмотреть?
– Я будто слышу, как они меня зовут.
– Что ж, наши эмоции не всегда поддаются логическому объяснению. – Франческа вздохнула. – Может, ты хочешь, чтобы я пошла с тобой?
В глазах Лил засветилась надежда.
– Ах мисс, это было бы просто замечательно! Сомневаюсь, что я смогла бы сделать одна.
– Разумеется, я пойду с тобой. Только возьму плащ.
– Но это не очень приятное место, – с волнением предупредила Лил. – Вы ведь не хотите стать причиной скандала?..
Франческа улыбнулась. Если бы Лил только знала, что ей пришлось пережить совсем недавно!
* * *
Себастьян с трудом пробирался сквозь толпу: даже ночью улицы в бедных кварталах Лондона были наводнены бездомными, безработными, пьяницами, мальчишками, джентльменами, направлявшимися на поиски приключений, и ворами, охотившимися на них.
На этот раз он следил за домом на Мэллори-стрит, о котором рассказал Хэл. Джеда могли предупредить, поэтому он усилил меры предосторожности, чтобы подручные миссис Слейтер не покончили с ним раз и навсегда.
Мэллори-стрит стала особенно оживленной с того момента, когда множество домов в лондонских трущобах были снесены, освобождая место для рельс и новых станций. Беднякам пришлось куда-то перемещаться, и Мэллори-стрит оказалась для этого самой подходящей.
Себастьян неторопливой походкой шел мимо пивных, разглядывая проституток. Он ничем не отличался от любого пьяного франта, путешествующего по трущобам в цилиндре, съехавшим набок, с тростью в руке и сигарой в зубах.
– Вы выглядите настоящим франтом, – заметил с улыбкой камердинер Мартин, когда Себастьян уходил из дома.
– Боюсь, в этом нет ничего хорошего. – Себастьян хмыкнул.
– А мне продолжать наблюдение за мисс Гринтри?
– Да, Мартин, обязательно.
– Но может быть, мне лучше пойти с вами? Мало ли какие вам могут встретиться подозрительные личности…
– Этим ты займешься на Уэнстед-сквер.
– Что ж, пожалуй, вы правы, сэр.
Мартин был очень полезен в трудных ситуациях, поскольку Себастьян знал: он преданный и честный человек, к тому же не терявший оптимизма даже в тех случаях, когда у других опускались руки.
Себастьян задержался у дома номер сорок четыре, притворяясь, что пошатывается от спиртного, и поправил цилиндр так, чтобы его лицо оказалось полностью в тени. Теперь все улицы Лондона освещали газовые фонари, даже Мэллори-стрит, но многие внутренние дворы и переулки оставались темными.
Себастьяну не повезло: фонарь находился как раз рядом с тем местом, где он остановился.
Внезапно на него налетел какой-то прохожий, и Себастьян, почувствовав руку карманника на своем боку, молниеносно схватил ловкие пальцы и, изогнув их, негромко проговорил:
– Советую тебе держаться от меня подальше, приятель.
Воришка замычал от боли, пальцы его затрепетали.
– Это же я, Диппер!
Себастьян повернулся к пленнику. На вид человеку было лет пятьдесят; лицо его избороздили морщины, а жизнь в шаге от тюрьмы сделала его глаза хитрыми и внимательными.
– Вы хотели встретиться, вот я и пришел.
Себастьян разжал руку.
– Прости, ну, что ты можешь мне рассказать?
Диппер быстро натянул толстые шерстяные перчатки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63