Самому же Алексу вряд ли удалось насладиться, как он выразился, "ее изысканным обществом": трижды их прерывали срочные телефонные звонки – два раза звонили из Хьюстона, и один раз – из Седикана.
Вернувшись к столу после очередного вызова, Алекс сокрушенно покачал головой.
– Извини, Хани. Я велел Хустине больше ни с кем меня не соединять до конца завтрака.
– Так это и есть твой отпуск? – весело спросила Хани, вспомнив объяснения принца. – Впрочем, Ланс говорил мне, что ты – настоящий трудоголик и не можешь ни дня обойтись без работы.
– Посмотрел бы лучше на себя! – отозвался Алекс, выливая из чашки остывший кофе и наполняя ее горячим. – Ланс в этом смысле нисколько мне не уступает, просто он не хочет признаться, что его живопись – та же работа. Сам он считает свое рисование просто приятным времяпрепровождением, которое резко отличается от решения скучных деловых вопросов, которыми занимаюсь я.
– Но ты, разумеется, придерживаешься иной точки зрения, – сказала Хани с утвердительной интонацией.
– Как тебе сказать… – задумчиво промолвил Бен Рашид, поднимая на нее взгляд, и Хани увидела, что в глубине его глаз вспыхнули упрямые огоньки. – Я считаю, что мы оба – художники, только я использую другие кисти и холст большего размера. – Он прищурился. – Но, уверяю тебя, краски, которые я на него накладываю, мне приходится подбирать не менее тщательно.
– Я заметила, – небрежно кивнула Хани, озорно улыбаясь Алексу. – Только мне показалось, что ты иногда пренебрегаешь мягкими переходами и не любишь полутонов. И, по-моему, ты неравнодушен к красному. Точнее – к рыжему.
– У всякого свои слабости, – пожал плечами Алекс. – Просто Ланс делает все возможное, чтобы о моих маленьких странностях узнало как можно больше людей, а о своих – молчит.
– А ты всегда питал это… пристрастие к рыженьким девушкам? – поинтересовалась Хани.
– Сколько себя помню. – Выражение лица Алекса стало задумчивым. – Иногда я спрашиваю себя, не имеет ли это отношение к Лансу.
Глаза Хани испуганно округлились.
– Ты хочешь сказать, что ты действительно?..
– Да нет же! – резко возразил Бен Рашид и недовольно поморщился. – Я имею в виду совсем не это. И был бы весьма признателен, если бы впредь ты воздерживалась от высказываний на данную тему, даже если этого требует твой чертов служебный долг!
– Извини, я не буду, – кротко сказала Хани, пытаясь спрятать улыбку.
Очевидно, это ей не вполне удалось, поскольку Алекс продолжал свирепо хмуриться.
– Хотелось бы надеяться! – с ударением произнес он и вдруг вздохнул с какой-то странной обреченностью. – Я имел в виду психологическую связь. Ты, очевидно, заметила, что я – человек достаточно циничный. Об этом позаботился мой дед, которому хотелось, чтобы в этой жизни я был защищен от любых… неожиданностей. Ланс был единственным человеком, которому я с детства привык доверять полностью, поэтому в моем пристрастии к рыженьким девушкам, возможно, нет ничего странного. Видимо, с ними я чувствую себя в большей безопасности…
– А не потому, что они – более страстные натуры, как ты утверждал? – с улыбкой уточнила Хани.
– И это тоже, конечно… – отозвался Апекс и улыбнулся в ответ, но потом, видимо, вспомнив о своем недавнем недовольстве ею, воинственно выпятил подбородок. – Чтобы исключить все двусмысленные толкования, я должен заявить категорично и со всей определенностью: я никогда не испытывал влечения к лицам одного со мной пола вне зависимости от того, рыжие они или нет! Это ясно?
Хани покорно кивнула.
– Абсолютно.
– Вот и хорошо, – удовлетворённо произнес Алекс. – А теперь, раз мы утрясли этот щекотливый вопрос, я предлагаю тебе еще раз сходить в библиотеку и выбрать себе какие-нибудь книги по вкусу. Они ещё могут тебе пригодиться, если Лансу снова придет в голову уйти в затворники.
Когда примерно два часа спустя Хани вернулась в коттедж, там было так же тихо и пусто, как и ранним утром, когда она уходила. Направляясь к дверям своей спальни, она бросила задумчивый взгляд на запертую дверь студии, но постучать так и не решилась. "Вряд ли Ланс все еще работает, – подумала она, – это было бы не под силу ни одному человеку. Скорее всего он просто спит, но это не должно ее касаться". На пути из усадьбы Хани твердо решила, что если Лансу необходимо побыть одному, то она должна уважать его желание. В конце концов, она взрослая женщина, которая не нуждается в том, чтобы ее постоянно кто-то опекал!
Сбросив на кровать тяжелую стопку книг, которую она притащила из библиотеки, Хани быстро разделась и сняла со спинки стула купальник. После вчерашнего, вечернего похода на пляж он так и не успел просохнуть; надевать его на голое тело было неприятно даже, несмотря на жару, и Хани пожалела, что не привезла с собой запасной купальный костюм. Да и другой одежды, которую она захватила с собой, для жизни на острове было явно недостаточно. Как, интересно, она будет содержать свой скудный гардероб в чистоте, если в коттедже нет даже автоматической стиральной машины? Придется то и дело бегать в усадьбу, где наверняка найдется какой-нибудь стиральный агрегат.
Когда она уходила к морю, дверь студии оставалась по-прежнему закрытой, но Хани только недоуменно пожала плечами и презрительно отвернулась. Если к тому времени, когда она вернется, Ланс все еще не выйдет, ей придется нарушить его уединение – пусть даже ему это не очень понравится. В конце концов, ее долг телохранителя требовал, чтобы она убедилась, что клиент жив и здоров, что его не похитили поклонницы и не свалил голодный обморок. И она исполнит свой служебный долг, пусть даже Его Высочество будет ею недоволен!
Приняв такое решение, Хани без колебаний отправилась на пляж.
* * *
– У тебя что, повредился рассудок? Ты же сожжешь себе кожу так, что вообще больше не сможешь выходить на солнце!..
При звуке этого голоса, который успел стать таким знакомым, сердце Хани отчаянно подпрыгнуло, но она даже не пошевелилась и не открыла глаз. Ей было очень хорошо лежать здесь, на тонком пляжном полотенце, и чувствовать под собой податливую мягкость нагретого солнцем песка.
– Я намазалась кремом от ожогов, – сдержанно ответила она. – Кроме того, вчера я просидела на пляже вдвое дольше, хотя этого, разумеется, никто не заметил, но нисколько не обожглась.
– Вчера ты отправилась загорать во второй половине дня, – мрачно возразил Ланс. – Тогда солнце стояло намного ниже.
Хани не ответила, и с губ принца сорвалось досадливое восклицание.
– Может быть, ты все-таки откроешь глаза? – ядовито осведомился он. – А то мне начинает казаться, будто я разговариваю с трупом.
Хани неохотно повиновалась и тут же об этом пожалела. Ланс стоял всего в нескольких футах от нее и выглядел так, что от одного взгляда на него у Хани едва не закружилась голова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Вернувшись к столу после очередного вызова, Алекс сокрушенно покачал головой.
– Извини, Хани. Я велел Хустине больше ни с кем меня не соединять до конца завтрака.
– Так это и есть твой отпуск? – весело спросила Хани, вспомнив объяснения принца. – Впрочем, Ланс говорил мне, что ты – настоящий трудоголик и не можешь ни дня обойтись без работы.
– Посмотрел бы лучше на себя! – отозвался Алекс, выливая из чашки остывший кофе и наполняя ее горячим. – Ланс в этом смысле нисколько мне не уступает, просто он не хочет признаться, что его живопись – та же работа. Сам он считает свое рисование просто приятным времяпрепровождением, которое резко отличается от решения скучных деловых вопросов, которыми занимаюсь я.
– Но ты, разумеется, придерживаешься иной точки зрения, – сказала Хани с утвердительной интонацией.
– Как тебе сказать… – задумчиво промолвил Бен Рашид, поднимая на нее взгляд, и Хани увидела, что в глубине его глаз вспыхнули упрямые огоньки. – Я считаю, что мы оба – художники, только я использую другие кисти и холст большего размера. – Он прищурился. – Но, уверяю тебя, краски, которые я на него накладываю, мне приходится подбирать не менее тщательно.
– Я заметила, – небрежно кивнула Хани, озорно улыбаясь Алексу. – Только мне показалось, что ты иногда пренебрегаешь мягкими переходами и не любишь полутонов. И, по-моему, ты неравнодушен к красному. Точнее – к рыжему.
– У всякого свои слабости, – пожал плечами Алекс. – Просто Ланс делает все возможное, чтобы о моих маленьких странностях узнало как можно больше людей, а о своих – молчит.
– А ты всегда питал это… пристрастие к рыженьким девушкам? – поинтересовалась Хани.
– Сколько себя помню. – Выражение лица Алекса стало задумчивым. – Иногда я спрашиваю себя, не имеет ли это отношение к Лансу.
Глаза Хани испуганно округлились.
– Ты хочешь сказать, что ты действительно?..
– Да нет же! – резко возразил Бен Рашид и недовольно поморщился. – Я имею в виду совсем не это. И был бы весьма признателен, если бы впредь ты воздерживалась от высказываний на данную тему, даже если этого требует твой чертов служебный долг!
– Извини, я не буду, – кротко сказала Хани, пытаясь спрятать улыбку.
Очевидно, это ей не вполне удалось, поскольку Алекс продолжал свирепо хмуриться.
– Хотелось бы надеяться! – с ударением произнес он и вдруг вздохнул с какой-то странной обреченностью. – Я имел в виду психологическую связь. Ты, очевидно, заметила, что я – человек достаточно циничный. Об этом позаботился мой дед, которому хотелось, чтобы в этой жизни я был защищен от любых… неожиданностей. Ланс был единственным человеком, которому я с детства привык доверять полностью, поэтому в моем пристрастии к рыженьким девушкам, возможно, нет ничего странного. Видимо, с ними я чувствую себя в большей безопасности…
– А не потому, что они – более страстные натуры, как ты утверждал? – с улыбкой уточнила Хани.
– И это тоже, конечно… – отозвался Апекс и улыбнулся в ответ, но потом, видимо, вспомнив о своем недавнем недовольстве ею, воинственно выпятил подбородок. – Чтобы исключить все двусмысленные толкования, я должен заявить категорично и со всей определенностью: я никогда не испытывал влечения к лицам одного со мной пола вне зависимости от того, рыжие они или нет! Это ясно?
Хани покорно кивнула.
– Абсолютно.
– Вот и хорошо, – удовлетворённо произнес Алекс. – А теперь, раз мы утрясли этот щекотливый вопрос, я предлагаю тебе еще раз сходить в библиотеку и выбрать себе какие-нибудь книги по вкусу. Они ещё могут тебе пригодиться, если Лансу снова придет в голову уйти в затворники.
Когда примерно два часа спустя Хани вернулась в коттедж, там было так же тихо и пусто, как и ранним утром, когда она уходила. Направляясь к дверям своей спальни, она бросила задумчивый взгляд на запертую дверь студии, но постучать так и не решилась. "Вряд ли Ланс все еще работает, – подумала она, – это было бы не под силу ни одному человеку. Скорее всего он просто спит, но это не должно ее касаться". На пути из усадьбы Хани твердо решила, что если Лансу необходимо побыть одному, то она должна уважать его желание. В конце концов, она взрослая женщина, которая не нуждается в том, чтобы ее постоянно кто-то опекал!
Сбросив на кровать тяжелую стопку книг, которую она притащила из библиотеки, Хани быстро разделась и сняла со спинки стула купальник. После вчерашнего, вечернего похода на пляж он так и не успел просохнуть; надевать его на голое тело было неприятно даже, несмотря на жару, и Хани пожалела, что не привезла с собой запасной купальный костюм. Да и другой одежды, которую она захватила с собой, для жизни на острове было явно недостаточно. Как, интересно, она будет содержать свой скудный гардероб в чистоте, если в коттедже нет даже автоматической стиральной машины? Придется то и дело бегать в усадьбу, где наверняка найдется какой-нибудь стиральный агрегат.
Когда она уходила к морю, дверь студии оставалась по-прежнему закрытой, но Хани только недоуменно пожала плечами и презрительно отвернулась. Если к тому времени, когда она вернется, Ланс все еще не выйдет, ей придется нарушить его уединение – пусть даже ему это не очень понравится. В конце концов, ее долг телохранителя требовал, чтобы она убедилась, что клиент жив и здоров, что его не похитили поклонницы и не свалил голодный обморок. И она исполнит свой служебный долг, пусть даже Его Высочество будет ею недоволен!
Приняв такое решение, Хани без колебаний отправилась на пляж.
* * *
– У тебя что, повредился рассудок? Ты же сожжешь себе кожу так, что вообще больше не сможешь выходить на солнце!..
При звуке этого голоса, который успел стать таким знакомым, сердце Хани отчаянно подпрыгнуло, но она даже не пошевелилась и не открыла глаз. Ей было очень хорошо лежать здесь, на тонком пляжном полотенце, и чувствовать под собой податливую мягкость нагретого солнцем песка.
– Я намазалась кремом от ожогов, – сдержанно ответила она. – Кроме того, вчера я просидела на пляже вдвое дольше, хотя этого, разумеется, никто не заметил, но нисколько не обожглась.
– Вчера ты отправилась загорать во второй половине дня, – мрачно возразил Ланс. – Тогда солнце стояло намного ниже.
Хани не ответила, и с губ принца сорвалось досадливое восклицание.
– Может быть, ты все-таки откроешь глаза? – ядовито осведомился он. – А то мне начинает казаться, будто я разговариваю с трупом.
Хани неохотно повиновалась и тут же об этом пожалела. Ланс стоял всего в нескольких футах от нее и выглядел так, что от одного взгляда на него у Хани едва не закружилась голова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63