Впрочем, даже в своей лучшей форме она могла противостоять кому угодно, только не ему.
Она собралась с силами, на секунду остановившись перед дубовой дверью библиотеки. Ко всему прочему, у нее от страха засосало под ложечкой. В конце концов, не съест же он ее! Дани подняла руку и постучала как можно более решительно.
– Входи.
Энтони сидел в огромном кожаном кресле около стола из красного дерева, который занимал середину комнаты.
Ее опекун, как обычно, буквально излучал энергию. Энтони был одет в потрепанные старые джинсы и кремовый свитер. Светлые тона одежды еще более подчеркивали его бронзовый загар и блестящие, очень темные волосы. Он посвятил спорту немало лет своей жизни, но и теперь, когда он закончил собственную спортивную карьеру, в его теле не было ни унции лишнего веса, а широкие плечи и узкие бедра только подчеркивали все достоинства его прекрасной физической формы.
Энтони посмотрел на Дани, которая стояла в дверях и не решалась войти, и в его серо-зеленых глазах на мгновение появилось и тут же исчезло какое-то странное выражение. Он показал на глубокое кожаное кресло рядом со столом.
– Садись, Дани. Я ждал тебя. Отодвинув стопку документов, с которыми он, видимо, работал до ее прихода, Энтони холодно и оценивающе оглядел ее: сначала его взгляд был прикован к ее длинному коричневому свитеру, потом он внимательно изучил ее узкие шерстяные брюки и короткие замшевые ботинки.
– Ты опять похудела. Я это заметил еще вчера, когда смотрел твое выступление по телевизору. Бо сказал, что ты слишком много работаешь и мало ешь.
– Думаю, он ошибается, по крайней мере насчет работы, – беспечно ответила Дани, прикрывая за собой дверь и направляясь к креслу, на которое он указал. – Судя по вчерашнему результату, мне надо тренироваться двадцать четыре часа в сутки. – Она опустилась в кресло и вопросительно подняла брови. – Я догадываюсь, ради чего ты меня вызвал. – Дани старательно рассматривала огромный арабский ковер, который устилал пол библиотеки. – Я не помню его. Это что-то новенькое, да? – спросила она, разглядывая затейливые узоры. – Ну что ж, по крайней мере, меня будут унижать на очень красивом ковре. – Она немного помолчала, затем продолжила, и в ее словах явно сквозили нотки сожаления:
– Здесь вообще очень многое изменилось за шесть лет. Новый забор и ворота, другие слуги, новая мебель.
Энтони откинулся в кресле и положил ноги на край стола, задумчиво разглядывая лицо Дани.
– Я сделал так, как нравится мне, – проговорил он медленно. – Терпеть не могу подержанные вещи. – Его губ коснулась едкая усмешка. – У меня портится настроение, когда я работаю за ободранным столом, пусть это даже бесценный антиквариат. – Улыбка исчезла. – Но я действительно хотел поговорить с тобой о том, что произошло.
– Я думала об этом всю дорогу, пока мы пересекали полстраны, – сухо сказала Дани.
Она нервно облизнула губы и отвела взгляд, сосредоточившись на точке где-то поверх его плеча. Энтони всегда действовал на нее одним своим присутствием, сковывая и движения, и мысли. Когда Дани находилась вдали от него, то всегда думала, что воображение играет с ней шутку и она преувеличивает влияние Энтони. Однако, стоило ей оказаться рядом, эффект был неизменно тот же.
Его лицо нельзя было назвать красивым: очень широкие скулы, чересчур крупные губы и тяжелый подбородок. Удивительно, но все вместе черты его лица создавали образ, привлекающий всеобщее внимание.
Или, быть может, ее завораживало что-то таинственное, скрывающееся под почти всегда серьезной и спокойной маской? Сегодня его пронизывающее равнодушие больше обычного давило на Дани.
«Почему же я не могу высказать все в открытую? – тревожно подумала Дани. – Да, я провалила соревнование. Я не знаю, в чем причина, но найду ее и буду работать над собой до последнего, чтобы исправиться».
Она глубоко вздохнула и заставила себя посмотреть в холодные глаза Энтони. Лучше бы она этого не делала: ее с такой силой пронзил его мрачный взгляд, что паника моментально охватила Дани, и она почувствовала себя слабой и беспомощной.
– Энтони, прости за вчерашнее. Я постараюсь больше не подводить тебя.
– Буду чертовски обязан, если ты это сделаешь, – сказал он жестким голосом. – Я собираюсь проследить за всем лично. Вчера у тебя не было ни единой причины проиграть. И по технике, и по артистичности ты намного превосходишь Марджи Брендон, а каталась как механическая кукла. У тебя было больше куража, когда ты выиграла юношеский чемпионат шесть лет назад.
– Говорю же, я буду стараться, – ответила она, защищаясь. – Тебе не надо тратить свое время, наблюдая за тренировками. Я знаю, как ты завален делами.
– Да, ты вчера нашла время рассказать об этом выскочке-комментатору, – проворчал Энтони, нахмурив брови. – Запомни, Дани, никто, кроме меня самого, не смеет рассуждать о том, занят я или нет.
– Существуют еще колонки светской хроники, – сказала Дани, пытаясь разрядить обстановку, – в которых постоянно пишут, что у таких влиятельных магнатов, как ты, время расписано по минутам. – Она на секунду смолкла. – К тому же ты не тренировал меня с тех пор, как нанял Бо и Марту и отослал нас из Брайарклиффа.
– Ты думаешь, я не способен на такую работу? – спросил он, и его губы скривила насмешливая улыбка. – Полагаю, я еще не забыл, как стоять на коньках, и смогу научить тебя.
– Я совсем не это имела в виду… – Дани запнулась и замолчала, проклиная его магические чары, от которых она не могла освободиться. Она всегда становилась комком нервов рядом с Энтони. – В своем интервью я сказала, что ты до сих пор считаешься одним из самых заметных людей в фигурном катании. Когда ты ушел из «Шоу на льду», чтобы возглавить «Дайнет корпорейшн», весь спортивный мир был в шоке.
– Значит, ты примешь мою скромную помощь в обучении? – Его глаза подозрительно заблестели: видно было, что Энтони пытается сдержать смех.
– Разве я когда-нибудь могла выбирать по своему усмотрению? – уже успокоившись, спросила Дани. – Ты все равно сделаешь все так, как сочтешь нужным. Разумеется, нужным для меня и моей карьеры. Как, впрочем, и всегда.
– Не всегда. – Его голос прозвучал глухо.
И на секунду сквозь внешнюю холодность Энтони прорвалась горечь. – Но с сегодняшнего дня я исправлю эту ошибку. Будет честным предупредить тебя, Дани. Я обнаружил, что в последнее время во мне растет нетерпеливое ожидание…
– Золотой медали? – спросила она озадаченно. – Я же говорила тебе, что буду работать изо всех сил. Это будет скорее твоя победа, чем моя, после всего, что ты сделал для меня. Ты получишь свое «золото», Энтони.
– Нет! – Слово вырвалось с такой взрывной силой, что Дани испугалась. – У меня уже есть собственная золотая медаль, и мне не нужны чужие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Она собралась с силами, на секунду остановившись перед дубовой дверью библиотеки. Ко всему прочему, у нее от страха засосало под ложечкой. В конце концов, не съест же он ее! Дани подняла руку и постучала как можно более решительно.
– Входи.
Энтони сидел в огромном кожаном кресле около стола из красного дерева, который занимал середину комнаты.
Ее опекун, как обычно, буквально излучал энергию. Энтони был одет в потрепанные старые джинсы и кремовый свитер. Светлые тона одежды еще более подчеркивали его бронзовый загар и блестящие, очень темные волосы. Он посвятил спорту немало лет своей жизни, но и теперь, когда он закончил собственную спортивную карьеру, в его теле не было ни унции лишнего веса, а широкие плечи и узкие бедра только подчеркивали все достоинства его прекрасной физической формы.
Энтони посмотрел на Дани, которая стояла в дверях и не решалась войти, и в его серо-зеленых глазах на мгновение появилось и тут же исчезло какое-то странное выражение. Он показал на глубокое кожаное кресло рядом со столом.
– Садись, Дани. Я ждал тебя. Отодвинув стопку документов, с которыми он, видимо, работал до ее прихода, Энтони холодно и оценивающе оглядел ее: сначала его взгляд был прикован к ее длинному коричневому свитеру, потом он внимательно изучил ее узкие шерстяные брюки и короткие замшевые ботинки.
– Ты опять похудела. Я это заметил еще вчера, когда смотрел твое выступление по телевизору. Бо сказал, что ты слишком много работаешь и мало ешь.
– Думаю, он ошибается, по крайней мере насчет работы, – беспечно ответила Дани, прикрывая за собой дверь и направляясь к креслу, на которое он указал. – Судя по вчерашнему результату, мне надо тренироваться двадцать четыре часа в сутки. – Она опустилась в кресло и вопросительно подняла брови. – Я догадываюсь, ради чего ты меня вызвал. – Дани старательно рассматривала огромный арабский ковер, который устилал пол библиотеки. – Я не помню его. Это что-то новенькое, да? – спросила она, разглядывая затейливые узоры. – Ну что ж, по крайней мере, меня будут унижать на очень красивом ковре. – Она немного помолчала, затем продолжила, и в ее словах явно сквозили нотки сожаления:
– Здесь вообще очень многое изменилось за шесть лет. Новый забор и ворота, другие слуги, новая мебель.
Энтони откинулся в кресле и положил ноги на край стола, задумчиво разглядывая лицо Дани.
– Я сделал так, как нравится мне, – проговорил он медленно. – Терпеть не могу подержанные вещи. – Его губ коснулась едкая усмешка. – У меня портится настроение, когда я работаю за ободранным столом, пусть это даже бесценный антиквариат. – Улыбка исчезла. – Но я действительно хотел поговорить с тобой о том, что произошло.
– Я думала об этом всю дорогу, пока мы пересекали полстраны, – сухо сказала Дани.
Она нервно облизнула губы и отвела взгляд, сосредоточившись на точке где-то поверх его плеча. Энтони всегда действовал на нее одним своим присутствием, сковывая и движения, и мысли. Когда Дани находилась вдали от него, то всегда думала, что воображение играет с ней шутку и она преувеличивает влияние Энтони. Однако, стоило ей оказаться рядом, эффект был неизменно тот же.
Его лицо нельзя было назвать красивым: очень широкие скулы, чересчур крупные губы и тяжелый подбородок. Удивительно, но все вместе черты его лица создавали образ, привлекающий всеобщее внимание.
Или, быть может, ее завораживало что-то таинственное, скрывающееся под почти всегда серьезной и спокойной маской? Сегодня его пронизывающее равнодушие больше обычного давило на Дани.
«Почему же я не могу высказать все в открытую? – тревожно подумала Дани. – Да, я провалила соревнование. Я не знаю, в чем причина, но найду ее и буду работать над собой до последнего, чтобы исправиться».
Она глубоко вздохнула и заставила себя посмотреть в холодные глаза Энтони. Лучше бы она этого не делала: ее с такой силой пронзил его мрачный взгляд, что паника моментально охватила Дани, и она почувствовала себя слабой и беспомощной.
– Энтони, прости за вчерашнее. Я постараюсь больше не подводить тебя.
– Буду чертовски обязан, если ты это сделаешь, – сказал он жестким голосом. – Я собираюсь проследить за всем лично. Вчера у тебя не было ни единой причины проиграть. И по технике, и по артистичности ты намного превосходишь Марджи Брендон, а каталась как механическая кукла. У тебя было больше куража, когда ты выиграла юношеский чемпионат шесть лет назад.
– Говорю же, я буду стараться, – ответила она, защищаясь. – Тебе не надо тратить свое время, наблюдая за тренировками. Я знаю, как ты завален делами.
– Да, ты вчера нашла время рассказать об этом выскочке-комментатору, – проворчал Энтони, нахмурив брови. – Запомни, Дани, никто, кроме меня самого, не смеет рассуждать о том, занят я или нет.
– Существуют еще колонки светской хроники, – сказала Дани, пытаясь разрядить обстановку, – в которых постоянно пишут, что у таких влиятельных магнатов, как ты, время расписано по минутам. – Она на секунду смолкла. – К тому же ты не тренировал меня с тех пор, как нанял Бо и Марту и отослал нас из Брайарклиффа.
– Ты думаешь, я не способен на такую работу? – спросил он, и его губы скривила насмешливая улыбка. – Полагаю, я еще не забыл, как стоять на коньках, и смогу научить тебя.
– Я совсем не это имела в виду… – Дани запнулась и замолчала, проклиная его магические чары, от которых она не могла освободиться. Она всегда становилась комком нервов рядом с Энтони. – В своем интервью я сказала, что ты до сих пор считаешься одним из самых заметных людей в фигурном катании. Когда ты ушел из «Шоу на льду», чтобы возглавить «Дайнет корпорейшн», весь спортивный мир был в шоке.
– Значит, ты примешь мою скромную помощь в обучении? – Его глаза подозрительно заблестели: видно было, что Энтони пытается сдержать смех.
– Разве я когда-нибудь могла выбирать по своему усмотрению? – уже успокоившись, спросила Дани. – Ты все равно сделаешь все так, как сочтешь нужным. Разумеется, нужным для меня и моей карьеры. Как, впрочем, и всегда.
– Не всегда. – Его голос прозвучал глухо.
И на секунду сквозь внешнюю холодность Энтони прорвалась горечь. – Но с сегодняшнего дня я исправлю эту ошибку. Будет честным предупредить тебя, Дани. Я обнаружил, что в последнее время во мне растет нетерпеливое ожидание…
– Золотой медали? – спросила она озадаченно. – Я же говорила тебе, что буду работать изо всех сил. Это будет скорее твоя победа, чем моя, после всего, что ты сделал для меня. Ты получишь свое «золото», Энтони.
– Нет! – Слово вырвалось с такой взрывной силой, что Дани испугалась. – У меня уже есть собственная золотая медаль, и мне не нужны чужие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47