Сапожник в Булони говорил, что сможет сделать такие башмаки для хромоножки. Но он хотел за них пять гиней, а где бродячая комедиантка могла найти лишних пять гиней? До сих пор нигде.
Она подняла глаза и встретила взгляд его темных глаз, теперь серьезных и неулыбчивых. Но и на этот раз ее поразили уверенность и ощущение надежности, которые излучал этот странный человек.
Он протянул ей руку, и она протянула ему свою.
— Поладили, милорд.
Они скрепили сделку рукопожатием. Пожатие было несильным, а его рука теплой. Потом он улыбнулся, серьезность и суровость исчезли из его глаз.
— О Господи, я уверен, что мы заключили отличную сделку. Но уже поздно, на рассвете мы должны отправляться в путь. Можешь остаться сегодня здесь, раз поступила ко мне в услужение. Я предлагаю лечь спать. Завтра нам предстоит долгий и утомительный путь. — С легкой улыбкой он поднес ее довольно грязную ручку к губам. — Спокойной ночи, Миранда.
Она потрогала свою ладонь в том месте, где ее легонько коснулись его губы, охваченная каким-то странным, смешанным чувством изумления и смущения. До сих пор никто никогда не целовал ей руку.
Дверь за ним закрылась прежде, чем она пришла в себя и смогла пожелать ему доброй ночи в ответ.
Глава 4
Двумя часами позже лорд Харкорт поставил свою кружку из-под пунша в общей комнате гостиницы и по узкой лестнице направился наверх, в спаленку над прачечной. От дрожащего пламени свечи, которую он нес в руке, на стенах плясала его необычайно удлиненная тень. Он осторожно переступил через стопку грязной посуды, аккуратно сложенной у двери. По-видимому, у Миранды была некоторая склонность к ведению домашнего хозяйства.
Подняв шеколду, он ступил в комнату. Она была тускло освещена луной, свет которой пробивался в маленькое оконце. Поставив свечу, Гарет огляделся. Пунш, поданный ему хозяином, оказался крепким, а компания, собравшаяся в общей комнате гостиницы, очень веселой и шумной.
Хмурясь, он заморгал: ему показалось, что комната пуста. Потом взгляд его упал на постель и маленький холмик на краю.
Он поднял свечу повыше и подошел к кровати. Мягкий желтый свет осветил тонкую белую руку, лежавшую на подушке, белоснежное плечо и два ярких глаза зверька, примостившегося возле Миранды и теперь злобно взиравшего на графа.
Некоторое время Гарет стоял, глядя на Миранду, и не знал, что делать. Она спала обнаженной, но ничего другого и ожидать не приходилось. Ведь на ней, кроме той одежды, больше ничего не было. Ему следовало бы подумать о том, где ее уложить на ночь, но раньше это почему-то не пришло ему в голову.
Он снова оглядел комнату. Если не считать пола и узкой лавки у окна, единственным местом, пригодным для сна, была постель.
Он хотел было оставить ее для себя — вполне понятная и хорошо оплаченная им привилегия, — однако ее, похоже, у него отобрали. Потянувшись к постели, он попытался вытащить подушку из-под головы девушки.
Миранда глубоко погрузилась в приятный, хотя и несколько беспокойный сон. Перьевая перина была для нее непривычной роскошью, тепло и мягкость постели убаюкали ее мгновенно, через минуту после того, как она легла. Но девушка всегда спала чутко и, когда Гарет наклонился над ней, тут же проснулась. Спросонья она непонимающе заморгала, ослепленная желтым светом свечи, и сначала даже не узнала его.
Потом вспомнила. И поднесла руку к лицу, чтобы защитить глаза от раздражающего света.
— Что случилось, милорд?
— Только то, что я не рассчитывал найти тебя в своей постели, — ответил он, встряхивая подушку, извлеченную из-под ее головы.
Миранда села на кровати. При этом одеяло спустилось вниз, и она оказалась обнаженной по пояс. Перед взором Гарета предстали две маленькие, совершенной формы груди и очень тонкая талия.
— Похоже, что больше здесь спать негде, а я занимаю немного места. Все, с кем мне приходилось до сих пор делить постель, говорят, что сплю я очень тихо. Я вас не побеспокою.
Гарет не был так уверен на этот счет. Голые женщины в его постели обычно вызывали у него некоторое беспокойство.
— Не сомневаюсь в том, что ты тиха, как мышка, — сказал он, засовывая подушку под пуховое одеяло посреди постели. — Но, учитывая, что я сплю совсем не так спокойно, воздвигнем некоторую преграду между нами.
— Разрешите мне помочь, — сказала Миранда. Она отбросила одеяло и деловито принялась укладывать подушку, сделав из нее нечто вроде валика, потом разгладила простыни.
Гарет сделал шаг назад, безошибочно определив свое состояние: сердце его стучало сильнее обычного. Она была божественно сложена — само совершенство. Прелестная миниатюрная женщина с нежными маленькими грудями, тончайшей талией и крутыми, не слишком широкими бедрами. В ней не было ни унции лишнего жира, а под безупречной кожей выделялись хорошо развитые мускулы. Она напомнила ему совершенный и прекрасный механизм.
Если бы Гарета спросили, каков его идеал женской красоты, он описал бы женщину, похожую на Шарлотту, высокую, полногрудую, широкобедрую, роскошное сладострастное создание с копной волнистых золотых волос, полными ярко-алыми губами и такими глазами, которые затягивают мужчину все глубже и глубже в водоворот страсти. Но божественное равнодушие Миранды к собственной наготе, неведение, какое действие производит на мужчину вид ее обнаженного тела, казались более влекущими, чем ухищрения Шарлотты.
«Слишком злоупотребил пуншем», — сказал он себе, отводя взгляд. Голос его звучал несколько необычно, когда он заметил:
— Вот так прекрасно. Ложись в постель, а то простудишься.
Миранда с живостью последовала этому совету. Ночной воздух, проникавший в незастекленное и не закрытое ставнями окно, неприятно холодил ее разогретое теплом постели тело. Она натянула одеяло до подбородка и дружелюбно спросила:
— Вы приятно провели вечер, милорд?
Гарет пробормотал в ответ что-то невнятное, не располагавшее к продолжению непринужденной беседы.
На мгновение на луну наползло облачко, и Гарет торопливо задул свечу. Комната погрузилась во мрак. Воспользовавшись темнотой, в которой его тело едва ли можно было разглядеть — наверное, оно казалось сейчас только бледной тенью, — он сбросил на пол одежду и нырнул в постель. Матрас прогнулся под его тяжестью, и легкое тело Миранды перекатилось к разделявшему их барьеру из подушки. Гарет ощущал ее тепло под одеялом, хотя они и не соприкасались. Он чувствовал запах ее кожи и волос, слабо напоминавший запах земли, легкий и какой-то невинный аромат.
Миранда перекатилась обратно, на свою сторону постели.
— Желаю спокойной ночи, милорд.
— Спокойной ночи, Миранда.
Но Гарет дольше обычного не мог заснуть.
Проснувшись, он увидел, что дневной свет льется в не защищенное ставнями окно, а в комнате нет ни следа ни Миранды, ни обезьянки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Она подняла глаза и встретила взгляд его темных глаз, теперь серьезных и неулыбчивых. Но и на этот раз ее поразили уверенность и ощущение надежности, которые излучал этот странный человек.
Он протянул ей руку, и она протянула ему свою.
— Поладили, милорд.
Они скрепили сделку рукопожатием. Пожатие было несильным, а его рука теплой. Потом он улыбнулся, серьезность и суровость исчезли из его глаз.
— О Господи, я уверен, что мы заключили отличную сделку. Но уже поздно, на рассвете мы должны отправляться в путь. Можешь остаться сегодня здесь, раз поступила ко мне в услужение. Я предлагаю лечь спать. Завтра нам предстоит долгий и утомительный путь. — С легкой улыбкой он поднес ее довольно грязную ручку к губам. — Спокойной ночи, Миранда.
Она потрогала свою ладонь в том месте, где ее легонько коснулись его губы, охваченная каким-то странным, смешанным чувством изумления и смущения. До сих пор никто никогда не целовал ей руку.
Дверь за ним закрылась прежде, чем она пришла в себя и смогла пожелать ему доброй ночи в ответ.
Глава 4
Двумя часами позже лорд Харкорт поставил свою кружку из-под пунша в общей комнате гостиницы и по узкой лестнице направился наверх, в спаленку над прачечной. От дрожащего пламени свечи, которую он нес в руке, на стенах плясала его необычайно удлиненная тень. Он осторожно переступил через стопку грязной посуды, аккуратно сложенной у двери. По-видимому, у Миранды была некоторая склонность к ведению домашнего хозяйства.
Подняв шеколду, он ступил в комнату. Она была тускло освещена луной, свет которой пробивался в маленькое оконце. Поставив свечу, Гарет огляделся. Пунш, поданный ему хозяином, оказался крепким, а компания, собравшаяся в общей комнате гостиницы, очень веселой и шумной.
Хмурясь, он заморгал: ему показалось, что комната пуста. Потом взгляд его упал на постель и маленький холмик на краю.
Он поднял свечу повыше и подошел к кровати. Мягкий желтый свет осветил тонкую белую руку, лежавшую на подушке, белоснежное плечо и два ярких глаза зверька, примостившегося возле Миранды и теперь злобно взиравшего на графа.
Некоторое время Гарет стоял, глядя на Миранду, и не знал, что делать. Она спала обнаженной, но ничего другого и ожидать не приходилось. Ведь на ней, кроме той одежды, больше ничего не было. Ему следовало бы подумать о том, где ее уложить на ночь, но раньше это почему-то не пришло ему в голову.
Он снова оглядел комнату. Если не считать пола и узкой лавки у окна, единственным местом, пригодным для сна, была постель.
Он хотел было оставить ее для себя — вполне понятная и хорошо оплаченная им привилегия, — однако ее, похоже, у него отобрали. Потянувшись к постели, он попытался вытащить подушку из-под головы девушки.
Миранда глубоко погрузилась в приятный, хотя и несколько беспокойный сон. Перьевая перина была для нее непривычной роскошью, тепло и мягкость постели убаюкали ее мгновенно, через минуту после того, как она легла. Но девушка всегда спала чутко и, когда Гарет наклонился над ней, тут же проснулась. Спросонья она непонимающе заморгала, ослепленная желтым светом свечи, и сначала даже не узнала его.
Потом вспомнила. И поднесла руку к лицу, чтобы защитить глаза от раздражающего света.
— Что случилось, милорд?
— Только то, что я не рассчитывал найти тебя в своей постели, — ответил он, встряхивая подушку, извлеченную из-под ее головы.
Миранда села на кровати. При этом одеяло спустилось вниз, и она оказалась обнаженной по пояс. Перед взором Гарета предстали две маленькие, совершенной формы груди и очень тонкая талия.
— Похоже, что больше здесь спать негде, а я занимаю немного места. Все, с кем мне приходилось до сих пор делить постель, говорят, что сплю я очень тихо. Я вас не побеспокою.
Гарет не был так уверен на этот счет. Голые женщины в его постели обычно вызывали у него некоторое беспокойство.
— Не сомневаюсь в том, что ты тиха, как мышка, — сказал он, засовывая подушку под пуховое одеяло посреди постели. — Но, учитывая, что я сплю совсем не так спокойно, воздвигнем некоторую преграду между нами.
— Разрешите мне помочь, — сказала Миранда. Она отбросила одеяло и деловито принялась укладывать подушку, сделав из нее нечто вроде валика, потом разгладила простыни.
Гарет сделал шаг назад, безошибочно определив свое состояние: сердце его стучало сильнее обычного. Она была божественно сложена — само совершенство. Прелестная миниатюрная женщина с нежными маленькими грудями, тончайшей талией и крутыми, не слишком широкими бедрами. В ней не было ни унции лишнего жира, а под безупречной кожей выделялись хорошо развитые мускулы. Она напомнила ему совершенный и прекрасный механизм.
Если бы Гарета спросили, каков его идеал женской красоты, он описал бы женщину, похожую на Шарлотту, высокую, полногрудую, широкобедрую, роскошное сладострастное создание с копной волнистых золотых волос, полными ярко-алыми губами и такими глазами, которые затягивают мужчину все глубже и глубже в водоворот страсти. Но божественное равнодушие Миранды к собственной наготе, неведение, какое действие производит на мужчину вид ее обнаженного тела, казались более влекущими, чем ухищрения Шарлотты.
«Слишком злоупотребил пуншем», — сказал он себе, отводя взгляд. Голос его звучал несколько необычно, когда он заметил:
— Вот так прекрасно. Ложись в постель, а то простудишься.
Миранда с живостью последовала этому совету. Ночной воздух, проникавший в незастекленное и не закрытое ставнями окно, неприятно холодил ее разогретое теплом постели тело. Она натянула одеяло до подбородка и дружелюбно спросила:
— Вы приятно провели вечер, милорд?
Гарет пробормотал в ответ что-то невнятное, не располагавшее к продолжению непринужденной беседы.
На мгновение на луну наползло облачко, и Гарет торопливо задул свечу. Комната погрузилась во мрак. Воспользовавшись темнотой, в которой его тело едва ли можно было разглядеть — наверное, оно казалось сейчас только бледной тенью, — он сбросил на пол одежду и нырнул в постель. Матрас прогнулся под его тяжестью, и легкое тело Миранды перекатилось к разделявшему их барьеру из подушки. Гарет ощущал ее тепло под одеялом, хотя они и не соприкасались. Он чувствовал запах ее кожи и волос, слабо напоминавший запах земли, легкий и какой-то невинный аромат.
Миранда перекатилась обратно, на свою сторону постели.
— Желаю спокойной ночи, милорд.
— Спокойной ночи, Миранда.
Но Гарет дольше обычного не мог заснуть.
Проснувшись, он увидел, что дневной свет льется в не защищенное ставнями окно, а в комнате нет ни следа ни Миранды, ни обезьянки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97