Я приготовил мартини согласно исчерпывающим инструкциям, полученным от знакомого бармена, и с гордостью поставил бокалы на низкий кофейный столик.
Атлас взяла свой бокал и сделала большой глоток.
— О боже!
— Ха-ха. — Я лучезарно улыбнулся.
— Да это отвратительно! — воскликнула девушка.
— О чем ты, черт побери? Я приготовил это в точности...
— Ты налил много джина и вермута?
— Конечно, но...
— Ты ведь не стал бы их пить, правда?
— Ну, едва ли они такие...
— Я вылью это, хорошо?
— Ладно. Выливай. Что еще?
Атлас выскочила на кухню и вернулась с двумя мартини.
— Ты сделала их по своему рецепту? — осведомился я.
Ее напиток был куда приятнее, мне пришлось признать это.
Атлас смотрела на меня с радостной улыбкой.
— Хорошо, правда?
— Да, дорогая.
Заметив приемник, девушка включила его и теперь поводила бедрами, соблазнительно притопывая ножкой и весело покачиваясь под музыку.
— Хорошо, ой хорошо! — радостно приговаривала она. — Зах, зу, зах. Давай потанцуем.
Я приблизился к ней.
— Зах, зу, зах, — повторил я. — Конечно.
Атлас покрутила ручку настройки, нашла музыку поживее, прильнула ко мне, и мы начали танцевать.
— Достаточно живо для тебя? — поинтересовалась она.
— Дорогая, ты достаточно живая для любого.
— Я имею в виду музыку.
— А-а. Конечно. Ладно, теперь я буду дьяволом, согласна?
Атлас засмеялась:
— Нет-нет.
— Да-да.
— Нет-нет-нет... Я ведь без своего костюма.
— Но мы можем вообразить, что он на тебе.
Девушка заморгала ледяными голубыми глазами и улыбнулась. Музыка закончилась, и мы направились к дивану, но по пути Атлас снова заглянула на кухню и вернулась с новыми бокалами мартини. Мы сели на диван и посмотрели на выпивку.
— На этот раз я положила в них по две оливки. Мы слишком много пьем.
— Возможно.
Это показалось мне разумным. Атлас, похоже, привыкла проявлять благоразумие. Она склонилась над моим бокалом и заглянула в него.
— В чем дело? — спросил я.
— Взгляни на эти глаза.
— На что?!
— На оливки. Они же похожи на глаза.
Она отодвинулась. Темно-зеленые оливки, нафаршированные перцем, лежали в моем бокале перчинками вверх и в самом деле напоминали жуткие глаза.
— Похожи на глаза, — повторила девушка. — Лиловые марсианские глаза.
— Пожалуй.
— Глаза лилового марсианина, налитые кровью, как у пьяницы.
— А как же иначе? Ведь он сидит в мартини.
— Конечно. Бедный лиловый марсианин. Наверное, он утонул. Ты оставишь их там?
— Нет, почему ты так решила?
Я пошел на кухню и вылил мартини и марсианина. Атлас последовала за мной.
— Следовало бы сообщить Герберту Уэллсу, — сказала девушка. — Нас завоевывают. Они проникают к нам в бутылки с джином.
Атлас попыталась изобразить звук трубы, сопровождающий выпуски кинохроники:
— Та-та-та-та-а-та-та-а-а. Молния! Вы никогда такого не видели. Марсиане! Приземлились в Алабаме, Калифорнии, Джорджии... Марсиане в Джорджии... Эй! Марсиане в Джорджии!
Атлас начала маршировать по комнате, напевая. Она вбивала ритм в мои барабанные перепонки. Девушка промаршировала через спальню в ванную, а я следовал за ней, ударяя в воображаемый барабан и повторяя:
— Бум, бум!
Внезапно Атлас обернулась и посмотрела на меня широко открытыми глазами:
— Шелл! Шелл!
— Что? Что?
— Можно мне воспользоваться твоей ванной?
— Что... Для чего?
— Глупый. Для чего люди пользуются ванной?
— Большинство здесь моются. Вообще-то я никогда об этом не думал.
— Вот именно это я и хочу сделать. То есть промокнуть насквозь. Я люблю мокнуть в ваннах. И, Шелл...
— Да?
— У меня есть только душ.
— Бедное дитя!
— Только душ, а я люблю ванну. Я просто люблю мокнуть в ванне. Разве есть что-нибудь более веселое, чем мокнуть в ванне?
— Я мог бы сразу назвать тысяч семь более веселых занятий.
— Шелл... Все в порядке? Так ты позволишь мне воспользоваться твоей ванной?
Стоит ли отвечать на глупые вопросы? Я даже открыл ей горячую и холодную воду. Атлас попросила меня выйти, но пообещала вскоре присоединиться ко мне. Обстоятельства вынудили меня заняться изготовлением марсиан.
Я поставил бокалы на кофейный столик перед диваном, положив в них на этот раз по три оливки, чтобы до смерти напугать Атлас, и стал ждать. Из ванной время от времени доносился плеск воды.
Внезапно меня осенило: прелестная, стройная, сексуальная, восхитительная Атлас, совершенно обнаженная, сидит в моей ванне. Ничего подобного не случалось со мной прежде. Клянусь! Какого же черта мне торчать в гостиной? Я подошел к двери ванной и, осторожно постучав, услышал плеск и тихий смех.
— Кто там?
— Э-э... Друг.
— Что ты хочешь?
— Я... У меня кое-что есть для тебя.
— Подсунь под дверь.
— Детка, это не телеграмма.
— Оно не пролезет под дверь?
— Ни в коем случае.
— То есть ты сам хочешь принести мне это?
— Совершенно точно. Но ты сейчас разогрелась. А как...
— Дверь не заперта.
Атлас сказала правду. Я открыл дверь и вошел. В конце концов, это же моя ванная комната.
— И что же у тебя есть для меня? — поинтересовалась Атлас.
Я раскинул руки в стороны:
— Я!
Девушка лежала в ванне на спине, вода покрывала ее кожу, вернее, часть кожи. Вода была чистой и прозрачной. Танцуя с Атлас, одетой в облегающий фигуру тонкий костюм, в ее квартире, я полагал, что видел все ее прелести, но ошибся. Забывшись, я сунул свою дурацкую ногу в ванну — в ботинке, носке и брючине.
Девушка и бровью не повела.
— Знаешь что? — промурлыкала она.
— Что?
— Теплая вода немного отрезвила меня.
— Неужели? Что ж, не стоит приставать к тебе.
— Подожди минуту. — Атлас села в ванне и быстро отодвинулась к стенке, буквально вжавшись в нее. — Вот теперь есть место. — Она улыбнулась мне, очень довольная собой. Но ее взгляд тут же выразил удивление. — Шелл, надеюсь, ты не залезешь сюда одетым?
Динь-дон.
Я едва услышал этот звук. Похоже, звонили в дверь. Я покачал головой, подумав, что этого не может быть. Если не обращать внимания, звук исчезнет сам по себе.
Динь-дон.
— Кто-то звонит в дверь, — проговорила Атлас.
Динь-дон. Динь-дон.
— Ох, заставь их перестать, — попросила девушка. — Мне это мешает. Ты же знаешь, как я отношусь к телефонам. А тут...
Динь-дон. Динь-дон. Динь-дон.
— Быстрее, Шелл, заставь их уйти.
— Ладно.
— И возвращайся поскорее. Избавься от них и поскорее возвращайся. А я пока добавлю горячей воды.
Вовсе не чувствуя себя счастливым, я резко повернул дверную ручку и распахнул дверь.
— Что за... О господи! О, Пола! Ты... дорогая, это ты... Ты все-таки пришла. Но я занят. Пола, занят, занят...
Направившись в гостиную, она повернулась ко мне и широко улыбнулась. Ее темные глаза загадочно блестели.
— Я освободилась, Шелл. Сенатор Вайз, тоже засидевшийся допоздна, разрешил мне уйти. Разве это не чудесно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43