Он, как всегда, продумал все до мелочей. Вот только о ней он совершенно не думает. Ни о ее жизни, ни о ее здоровье. Для него важен лишь собственный бизнес и реклама, его самолеты и прибыли. Ник, наверное, даже не догадывается, насколько точно он все предугадал.
Кэсси еще держала в руках газету, когда раздался гул первого самолета. Сначала она решила, что это тренировочные полеты американцев. Госпиталь находился довольно близко от аэродрома. Однако через некоторое время откуда-то издалека она услышала взрыв, потом еще и еще. Она встала, подошла к окну. И увидела их.., несколько групп бомбардировщиков, один за другим. До нее даже не сразу дошло, что это нападение с воздуха. Бомбят американские корабли. Кэсси взглянула на часы. Без пяти восемь. Седьмое декабря…
Небо, казалось, почернело. Прибывали все новые и новые самолеты. Они кружили над гаванью и методически бомбили все корабли, стоявшие на якоре внизу. Они кружили в бреющем полете над аэродромом и бомбили все, что могли увидеть.
В палату вбежала сестра Кларк. Кэсси рассказала ей, что она увидела. Потом, не говоря больше ни слова, ни о чем не думая, бросилась к гардеробной, нашла одежду, которую привез для нее Десмонд. Большого выбора там не оказалось. Она схватила юбку, блузку, пару туфель. Поспешно сняла халат, ночную рубашку и оделась: в первый раз с тех пор, как ее привезли сюда.
В коридорах и холлах толпились люди. Некоторые бесцельно кидались то в одну сторону, то в другую. Сестры и другой медперсонал пытались успокоить пациентов. Не долго думая, почти инстинктивно, Кэсси взялась им помогать. Воздушная атака длилась в течение часа. «Аризона» и другие корабли меньшего размера пылали, большая часть гавани также была охвачена пламенем. Начали поступать беспорядочные сообщения, большинство — недостаточно достоверные. По радио объявили, что бомбят японцы. Вскоре в госпиталь начали прибывать машины «скорой помощи» с ранеными. Некоторых привезли со страшными ожогами, других — с огнестрельными ранами, многих с травмами и в шоке. Повсюду носились медсестры. Некоторые из пациентов, так же как и Кэсси, уступали свои койки раненым.
Кэсси трудилась вместе с медсестрой Кларк. Рвала чистые простыни на бинты, поддерживала раненых, помогала укладывать их на кровати — в общем, делала все, что могла. Однако прежде чем они успели помочь хотя бы половине раненых, началась новая атака. На этот раз японцы разбомбили «Неваду».
Прибыли новые тысячи раненых: изувеченных, полуживых, истекавших кровью людей. Некоторых доставили на санитарный корабль «Утешение».
Лишь один раз Ребекка Кларк подняла глаза на Кэсси.
Взгляд ее выражал беспокойство и одновременно восхищение.
Кэсси работала не покладая рук. Да, вот это женщина! Неудивительно, что вся страна влюблена в нее.
— Как вы себя чувствуете?
Кэсси только что помогла внести страшно обгоревшего человека. Он кричал не умолкая. Виднелись куски обгоревшего мяса…
— Я в порядке, — спокойно ответила она. В этот момент она вспомнила Криса. Вспомнила, как вытаскивала его из горящего самолета. На руке у нее остался шрам, в том месте, где его горящее тело соприкоснулось с ней. — Я в порядке. Вы только говорите мне, что делать.
— Вы и так делаете все, что нужно. Продолжайте. Но если почувствуете себя плохо, сразу скажите мне. Вас может затошнить.
— Не затошнит.
Кэсси очень на это надеялась. Теперь в госпиталь начали поступать не только мужчины, но и женщины. Гражданское население тоже сильно пострадало от налета. Вскоре раненых уже некуда стало укладывать. Вторая бомбежка продолжалась до десяти часов. Когда японцы наконец улетели, не только остров, но и вся Америка были в шоке.
Кэсси лихорадочно работала целый день. Делала все, что могла. В четыре часа она наконец присела, чувствуя слабость в коленях. Она работала без остановки с раннего утра и с самого завтрака ничего не ела. Лейтенант Кларк принесла ей чашку чая. Потом они вместе осмотрели вестибюль, нет ли еще раненых. Последних еще час назад отправили на корабль: госпиталь больше не мог вместить ни одного человека.
Похоже, они все переделали. Кэсси теперь оставалось только утешать раненых добрым словом. Этим она и занималась, когда появился Десмонд в сопровождении одного-единственного фотографа. Остальные репортеры устремились в порт осматривать то, что осталось после бомбежки, а этому молодому фотографу Десмонд пообещал фотографию Кэсси О'Мэлли, если тот пойдет с ним. Он прошел через вестибюль прямо к ней, в то время как лейтенант Кларк усаживала беременную женщину в кресло. Та пришла справиться о муже. Медсестра пообещала найти его.
— Вот она! — Десмонд театральным жестом указал на Кэсси фоторепортеру. — Дорогая, как ты? С тобой все в порядке?
Он смотрел на нее нежным взором, пока репортер лихорадочно щелкал фотоаппаратом, снимая Кэсси как она была: в юбке и блузке, перепачканных кровью.
Она кинула на него и на Уильямса гневный взгляд:
— Прекрати это, Десмонд, какого черта! Пойди лучше сделай что-нибудь полезное, вместо того чтобы постоянно позировать перед фотографами. И вы тоже. — Она обернулась к камере, за которой спрятался перепуганный репортер. — Почему бы вам не пойти помочь людям, вместо того чтобы стоять тут и фотографировать меня? Нас бомбили, вы что, не знаете об этом, идиот! Давайте разворачивайте свою ленивую задницу! И бросьте же вы этот дурацкий фотоаппарат! — С этими словами она умчалась из вестибюля вслед за медсестрой, оставив обоих мужчин с раскрытыми от удивления ртами.
В этот день Кэсси навсегда завоевала сердце Ребекки Кларк.
Та поняла, что до конца своей жизни не забудет эту неутомимую рыжеволосую женщину, помогавшую раненым и изувеченным людям. Она уступила свою отдельную палату четырем раненым, сама втащила туда кушетки и раскладушки, сама разыскала для них простыни и одеяла.
Вечером директор госпиталя лично выразил ей благодарность. Для нее нашли раскладную кровать и поставили в гардеробной, чтобы она тоже могла поспать ночью. Теперь на руках у врачей оказалось множество людей, нуждавшихся в помощи гораздо больше, чем Кэсси, и она даже чувствовала себя виноватой в том, что отнимает у врачей время. Весь следующий день она продолжала помогать раненым. Никто здесь не удивился, услышав новость о том, что в понедельник президент Соединенных Штатов объявил войну Японии. В госпитале это известие встретили радостными возгласами.
Во вторник Кэсси переехала в «Королевский отель» на Гавайях и позвонила родителям. Она уже сообщила им о том, что с ней все в порядке, и теперь хотела сказать, что постарается как можно скорее приехать домой. Администратор отеля пообещал сделать все возможное, чтобы забронировать для нее каюту на корабле «Марипоза», единственном, на который еще можно попасть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Кэсси еще держала в руках газету, когда раздался гул первого самолета. Сначала она решила, что это тренировочные полеты американцев. Госпиталь находился довольно близко от аэродрома. Однако через некоторое время откуда-то издалека она услышала взрыв, потом еще и еще. Она встала, подошла к окну. И увидела их.., несколько групп бомбардировщиков, один за другим. До нее даже не сразу дошло, что это нападение с воздуха. Бомбят американские корабли. Кэсси взглянула на часы. Без пяти восемь. Седьмое декабря…
Небо, казалось, почернело. Прибывали все новые и новые самолеты. Они кружили над гаванью и методически бомбили все корабли, стоявшие на якоре внизу. Они кружили в бреющем полете над аэродромом и бомбили все, что могли увидеть.
В палату вбежала сестра Кларк. Кэсси рассказала ей, что она увидела. Потом, не говоря больше ни слова, ни о чем не думая, бросилась к гардеробной, нашла одежду, которую привез для нее Десмонд. Большого выбора там не оказалось. Она схватила юбку, блузку, пару туфель. Поспешно сняла халат, ночную рубашку и оделась: в первый раз с тех пор, как ее привезли сюда.
В коридорах и холлах толпились люди. Некоторые бесцельно кидались то в одну сторону, то в другую. Сестры и другой медперсонал пытались успокоить пациентов. Не долго думая, почти инстинктивно, Кэсси взялась им помогать. Воздушная атака длилась в течение часа. «Аризона» и другие корабли меньшего размера пылали, большая часть гавани также была охвачена пламенем. Начали поступать беспорядочные сообщения, большинство — недостаточно достоверные. По радио объявили, что бомбят японцы. Вскоре в госпиталь начали прибывать машины «скорой помощи» с ранеными. Некоторых привезли со страшными ожогами, других — с огнестрельными ранами, многих с травмами и в шоке. Повсюду носились медсестры. Некоторые из пациентов, так же как и Кэсси, уступали свои койки раненым.
Кэсси трудилась вместе с медсестрой Кларк. Рвала чистые простыни на бинты, поддерживала раненых, помогала укладывать их на кровати — в общем, делала все, что могла. Однако прежде чем они успели помочь хотя бы половине раненых, началась новая атака. На этот раз японцы разбомбили «Неваду».
Прибыли новые тысячи раненых: изувеченных, полуживых, истекавших кровью людей. Некоторых доставили на санитарный корабль «Утешение».
Лишь один раз Ребекка Кларк подняла глаза на Кэсси.
Взгляд ее выражал беспокойство и одновременно восхищение.
Кэсси работала не покладая рук. Да, вот это женщина! Неудивительно, что вся страна влюблена в нее.
— Как вы себя чувствуете?
Кэсси только что помогла внести страшно обгоревшего человека. Он кричал не умолкая. Виднелись куски обгоревшего мяса…
— Я в порядке, — спокойно ответила она. В этот момент она вспомнила Криса. Вспомнила, как вытаскивала его из горящего самолета. На руке у нее остался шрам, в том месте, где его горящее тело соприкоснулось с ней. — Я в порядке. Вы только говорите мне, что делать.
— Вы и так делаете все, что нужно. Продолжайте. Но если почувствуете себя плохо, сразу скажите мне. Вас может затошнить.
— Не затошнит.
Кэсси очень на это надеялась. Теперь в госпиталь начали поступать не только мужчины, но и женщины. Гражданское население тоже сильно пострадало от налета. Вскоре раненых уже некуда стало укладывать. Вторая бомбежка продолжалась до десяти часов. Когда японцы наконец улетели, не только остров, но и вся Америка были в шоке.
Кэсси лихорадочно работала целый день. Делала все, что могла. В четыре часа она наконец присела, чувствуя слабость в коленях. Она работала без остановки с раннего утра и с самого завтрака ничего не ела. Лейтенант Кларк принесла ей чашку чая. Потом они вместе осмотрели вестибюль, нет ли еще раненых. Последних еще час назад отправили на корабль: госпиталь больше не мог вместить ни одного человека.
Похоже, они все переделали. Кэсси теперь оставалось только утешать раненых добрым словом. Этим она и занималась, когда появился Десмонд в сопровождении одного-единственного фотографа. Остальные репортеры устремились в порт осматривать то, что осталось после бомбежки, а этому молодому фотографу Десмонд пообещал фотографию Кэсси О'Мэлли, если тот пойдет с ним. Он прошел через вестибюль прямо к ней, в то время как лейтенант Кларк усаживала беременную женщину в кресло. Та пришла справиться о муже. Медсестра пообещала найти его.
— Вот она! — Десмонд театральным жестом указал на Кэсси фоторепортеру. — Дорогая, как ты? С тобой все в порядке?
Он смотрел на нее нежным взором, пока репортер лихорадочно щелкал фотоаппаратом, снимая Кэсси как она была: в юбке и блузке, перепачканных кровью.
Она кинула на него и на Уильямса гневный взгляд:
— Прекрати это, Десмонд, какого черта! Пойди лучше сделай что-нибудь полезное, вместо того чтобы постоянно позировать перед фотографами. И вы тоже. — Она обернулась к камере, за которой спрятался перепуганный репортер. — Почему бы вам не пойти помочь людям, вместо того чтобы стоять тут и фотографировать меня? Нас бомбили, вы что, не знаете об этом, идиот! Давайте разворачивайте свою ленивую задницу! И бросьте же вы этот дурацкий фотоаппарат! — С этими словами она умчалась из вестибюля вслед за медсестрой, оставив обоих мужчин с раскрытыми от удивления ртами.
В этот день Кэсси навсегда завоевала сердце Ребекки Кларк.
Та поняла, что до конца своей жизни не забудет эту неутомимую рыжеволосую женщину, помогавшую раненым и изувеченным людям. Она уступила свою отдельную палату четырем раненым, сама втащила туда кушетки и раскладушки, сама разыскала для них простыни и одеяла.
Вечером директор госпиталя лично выразил ей благодарность. Для нее нашли раскладную кровать и поставили в гардеробной, чтобы она тоже могла поспать ночью. Теперь на руках у врачей оказалось множество людей, нуждавшихся в помощи гораздо больше, чем Кэсси, и она даже чувствовала себя виноватой в том, что отнимает у врачей время. Весь следующий день она продолжала помогать раненым. Никто здесь не удивился, услышав новость о том, что в понедельник президент Соединенных Штатов объявил войну Японии. В госпитале это известие встретили радостными возгласами.
Во вторник Кэсси переехала в «Королевский отель» на Гавайях и позвонила родителям. Она уже сообщила им о том, что с ней все в порядке, и теперь хотела сказать, что постарается как можно скорее приехать домой. Администратор отеля пообещал сделать все возможное, чтобы забронировать для нее каюту на корабле «Марипоза», единственном, на который еще можно попасть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115