И еще я хочу, чтобы ты была счастлива. Всю жизнь. И я не желаю волноваться о том, чем ты там занимаешься, пока буду гоняться за каким-нибудь «краутом» над Ла-Маншем.
— Ты просто жуткий эгоист!
— Как и большинство людей. Особенно летчиков. Иначе, я думаю, невозможно. Каждый день рисковать жизнью и знать, что те, кого ты любишь, в это время с ума сходят от страха…
Или того лучше — разбиться на воздушном празднике на глазах своих любимых… Только подумай об этом, Кэсси. Подумай, на какую жизнь мы обрекли бы тех, кого любим.
— Я много об этом думала. Но мы-то с тобой оба хорошо это знаем. Вот в чем наше преимущество. В этом мы на равных.
— Да нет же. Тебе всего двадцать лет, черт побери! У тебя вся жизнь впереди, И какая жизнь! Ты же не можешь сидеть и ждать меня. Впрочем, если я вернусь целым и невредимым да при этом выиграю большой куш на скачках, я тебе позвоню.
Нет, его невозможно переубедить! Такой же упрямец, как и она сама.
— Я тебя ненавижу.
— Я предполагал, что так случится. Особенно в тот момент, когда целовал тебя.
И он снова поцеловал ее. Вся ее ярость, гнев и отчаяние, казалось, слились воедино и взорвались в бурном порыве страсти, не уступавшей по силе той, что испытывал Ник. Он так много хотел бы изменить, но не мог. Он хотел бы заниматься с ней любовью, пока оба они не умрут от наслаждения. Огромным усилием воли он заставил себя оторваться от Кэсс, пока не поздно. Оба они почувствовали, что стали ближе друг другу в этот момент. Кэсси едва могла говорить.
— Ты будешь мне писать? — спросила она.
— Если смогу. Но особенно не жди и не слишком волнуйся, если писем не будет. Этого я как раз и не хочу. Не хочу, чтобы ты ждала меня. Наша история любви — самая короткая в мире. Я люблю тебя. Все. Конец. Наверное, мне вообще не следовало это говорить.
— Тогда почему ты сказал?
— Потому что я эгоистичный сукин сын. Просто не мог больше выдержать. Я сдерживал себя всякий раз, когда мы с тобой встречались. А когда уезжал от тебя из Калифорнии… вообще чуть не умер. В последнее время мне невыносимо хотелось сказать тебе о своей любви. Но это ничего не меняет, Кэсс, я все равно уезжаю.
Они еще долго говорили все о том же. Казалось, они кружат по одному и тому же месту. Ей так и не удалось переубедить его. В конце концов они полетели обратно после бесчисленных поцелуев, во время которых едва не сорвали друг с друга одежду.
Почти весь этот печальный уик-энд Кэсси провела вместе с ним. Когда пришло время уезжать, ей показалось, что сердце у нее разорвется. Такого отчаяния она не испытывала ни разу в жизни.
Отец чувствовал, что происходит, и попытался поговорить с Кэсси перед отъездом. Но ей это мало помогло. Она просто почувствовала, что он стал ей ближе, однако в ее отношениях с Ником это ничего не изменило. Как это возможно? Они любят друг друга, а Ник велит ей забыть об этом! Она не стала рассказывать отцу все в подробностях, но он, кажется, и без слов понял.
— Он такой, и с этим ничего не поделаешь, Кэсс, Хочет оставаться свободным для того, чтобы иметь возможность делать то, что считает нужным.
— Но это же не наша война, папа.
— Он намерен сделать ее своей. У него это хорошо получится. Он вообще хороший парень, Кэсси.
— Я это знаю… — Кэсси с несчастным видом взглянула на отца. — Он считает, что слишком стар для меня.
— Он прав. Знаешь, раньше меня беспокоило то, что он может в тебя влюбиться. Теперь я думаю, что он дал бы тебе много хорошего. Но в этом мужчину невозможно убедить, пока он сам не созреет.
— И еще он боится, что ты на него рассердишься.
— Он знает, что это не так. Дело не в этом. Проблема в нем самом. В том, что он считает наилучшим для тебя. Боюсь, сейчас ты не найдешь ответа на все свои вопросы, Кэсс. Если вам повезет, он вернется, и вы сможете попробовать… когда-нибудь потом.
— А если он не вернется?
— Тогда у тебя останется сознание, что ты в своей жизни знала незаурядного человека и что он тебя любил.
Кэсси крепко прижалась к отцу. Какие невыносимо тяжелые уроки дает нам жизнь…
Она попрощалась с родными. Ник отвез ее на летное поле, помог проверить самолет. Против воли залюбовался этой необыкновенной машиной. Моторы заревели. Внезапно Ник привлек ее к себе.
— Береги себя, — в отчаянии проговорила Кэсси. — Я тебя люблю.
— Я тебя тоже. Будь умницей и летай как следует… Теперь-то я понимаю, почему они приставили к тебе компаньонку и наставницу. — Он поддразнивал ее, чтобы снять напряжение разлуки. За этот уик-энд они уже столько раз едва не теряли рассудок.
Слезы текли по ее щекам.
— Пиши мне.., пожалуйста.., дай хоть знать, где ты находишься.
С печальной улыбкой он указал на небо, и Кэсси без слов все поняла. Он больше не мог говорить. Они расстаются, а там кто знает, что уготовано им судьбой, даже если он вернется. Не может быть никаких обещаний, и нет никакой уверенности в будущем. Существует лишь настоящее. Сейчас он любит ее так, как никогда никого не любил и вряд ли когда-нибудь полюбит.
— Спокойно, Кэсс. И выше нос, девочка. — С улыбкой на губах Ник отступил в сторону, однако в глазах его тоже стояли слезы. — Я люблю тебя, — произнес он едва слышно.
Она долго смотрела на него сквозь слезы. Почти вслепую вырулила на взлетную полосу. В первый раз в жизни она не почувствовала обычного счастья, поднимаясь над землей. Медленно помахала ему крыльями и двинулась на запад.
Ник смотрел ей вслед.
Глава 13
Первые недели после расставания с Ником оказались для Кэсси особенно тяжелыми. Мысли ее постоянно возвращались к нему. Приходилось делать над собой усилие, чтобы сосредоточиться на другие вещах. Она теперь все время летала, с раннего утра до позднего вечера. В сентябре поставила два рекорда на «фаэтоне».
К началу октября вся Польша оказалась под пятой у немцев. Кэсси знала, что Ник находится на аэродроме Хорнчерч и назначен инструктором отряда летчиков-истребителей. Он обучал молодых пилотов тому, что сам делал во время прошлой войны. На боевые задания он пока не вылетал. Отец Кэсси полагал, что Ник уже вышел из этого возраста, однако в случае необходимости вряд ли кто-то посмотрит на его возраст — ведь репутация Ника Гэлвина говорила сама за себя. Но пока по крайней мере он в безопасности. Кэсси еще не получила от него ни строчки, он только передал записку для ее отца через одного из пилотов.
Ее жизнь в Лос-Анджелесе протекала так же сумбурно, как и раньше. Фотографов, киносъемок и светских мероприятий стало, как ей казалось, еще больше. И Десмонд все так же настаивал на их важности для дела. Время от времени он приглашал Кэсси на ленч, чтобы обсудить с ней вопросы, связанные с его новыми самолетами, и услышать ее мнение. Ее суждения по-прежнему поражали его глубиной и точностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
— Ты просто жуткий эгоист!
— Как и большинство людей. Особенно летчиков. Иначе, я думаю, невозможно. Каждый день рисковать жизнью и знать, что те, кого ты любишь, в это время с ума сходят от страха…
Или того лучше — разбиться на воздушном празднике на глазах своих любимых… Только подумай об этом, Кэсси. Подумай, на какую жизнь мы обрекли бы тех, кого любим.
— Я много об этом думала. Но мы-то с тобой оба хорошо это знаем. Вот в чем наше преимущество. В этом мы на равных.
— Да нет же. Тебе всего двадцать лет, черт побери! У тебя вся жизнь впереди, И какая жизнь! Ты же не можешь сидеть и ждать меня. Впрочем, если я вернусь целым и невредимым да при этом выиграю большой куш на скачках, я тебе позвоню.
Нет, его невозможно переубедить! Такой же упрямец, как и она сама.
— Я тебя ненавижу.
— Я предполагал, что так случится. Особенно в тот момент, когда целовал тебя.
И он снова поцеловал ее. Вся ее ярость, гнев и отчаяние, казалось, слились воедино и взорвались в бурном порыве страсти, не уступавшей по силе той, что испытывал Ник. Он так много хотел бы изменить, но не мог. Он хотел бы заниматься с ней любовью, пока оба они не умрут от наслаждения. Огромным усилием воли он заставил себя оторваться от Кэсс, пока не поздно. Оба они почувствовали, что стали ближе друг другу в этот момент. Кэсси едва могла говорить.
— Ты будешь мне писать? — спросила она.
— Если смогу. Но особенно не жди и не слишком волнуйся, если писем не будет. Этого я как раз и не хочу. Не хочу, чтобы ты ждала меня. Наша история любви — самая короткая в мире. Я люблю тебя. Все. Конец. Наверное, мне вообще не следовало это говорить.
— Тогда почему ты сказал?
— Потому что я эгоистичный сукин сын. Просто не мог больше выдержать. Я сдерживал себя всякий раз, когда мы с тобой встречались. А когда уезжал от тебя из Калифорнии… вообще чуть не умер. В последнее время мне невыносимо хотелось сказать тебе о своей любви. Но это ничего не меняет, Кэсс, я все равно уезжаю.
Они еще долго говорили все о том же. Казалось, они кружат по одному и тому же месту. Ей так и не удалось переубедить его. В конце концов они полетели обратно после бесчисленных поцелуев, во время которых едва не сорвали друг с друга одежду.
Почти весь этот печальный уик-энд Кэсси провела вместе с ним. Когда пришло время уезжать, ей показалось, что сердце у нее разорвется. Такого отчаяния она не испытывала ни разу в жизни.
Отец чувствовал, что происходит, и попытался поговорить с Кэсси перед отъездом. Но ей это мало помогло. Она просто почувствовала, что он стал ей ближе, однако в ее отношениях с Ником это ничего не изменило. Как это возможно? Они любят друг друга, а Ник велит ей забыть об этом! Она не стала рассказывать отцу все в подробностях, но он, кажется, и без слов понял.
— Он такой, и с этим ничего не поделаешь, Кэсс, Хочет оставаться свободным для того, чтобы иметь возможность делать то, что считает нужным.
— Но это же не наша война, папа.
— Он намерен сделать ее своей. У него это хорошо получится. Он вообще хороший парень, Кэсси.
— Я это знаю… — Кэсси с несчастным видом взглянула на отца. — Он считает, что слишком стар для меня.
— Он прав. Знаешь, раньше меня беспокоило то, что он может в тебя влюбиться. Теперь я думаю, что он дал бы тебе много хорошего. Но в этом мужчину невозможно убедить, пока он сам не созреет.
— И еще он боится, что ты на него рассердишься.
— Он знает, что это не так. Дело не в этом. Проблема в нем самом. В том, что он считает наилучшим для тебя. Боюсь, сейчас ты не найдешь ответа на все свои вопросы, Кэсс. Если вам повезет, он вернется, и вы сможете попробовать… когда-нибудь потом.
— А если он не вернется?
— Тогда у тебя останется сознание, что ты в своей жизни знала незаурядного человека и что он тебя любил.
Кэсси крепко прижалась к отцу. Какие невыносимо тяжелые уроки дает нам жизнь…
Она попрощалась с родными. Ник отвез ее на летное поле, помог проверить самолет. Против воли залюбовался этой необыкновенной машиной. Моторы заревели. Внезапно Ник привлек ее к себе.
— Береги себя, — в отчаянии проговорила Кэсси. — Я тебя люблю.
— Я тебя тоже. Будь умницей и летай как следует… Теперь-то я понимаю, почему они приставили к тебе компаньонку и наставницу. — Он поддразнивал ее, чтобы снять напряжение разлуки. За этот уик-энд они уже столько раз едва не теряли рассудок.
Слезы текли по ее щекам.
— Пиши мне.., пожалуйста.., дай хоть знать, где ты находишься.
С печальной улыбкой он указал на небо, и Кэсси без слов все поняла. Он больше не мог говорить. Они расстаются, а там кто знает, что уготовано им судьбой, даже если он вернется. Не может быть никаких обещаний, и нет никакой уверенности в будущем. Существует лишь настоящее. Сейчас он любит ее так, как никогда никого не любил и вряд ли когда-нибудь полюбит.
— Спокойно, Кэсс. И выше нос, девочка. — С улыбкой на губах Ник отступил в сторону, однако в глазах его тоже стояли слезы. — Я люблю тебя, — произнес он едва слышно.
Она долго смотрела на него сквозь слезы. Почти вслепую вырулила на взлетную полосу. В первый раз в жизни она не почувствовала обычного счастья, поднимаясь над землей. Медленно помахала ему крыльями и двинулась на запад.
Ник смотрел ей вслед.
Глава 13
Первые недели после расставания с Ником оказались для Кэсси особенно тяжелыми. Мысли ее постоянно возвращались к нему. Приходилось делать над собой усилие, чтобы сосредоточиться на другие вещах. Она теперь все время летала, с раннего утра до позднего вечера. В сентябре поставила два рекорда на «фаэтоне».
К началу октября вся Польша оказалась под пятой у немцев. Кэсси знала, что Ник находится на аэродроме Хорнчерч и назначен инструктором отряда летчиков-истребителей. Он обучал молодых пилотов тому, что сам делал во время прошлой войны. На боевые задания он пока не вылетал. Отец Кэсси полагал, что Ник уже вышел из этого возраста, однако в случае необходимости вряд ли кто-то посмотрит на его возраст — ведь репутация Ника Гэлвина говорила сама за себя. Но пока по крайней мере он в безопасности. Кэсси еще не получила от него ни строчки, он только передал записку для ее отца через одного из пилотов.
Ее жизнь в Лос-Анджелесе протекала так же сумбурно, как и раньше. Фотографов, киносъемок и светских мероприятий стало, как ей казалось, еще больше. И Десмонд все так же настаивал на их важности для дела. Время от времени он приглашал Кэсси на ленч, чтобы обсудить с ней вопросы, связанные с его новыми самолетами, и услышать ее мнение. Ее суждения по-прежнему поражали его глубиной и точностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115