Ей от жизни нужно совсем другое. Как и ему. Может быть, парочку детей лет через восемь или десять.
– Чего же ты хочешь?
Вэн пожала плечами, снимая пальто и бросая его на спинку стула.
– Издать книгу… иметь хорошие рецензии… – Она думала и о другом, но не хотела признаваться, что наверняка захочет ребенка, а вероятно, и двух. Об этом рано говорить.
– И все? – Он разочарованно поглядел на нее. Она мягко улыбнулась.
– И может, еще тебя.
– Я у тебя уже есть.
Вэн села на кушетку, а Джейсон зажег свет. Им здесь так уютно – с книгами, бумагами, «Санди Таймс» на полу, теннисными туфлями, его очками на столе.
– Я действительно думаю, что это все, чего я хочу, Джейс.
Он казался польщенным.
– У тебя непритязательный вкус, мой друг. – Он притянул ее ближе. – А ты серьезно про книгу?
– Надеюсь. После того, как закончу учиться и получу работу.
Джейсон вздохнул.
– Писать чертовски тяжело. – Уж он-то хорошо это знал. – Я все же надеюсь, что мы объединимся и сочиним пьесу.
Вэн улыбнулась.
– Может быть, когда-нибудь. – Они поцеловались, он уложил ее на кушетку, скользнул рукой под блузку.
Это было совсем не похоже на то, что происходило сейчас между Биллом и Энн. Она лежала на атласной простыне в пеньюаре, отделанном перьями марабу, а его язык неспешно устремился вверх по бедру. Бриллианты на ее руке вспыхнули в слабом свете, как только он коснулся ее там, где она хотела больше всего. Энн со стоном выгнулась, а он стащил с нее пеньюар и бросил на пол. Но чувства были одни и те же. Любовь, желание, страсть, обязательства друг перед другом – все то же самое, в теннисных ли тапочках, в перьях ли марабу…
39
В мае Билл с Энн вернулись на несколько дней в Нью-Йорк. Энн хотела повидать Гейл, а у него были свои дела. Они снова остановились в том же отеле «У Пьера», и он повел ее к своим любимым ювелирам и заставил купить еще несколько вещиц. Погода стояла прекрасная. Энн только что приобрела у Бендела великолепное белое платье и пальто, надела обновки на ланч, и Билл очень гордился женой. Она не знала себя до конца, но доверчиво глядела, как муж наблюдает за ней, видя только его улыбающиеся глаза. Но он уже несколько месяцев замечал кое-что еще – опустошенность, усталость… Билл надеялся, что долгожданное событие скоро случится, и знал, как это важно для нее. Он тоже хотел ребенка, но не так страстно, как Энн.
– Как сегодня у Бендела?
– Здорово.
В речи Энн все еще проскальзывали словечки, более уместные для подростка, но выглядела она вполне взрослой и наконец распустила волосы. Билл учил ее пользоваться косметикой. Сейчас Энн можно было дать лет двадцать пять. Гейл тоже это заметила. У нее появился новый приятель, и она полюбила Нью-Йорк. Билл по-прежнему настаивал на том, чтобы она осталась с ними, но Гейл хотелось иметь собственный угол. Энн обещала ей уговорить Билла.
– Я только что купила вот это. – Она крутанулась перед мужем, взмахнув руками с изысканным маникюром, и он заметил, что она по-новому носит жемчуг, купленный в Гонконге. Огромные жемчужины казались почти ненастоящими. – Нравится?
– Очень. – Он крепко поцеловал ее в губы. Официант взял заказ и ушел за напитками. Они съели легкий ланч. Энн любила кнели, а он угощался шпинатом и стейком. Оба любили вкусно поесть, но у него была назначена встреча после ланча, Энн пойдет в «Блумингдейл», а потом встретится с Гейл. Они увидятся с Биллом только вечером. В последнее время Энн больше всего была занята своей температурой и каждый день выстраивала температурную кривую, в надежде, что это скоро случится. У обоих уже было по ребенку, они знали, что могут иметь детей. Доктор сказал, что это – дело времени.
– Ты позвонила сестре, дорогая? – Энн покачала головой, вертя в пальцах печенье. – Почему?
Она все еще избегала общества родных, даже Лайонела, которого когда-то любила больше всех. Казалось, она хотела закрыть от них свою жизнь. У нее было все, о чем мечталось, ни в чем и ни в ком она больше не нуждалась. Но Билл считал, что она не права. Его сердце разорвалось бы, если бы так с ним поступила Гейл, хотя он и знал, что Тэйеры никогда не были близки с Энн.
Она пожала плечами.
– Я звонила маме на прошлой неделе, и она сказала, что сестра сдает экзамены. – Ей было неинтересно звонить Вэн. Валери в Лос-Анджелесе, она не звонила никогда, и Энн не общалась с ней месяцами.
– И все же ты могла бы ей позвонить.
– Хорошо, только попозже.
Но Билл заранее знал, что она не выполнит обещания. Будет лежать, думать, отсчитывать вперед и назад четырнадцать дней… А наутро проснется, вскочит и снова схватится за термометр. Ему хотелось остановить Энн, дать ей расслабиться. Она слишком погрузилась в свои расчеты, даже похудела. Билл собирался в июле повезти ее в Европу развеяться, хотел взять с собой и Гейл, но та отказалась, сославшись на работу.
– О чем ты думаешь, дорогая? – Они шли по Мэдисон-авеню, и Билл пытался увлечь жену поездкой в Европу. Надо чем-то ее заинтересовать. А если ребенка не будет вовсе или он появится через несколько лет? Не может же она всю жизнь провести в ожидании. Это омрачало их безоблачное существование. Сейчас Энн думала и часами говорила только том, как она устроит комнату для ребенка, как будет за ним ухаживать.
Билл страстно любил Энн и безумно боялся ее потерять. Если у нее не будет ребенка, то эту пустоту не сможет заполнить никто… даже муж. Он нежно посмотрел на жену.
– В Сент-Тропезе очень весело. Мы арендуем лодку. – Энн благодарно улыбнулась; он так много делал для нее, и она всегда отдавала себе в этом отчет.
– Мне нравится твой план. И прости меня за то, что я такая вредина. Но мы ведь оба знаем причину.
– Да, конечно. – Он остановился прямо посреди Мэдисон-авеню и обнял се. – Но разреши матери-природе поступать по-своему и перестань от всех прятаться, ладно?
– Постараюсь. – Она улыбалась. Но Билл все еще помнил ее слезы и ту нелицеприятную сцену, когда она кричала, что во всем виновата Фэй. Если бы не мать, то у Энн был бы сейчас сын трех с половиной лет. Билл тогда выглядел совсем пришибленным…
– Это все, что ты хочешь? – спросил он, и жена болезненно скривилась.
– Да.
Ему стало жаль ее, он даже предложил усыновить мальчика такого же возраста, но Энн мечтала о собственном. Бессмысленно пытаться что-либо объяснять. Она не желала ждать, хотела ребенка от Билла немедленно, если можно. Однажды на ланче Фэй поймала на себе обвиняющий взгляд Энн и поняла, что прошлое по-прежнему гнетет ее. Дочь не простила мать, и, возможно, не простит никогда.
Сейчас она в печали шла по Мэдисон-авеню.
– Ты думаешь, это когда-нибудь случится? – начиная с января, она в миллионный раз спрашивала его об этом, а ведь со дня их свадьбы прошло только четыре месяца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
– Чего же ты хочешь?
Вэн пожала плечами, снимая пальто и бросая его на спинку стула.
– Издать книгу… иметь хорошие рецензии… – Она думала и о другом, но не хотела признаваться, что наверняка захочет ребенка, а вероятно, и двух. Об этом рано говорить.
– И все? – Он разочарованно поглядел на нее. Она мягко улыбнулась.
– И может, еще тебя.
– Я у тебя уже есть.
Вэн села на кушетку, а Джейсон зажег свет. Им здесь так уютно – с книгами, бумагами, «Санди Таймс» на полу, теннисными туфлями, его очками на столе.
– Я действительно думаю, что это все, чего я хочу, Джейс.
Он казался польщенным.
– У тебя непритязательный вкус, мой друг. – Он притянул ее ближе. – А ты серьезно про книгу?
– Надеюсь. После того, как закончу учиться и получу работу.
Джейсон вздохнул.
– Писать чертовски тяжело. – Уж он-то хорошо это знал. – Я все же надеюсь, что мы объединимся и сочиним пьесу.
Вэн улыбнулась.
– Может быть, когда-нибудь. – Они поцеловались, он уложил ее на кушетку, скользнул рукой под блузку.
Это было совсем не похоже на то, что происходило сейчас между Биллом и Энн. Она лежала на атласной простыне в пеньюаре, отделанном перьями марабу, а его язык неспешно устремился вверх по бедру. Бриллианты на ее руке вспыхнули в слабом свете, как только он коснулся ее там, где она хотела больше всего. Энн со стоном выгнулась, а он стащил с нее пеньюар и бросил на пол. Но чувства были одни и те же. Любовь, желание, страсть, обязательства друг перед другом – все то же самое, в теннисных ли тапочках, в перьях ли марабу…
39
В мае Билл с Энн вернулись на несколько дней в Нью-Йорк. Энн хотела повидать Гейл, а у него были свои дела. Они снова остановились в том же отеле «У Пьера», и он повел ее к своим любимым ювелирам и заставил купить еще несколько вещиц. Погода стояла прекрасная. Энн только что приобрела у Бендела великолепное белое платье и пальто, надела обновки на ланч, и Билл очень гордился женой. Она не знала себя до конца, но доверчиво глядела, как муж наблюдает за ней, видя только его улыбающиеся глаза. Но он уже несколько месяцев замечал кое-что еще – опустошенность, усталость… Билл надеялся, что долгожданное событие скоро случится, и знал, как это важно для нее. Он тоже хотел ребенка, но не так страстно, как Энн.
– Как сегодня у Бендела?
– Здорово.
В речи Энн все еще проскальзывали словечки, более уместные для подростка, но выглядела она вполне взрослой и наконец распустила волосы. Билл учил ее пользоваться косметикой. Сейчас Энн можно было дать лет двадцать пять. Гейл тоже это заметила. У нее появился новый приятель, и она полюбила Нью-Йорк. Билл по-прежнему настаивал на том, чтобы она осталась с ними, но Гейл хотелось иметь собственный угол. Энн обещала ей уговорить Билла.
– Я только что купила вот это. – Она крутанулась перед мужем, взмахнув руками с изысканным маникюром, и он заметил, что она по-новому носит жемчуг, купленный в Гонконге. Огромные жемчужины казались почти ненастоящими. – Нравится?
– Очень. – Он крепко поцеловал ее в губы. Официант взял заказ и ушел за напитками. Они съели легкий ланч. Энн любила кнели, а он угощался шпинатом и стейком. Оба любили вкусно поесть, но у него была назначена встреча после ланча, Энн пойдет в «Блумингдейл», а потом встретится с Гейл. Они увидятся с Биллом только вечером. В последнее время Энн больше всего была занята своей температурой и каждый день выстраивала температурную кривую, в надежде, что это скоро случится. У обоих уже было по ребенку, они знали, что могут иметь детей. Доктор сказал, что это – дело времени.
– Ты позвонила сестре, дорогая? – Энн покачала головой, вертя в пальцах печенье. – Почему?
Она все еще избегала общества родных, даже Лайонела, которого когда-то любила больше всех. Казалось, она хотела закрыть от них свою жизнь. У нее было все, о чем мечталось, ни в чем и ни в ком она больше не нуждалась. Но Билл считал, что она не права. Его сердце разорвалось бы, если бы так с ним поступила Гейл, хотя он и знал, что Тэйеры никогда не были близки с Энн.
Она пожала плечами.
– Я звонила маме на прошлой неделе, и она сказала, что сестра сдает экзамены. – Ей было неинтересно звонить Вэн. Валери в Лос-Анджелесе, она не звонила никогда, и Энн не общалась с ней месяцами.
– И все же ты могла бы ей позвонить.
– Хорошо, только попозже.
Но Билл заранее знал, что она не выполнит обещания. Будет лежать, думать, отсчитывать вперед и назад четырнадцать дней… А наутро проснется, вскочит и снова схватится за термометр. Ему хотелось остановить Энн, дать ей расслабиться. Она слишком погрузилась в свои расчеты, даже похудела. Билл собирался в июле повезти ее в Европу развеяться, хотел взять с собой и Гейл, но та отказалась, сославшись на работу.
– О чем ты думаешь, дорогая? – Они шли по Мэдисон-авеню, и Билл пытался увлечь жену поездкой в Европу. Надо чем-то ее заинтересовать. А если ребенка не будет вовсе или он появится через несколько лет? Не может же она всю жизнь провести в ожидании. Это омрачало их безоблачное существование. Сейчас Энн думала и часами говорила только том, как она устроит комнату для ребенка, как будет за ним ухаживать.
Билл страстно любил Энн и безумно боялся ее потерять. Если у нее не будет ребенка, то эту пустоту не сможет заполнить никто… даже муж. Он нежно посмотрел на жену.
– В Сент-Тропезе очень весело. Мы арендуем лодку. – Энн благодарно улыбнулась; он так много делал для нее, и она всегда отдавала себе в этом отчет.
– Мне нравится твой план. И прости меня за то, что я такая вредина. Но мы ведь оба знаем причину.
– Да, конечно. – Он остановился прямо посреди Мэдисон-авеню и обнял се. – Но разреши матери-природе поступать по-своему и перестань от всех прятаться, ладно?
– Постараюсь. – Она улыбалась. Но Билл все еще помнил ее слезы и ту нелицеприятную сцену, когда она кричала, что во всем виновата Фэй. Если бы не мать, то у Энн был бы сейчас сын трех с половиной лет. Билл тогда выглядел совсем пришибленным…
– Это все, что ты хочешь? – спросил он, и жена болезненно скривилась.
– Да.
Ему стало жаль ее, он даже предложил усыновить мальчика такого же возраста, но Энн мечтала о собственном. Бессмысленно пытаться что-либо объяснять. Она не желала ждать, хотела ребенка от Билла немедленно, если можно. Однажды на ланче Фэй поймала на себе обвиняющий взгляд Энн и поняла, что прошлое по-прежнему гнетет ее. Дочь не простила мать, и, возможно, не простит никогда.
Сейчас она в печали шла по Мэдисон-авеню.
– Ты думаешь, это когда-нибудь случится? – начиная с января, она в миллионный раз спрашивала его об этом, а ведь со дня их свадьбы прошло только четыре месяца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108