Но в чьи же руки попадет теперь этот Меч? От этого зависит или освобождение Молдай, или — еще худшее рабство, гибель и разрушение всего сущего и наступление нового Века Тьмы.
Ох уж эти чародеи! В Басилевсе вновь проснулся забытый, казалось, гнев. Многие столетия назад предки Волшебного Народа поработили Молдай, заключив их в каменные тюрьмы-твердыни, чтобы обезопасить себя от загадочной и непредсказуемой Древней Магии и лишить их возможности влиять на судьбы мира. Таким образом, надежда на будущее освобождение для Молдай, как и других древних народов вроде Фаэри, зависела теперь от Талисманов Власти — вернее, от тех, кто завладеет этими Талисманами.
От гнева и нетерпения Молдана задрожала гора и камни посыпались вниз. Ставка так велика, а он в состоянии сделать так мало! «Неудивительно, — мрачно подумал Басилевс, — что мне никак не удается найти покоя!»
* * *
Но не только Молдан ждал возвращения магов. Будь он поменьше занят своими мыслями, он бы обратил внимание на то, что кто-то прячется на склоне его горы. Дни и ночи напролет, укрывшись в пещере, следила за дорогой безумная колдунья. Она знала, что те, кто ей нужен, вот-вот должны вернуться и она заметит их из своего убежища наверху.
Голодная, мучимая холодом, с безумными глазами, бывшая целительница Мериэль ждала своего часа, поддерживаемая жаркой ненавистью и жаждой мести. Скоро, скоро она расквитается с той, из-за которой погиб возлюбленный супруг Мериэль — Финнбарр. Ориэлла придет сюда вместе с этим проклятым чудовищем, рожденным от смертного. И когда она появится… «Я вырву ей сердце и выпью ее кровь!» — прошипела колдунья.
* * *
Ксандимский отряд уже перевалил через последнюю горную гряду, чтобы вскоре свернуть на дорогу, ведущую к крепости, и Паррик испытывал нечто подозрительно похожее на смятение. «Да что со мной такое?» — удивлялся старый кавалерист. После всех своих достижений он должен чувствовать себя победителем и счастливцем. Разве он не добился всего, чего хотел? Одни только скитания по враждебным землям — это уже подвиг! И в конце концов, он же нашел Ориэллу… Больше того, он может вернуться домой вместе с ней и бок о бок сражаться против Верховного Мага.
— Клянусь богами, я так и сделаю! — пробормотал Паррик. Услышав его голос, огромный черный жеребец повернул голову и, как показалось Паррику, со злобой взглянул на своего наездника и врага. Конь не без оснований ненавидел того, кто одолел и поработил его, некогда гордого вождя, и порой Паррик чуть ли не физически ощущал эту ненависть. Начальник кавалерии и сам ни на секунду не забывал, что его скакун на самом деле был одним из этих ксандимских оборотней, и более того — бывшим Хозяином Стад по имени Фалихас, которого Паррик вызвал на поединок и победил, а Чайм наложил на него заклятье, не позволявшее ему вновь принять человеческий облик.
Фалихас, почувствовав, что седок отвлекся, начал взбрыкивать, пытаясь сбросить его. Паррик с трудом удержался в седле и, выругавшись, подхлестнул коня уздечкой. Пусть поскачет поживее — тогда на опасной тропе ему будет не до подобных фокусов!
Да, вечно приходится о чем-то тревожиться… «Ну почему все идет шиворот-навыворот?!» — раздраженно подумал Паррик. Там, в гарнизоне, он был на своем месте, но с тех пор, как проклятый Миафан убил Форрала, друга и командира Паррика, жизнь старого кавалериста круто изменилась…
Новоиспеченный Хозяин Стад грустно покачал головой, но тут же выругал себя за глупость. Конечно, она стала другой. После всего, что пришлось пережить бедняжке… Кстати, «всего» Паррик не мог даже себе представить. Коварство, сражения, смерть — это было ему хорошо знакомо, но о магии он не имел ни малейшего понятия. Он с ужасом вспомнил о судьбе младенца — сына Ориэллы. Еще в утробе матери он был проклят Миафаном и превратился в первое животное, которое увидела волшебница после родов, — в волчонка.
Паррик почувствовал прилив жгучей ненависти к Миафану. Этого мерзавца мало убить — так поступить с беззащитным ребенком! А ведь этот мальчик — единственная память о Форрале. Паррик мечтал заботиться о его ребенке. Воспитывать сына командира и друга было бы удовольствием, а не обязанностью для начальника кавалерии, и, хотя Паррик, конечно же, не мог полностью заменить мальчику отца, он готов был сделать все, что в его силах. Своих детей у Паррика никогда не было (во всяком случае, он о них ничего не знал). Но, во имя всех богов, разве человек может быть отцом волчонка? К тому же и сама Ориэлла уже не та. Паррик вздохнул. Конечно, это надо было предвидеть. Там, в Нексисе, волшебница представлялась ему все той же неопытной девушкой, какой она была рядом с Форралом. Форрал же всегда был сильным и уверенным в себе человеком, и окружающие признавали его первенство. Но когда Паррик после долгой разлуки встретил Ориэллу, сильную, решительную, непреклонную, — эта перемена поразила его. Да, она стала зрелой женщиной, и он был к этому готов. Но он не ожидал, что Ориэлла будет окружена ореолом какой-то загадочной силы и власти, как не ожидал и того, что она решится оставить новорожденного сына на попечение чужих людей ради каких-то более важных целей. Что-то здесь было не так, хотя Паррик и признавал, что действия ее были вызваны необходимостью.
Начальник кавалерии разозлился на себя за столь несообразные размышления. Разве не видел он женщин-воинов — Сангру и Мару? Разве Ориэлла не владела мечом лучше всех их — и вдобавок разве она не была волшебницей? Так откуда же у него это дурацкое желание ей покровительствовать? Словно тень Форрала руководит им! Но ведь это же нелепо. Хватит уже думать о всякой ерунде. Скоро они будут в крепости, а там их ждут действительно серьезные дела. Там он снова встретит Ориэллу, они будут почаще видеться, и он опять почувствует себя с ней легко.
* * *
Когда крылатые воины опустили волшебников неподалеку от крепости, дождь пошел сильнее.
— Ух! — Осторожно высвободившись из сети, Ориэлла свободной рукой запахнула плащ. Другой рукой она придерживала Вульфа, который спокойно спал. За ними спустились носильщики, доставившие волков — приемных родителей волчонка. Ориэлла читала их мысли и знала, что им, промокшим и грязным, больше всего на свете хочется вновь очутиться на твердой земле. Волшебнице оставалось только еще раз удивиться их терпению и преданности как лично ей, так и ее ребенку.
Анвар огляделся по сторонам и раздраженно проворчал:
— Куда, Жнец их возьми, все подевались? Пусть они не выставили дозорных, но кто-то же должен был нас встречать. Разведчики говорят, что Паррик и его люди уже здесь.
«Что проку от этих людей! — заметила Шиа, отряхиваясь. — Анвар, ты нам не поможешь?»
Они с Хану приземлились быстро, очевидно, благодаря тому страху, который внушали крылатым носильщикам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Ох уж эти чародеи! В Басилевсе вновь проснулся забытый, казалось, гнев. Многие столетия назад предки Волшебного Народа поработили Молдай, заключив их в каменные тюрьмы-твердыни, чтобы обезопасить себя от загадочной и непредсказуемой Древней Магии и лишить их возможности влиять на судьбы мира. Таким образом, надежда на будущее освобождение для Молдай, как и других древних народов вроде Фаэри, зависела теперь от Талисманов Власти — вернее, от тех, кто завладеет этими Талисманами.
От гнева и нетерпения Молдана задрожала гора и камни посыпались вниз. Ставка так велика, а он в состоянии сделать так мало! «Неудивительно, — мрачно подумал Басилевс, — что мне никак не удается найти покоя!»
* * *
Но не только Молдан ждал возвращения магов. Будь он поменьше занят своими мыслями, он бы обратил внимание на то, что кто-то прячется на склоне его горы. Дни и ночи напролет, укрывшись в пещере, следила за дорогой безумная колдунья. Она знала, что те, кто ей нужен, вот-вот должны вернуться и она заметит их из своего убежища наверху.
Голодная, мучимая холодом, с безумными глазами, бывшая целительница Мериэль ждала своего часа, поддерживаемая жаркой ненавистью и жаждой мести. Скоро, скоро она расквитается с той, из-за которой погиб возлюбленный супруг Мериэль — Финнбарр. Ориэлла придет сюда вместе с этим проклятым чудовищем, рожденным от смертного. И когда она появится… «Я вырву ей сердце и выпью ее кровь!» — прошипела колдунья.
* * *
Ксандимский отряд уже перевалил через последнюю горную гряду, чтобы вскоре свернуть на дорогу, ведущую к крепости, и Паррик испытывал нечто подозрительно похожее на смятение. «Да что со мной такое?» — удивлялся старый кавалерист. После всех своих достижений он должен чувствовать себя победителем и счастливцем. Разве он не добился всего, чего хотел? Одни только скитания по враждебным землям — это уже подвиг! И в конце концов, он же нашел Ориэллу… Больше того, он может вернуться домой вместе с ней и бок о бок сражаться против Верховного Мага.
— Клянусь богами, я так и сделаю! — пробормотал Паррик. Услышав его голос, огромный черный жеребец повернул голову и, как показалось Паррику, со злобой взглянул на своего наездника и врага. Конь не без оснований ненавидел того, кто одолел и поработил его, некогда гордого вождя, и порой Паррик чуть ли не физически ощущал эту ненависть. Начальник кавалерии и сам ни на секунду не забывал, что его скакун на самом деле был одним из этих ксандимских оборотней, и более того — бывшим Хозяином Стад по имени Фалихас, которого Паррик вызвал на поединок и победил, а Чайм наложил на него заклятье, не позволявшее ему вновь принять человеческий облик.
Фалихас, почувствовав, что седок отвлекся, начал взбрыкивать, пытаясь сбросить его. Паррик с трудом удержался в седле и, выругавшись, подхлестнул коня уздечкой. Пусть поскачет поживее — тогда на опасной тропе ему будет не до подобных фокусов!
Да, вечно приходится о чем-то тревожиться… «Ну почему все идет шиворот-навыворот?!» — раздраженно подумал Паррик. Там, в гарнизоне, он был на своем месте, но с тех пор, как проклятый Миафан убил Форрала, друга и командира Паррика, жизнь старого кавалериста круто изменилась…
Новоиспеченный Хозяин Стад грустно покачал головой, но тут же выругал себя за глупость. Конечно, она стала другой. После всего, что пришлось пережить бедняжке… Кстати, «всего» Паррик не мог даже себе представить. Коварство, сражения, смерть — это было ему хорошо знакомо, но о магии он не имел ни малейшего понятия. Он с ужасом вспомнил о судьбе младенца — сына Ориэллы. Еще в утробе матери он был проклят Миафаном и превратился в первое животное, которое увидела волшебница после родов, — в волчонка.
Паррик почувствовал прилив жгучей ненависти к Миафану. Этого мерзавца мало убить — так поступить с беззащитным ребенком! А ведь этот мальчик — единственная память о Форрале. Паррик мечтал заботиться о его ребенке. Воспитывать сына командира и друга было бы удовольствием, а не обязанностью для начальника кавалерии, и, хотя Паррик, конечно же, не мог полностью заменить мальчику отца, он готов был сделать все, что в его силах. Своих детей у Паррика никогда не было (во всяком случае, он о них ничего не знал). Но, во имя всех богов, разве человек может быть отцом волчонка? К тому же и сама Ориэлла уже не та. Паррик вздохнул. Конечно, это надо было предвидеть. Там, в Нексисе, волшебница представлялась ему все той же неопытной девушкой, какой она была рядом с Форралом. Форрал же всегда был сильным и уверенным в себе человеком, и окружающие признавали его первенство. Но когда Паррик после долгой разлуки встретил Ориэллу, сильную, решительную, непреклонную, — эта перемена поразила его. Да, она стала зрелой женщиной, и он был к этому готов. Но он не ожидал, что Ориэлла будет окружена ореолом какой-то загадочной силы и власти, как не ожидал и того, что она решится оставить новорожденного сына на попечение чужих людей ради каких-то более важных целей. Что-то здесь было не так, хотя Паррик и признавал, что действия ее были вызваны необходимостью.
Начальник кавалерии разозлился на себя за столь несообразные размышления. Разве не видел он женщин-воинов — Сангру и Мару? Разве Ориэлла не владела мечом лучше всех их — и вдобавок разве она не была волшебницей? Так откуда же у него это дурацкое желание ей покровительствовать? Словно тень Форрала руководит им! Но ведь это же нелепо. Хватит уже думать о всякой ерунде. Скоро они будут в крепости, а там их ждут действительно серьезные дела. Там он снова встретит Ориэллу, они будут почаще видеться, и он опять почувствует себя с ней легко.
* * *
Когда крылатые воины опустили волшебников неподалеку от крепости, дождь пошел сильнее.
— Ух! — Осторожно высвободившись из сети, Ориэлла свободной рукой запахнула плащ. Другой рукой она придерживала Вульфа, который спокойно спал. За ними спустились носильщики, доставившие волков — приемных родителей волчонка. Ориэлла читала их мысли и знала, что им, промокшим и грязным, больше всего на свете хочется вновь очутиться на твердой земле. Волшебнице оставалось только еще раз удивиться их терпению и преданности как лично ей, так и ее ребенку.
Анвар огляделся по сторонам и раздраженно проворчал:
— Куда, Жнец их возьми, все подевались? Пусть они не выставили дозорных, но кто-то же должен был нас встречать. Разведчики говорят, что Паррик и его люди уже здесь.
«Что проку от этих людей! — заметила Шиа, отряхиваясь. — Анвар, ты нам не поможешь?»
Они с Хану приземлились быстро, очевидно, благодаря тому страху, который внушали крылатым носильщикам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103