– Вы идите, я здесь подожду.
Когда Ангустия вернулась, Фелисиано исчез, как ветром сдуло, из таверны Рауко вышла Ремедиос, хозяйка, и дала Ангустии конверт.
– Фелисиано оставил это для тебя.
Ангустия открыла конверт, нервничая, там на листке было размашисто написано: иди в задницу. О Фелисиано так никогда ничего не узнали, он как сквозь землю провалился, кто-то говорил, что его видели в Мадриде кондуктором автобуса.
– А Ангустия?
– А что ей делать? Сперва ждала, уже привыкла ждать, ждала четыре года, пять лет, потом пошла в монахини, в шлюхи не годилась, тут нужно больше тепла, меньше важности.
Вилагабе – господа, всегда такими были, их, правда, невысоко ставили, но они – аристократы, деликатные, сверхприличные, утонченные во вкусах и пристрастиях. У Ангустии, наоборот, смешные претензии и множество предрассудков, ужасная манера держать нож; оттопыривала мизинчик, поднимая чашку, и говорила пакости.
– Это очень грустно.
– Да, очень, это хуже чем прелюбодеяние, – такое не редкость и в хороших семьях, а то, что с Ангустией, бывает лишь среди отребья, теперь все вверх дном.
– А почему он ее бросил?
– Знать бы мне! Говорят, он с ней, бедняжкой, много лет развлекался.
– Ну, хуже было бы, если б препирался.
– Пожалуй, да, смотря как считать.
Сеньорита Рамона всегда говорила, что Ангустия – вроде мебели.
– Она – как ночной столик, а может, еще хуже. Ангустия всегда была простоквашей, есть женщины, что и на людей не похожи. Ангустия – домашняя скотина, вроде коровы.
Тересита дель Ниньо Хесус Минес Гандарела, сбежавшая жена ветеринара Медардо Конгоса, стрижется по-мужски и курит при мужчинах.
– Какое бесстыдство! И куда она сбежала?
– Не очень далеко, в Саррию, с маклером, который хорошо плясал танго и фокстрот, – известно, хромота мужа ей досаждала; по правде, иные женщины и не думают об этом.
Мы с Раймундо, что из Касандульфов, видим, как наша кузина Рамона проходит меж деревьев сада под своим зонтиком, грациозно и одиноко, сбоку песик Уайльд, мы с Раймундо долго смотрим, ничего не говоря, – зачем? Наша кузина Рамона доходит до реки, секунду стоит, вглядываясь в воду, и потом, всегда очень медленно, возвращается в дом. Я ухожу, а Раймундо делает вид, будто только что пришел.
– Вот тебе всегдашняя камелия.
– Спасибо.
– Пойдешь погулять?
– Нет, я ходила к реке поглядеть на воду, сегодня мамина годовщина.
– Верно!
Наша кузина Рамона грустно улыбается.
– Как идет время, Раймундино! Когда умерла мама, я была девчонкой, тринадцать лет, и чувствовала, что мир рушится.
– Да.
– Все мы старимся, и с возрастом тщеславие и надменность покидают нас.
– Да.
– И многие страсти тоже.
– Тоже.
Наша кузина Рамона – редкость. Раймундо она кажется прекраснее всех.
– Оставь меня одну, хочу поплакать.
Когда в Саррии Тересита дель Ниньо Хесус, сбежавшая жена Медардо Конгоса, соединилась с Филемоном Тоусидо Росабалесом, маклером без документов, она повела себя образцово, чтобы сбить людей с толку.
– Нужно организовать три ассоциации: «Одежда для бедняков», «Капля молока» и «Помощь поздним призваниям».
– Ясно. И попросим благословения Его Святейшества, с самого начала нужно делать все как следует.
– Можно еще основать патронат для заблудших девушек.
– Конечно. И другой, для вовлечения цыган в общество христиан-испанцев и в лоно святой католической церкви.
Донью Асунсьон Траспарчу де Мендес звали Сладкой Чониной, из-за мужа, кондитера Мендеса.
Когда Тересита дель Ниньо Хесус обрела почву под ногами, постепенно все обретают, – закон природы! – то начала забывать о благотворительности: бедняков в дерьмо! Эта капля молока портит кровь! Кто вовремя не стал попом, пусть пляшет и блудит! Жизнь коротка – пусть заблудшие девушки теряют девственность! А цыган – к обезьянам и козам! Говорят, что Тересита дель Ниньо Хесус, почувствовав уверенность, с жаром ударилась в распутство. Маклер Тоусидо пытался охладить ее, но с сомнительным результатом.
– Делай, Тересита, что хочешь, но без шума и не за три гроша с кем угодно, необязательно совокупляться под барабанный бой и на виду у всех, скандалить и требовать раздельной жизни, подумай и увидишь, что я прав, я человек современный, ты знаешь, но у терпения есть предел.
– Ясно! Прости меня еще раз, Филемон, любовь моя, этого не избежать. Ты меня никогда не бросишь… Пойдем на танцы?
Тересите дель Ниньо Хесус нравятся яркие шляпы и игра в диаболо.
– Но ты понимаешь, что ты не девочка?
– Вот как? А почему?
Тересита дель Ниньо Хесус быстра на выдумки.
– Я бы хотела, жизнь моя, чтоб тебе отрезали обе ноги, как Маркосу Альбите, и я держала бы тебя на руках, и ты делал пипи на улице, штучка наружу, и все бы видели, как я люблю тебя и забочусь о тебе, содержу, как маркиза!
– Замолчи, женщина! Что за чушь!
– Никакая не чушь, мой король, я тебя люблю, а не Конгоса.
– Ладно, большое спасибо, отчего тебе не поспать немного? Ты разгорячилась…
Сладкая Чонина – мастерица на все руки. – А забавляться не любит?
– Милая, само собой! Это все мы любим!
Сладкая Чонина путается с двумя служащими кондитерской, раскатчиком теста и пирожником. Всегда нужно считаться с категориями и профессиональными различиями, оба блудят красиво и весело, но хозяйка умеет молчать, ни один не подозревает, что и другой наслаждается ею.
– Я вся твоя, любимый! Никто не может желать так, как я тебя!
Робин Лебосан сидит в качалке и читает вслух все предыдущее.
– Думаю теперь, что заслужил кофе с коньяком! Уже поздновато, но, если найду шоколадки, принесу Розиклер, пусть немного раздобреет. Однако что за мания шалить с обезьянкой! Женщин сам Бог не разберет!
У Робина Лебосана очень хорошая осанка, порода в нем чувствуется как в борзой, в его семье по крайней мере пять поколений ели горячее.
– Не нужно переоценивать факты, люди больше верят бумагам, чем истине, истина всегда относительна.
Робин Лебосан закурил.
– В этом табаке с каждым днем все больше веток, но что поделаешь?
Робин Лебосан глянул в окно, маис намок, вверх по дороге едет велосипедист.
Да, Эдгар По прав, наши мысли медлительны и вялы, а также монотонны, наши воспоминания – вялы и неверны – ржавеют, как железо, именно это, очевидно, в их природе. Асорин поставил в «Бенавенте» в Мадриде премьеру «Геррилья» с восхитительным успехом, по обычаю премьера всегда идет с восхитительным успехом – какая тупость!
У Рамоны Фараминьяс радиоприемник на семь диапазонов, «Телефункен», стоит тысячу песет, она редко пользуется им, но он очень хорош, лучше не бывает. Поликарпо из Баганейры может обучить кого угодно, ну, не всех, кабана не может, кабан глуп и непонятлив, да и охоты нет, у кабана мозги из соломы или из пемзы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56