На этот праздник сошлись индейцы со всей Боливии, со своими «вихпалами» (индейскими знаменами) и «путути» (обрядовыми музыкальными инструментами). До конца 1962 года аймарским и кечуанским крестьянам было возвращено почти 4 миллиона гектаров земли (95 тысяч дополнительных земельных наделов получили индивидуальные хозяйства и 82 тысячи-несколько тысяч индейских общин). Помимо того, индейским общинам горного плато была предоставлена для возделывания обширная территория тропических низин на востоке республики. Для охраны своих прав боливийские крестьяне создали крестьянскую милицию, а горняки-аймара - вооруженную рабочую милицию.
В последующие годы в ведущих кругах боливийской народной революции обнаружились идейные разногласия. В 1964 году в результате военного переворота был свергнут установленный революцией режим. Ликвидация завоеваний боливийской революции была одновременно - не побоимся так сказать - поражением боливийских индейцев. Однако ни эта, ни другие неудачи уже не помешают индейцам занять прочное место на политической арене Америки.
И так, индейская Америка уже пришла в движение. Тут мы должны обратить внимание читателей на то, что было бы ошибкой сводить все виды усилий, направленных на национальное и социальное освобождение индейцев, лишь к двум видам: революционному - к национально-освободительному движению, пропагандируемому социалистической индигенистикой, и к ограничивающемуся культурными реформами в соответствии с буржуазной теорией официального индигенизма. Путей решения индейской проблемы много, они так же многообразны, как многообразны и сами нынешние условия жизни индейцев.
А встрийский американист Мартин Гузинде, миссионер и представитель реакционной, так называемой культурно-исторической школы в этнографии, долгие годы проведший среди самых отсталых индейских племен Огненной Земли, предложил, например, в целях решения индейской проблемы выселить этих индейцев на несколько необитаемых островов (в своем меморандуме чилийскому правительству он писал, что они «все равно непригодны для продуктивного ведения хозяйства»). Вокруг этих «индейских» островов он полагал воздвигнуть искусственные преграды, чтобы к ним не могли подходить суда. Всем белым, кроме американистов, доступ на эти острова должен быть воспрещен под страхом смерти. Согласно этому «индигенистскому» проекту, индейцы были бы полностью изолированы от остального мира и могли бы жить по обычаям своих неолитических предков, так что американисты, единомышленники Гузинде (которым был бы разрешен доступ в этот «заповедник»), получили бы возможность наблюдать поистине уникальное явление. Это решение превратило бы индейца в некий пассивный музейный объект научного познания; ведь эти «человеческие резервации» ничем бы не отличались от уже существующих заповедников, в которых, например в восточной Африке, сохраняются вымирающие экзотические животные.
М ногие деятели, нередко из кругов, близких официальному индигенизму, занимают в корне противоположную позицию. Они предполагают, что радикальное улучшение условий жизни индейцев приведет к их полной ассимиляции белыми. Сторонникам этого взгляда еще в своих «Семи очерках» ответил Мариатеги: «Ожидать эмансипации индейцев как следствия активного (стимулируемого) смешения индейцев с белыми переселенцами было бы антинаучной социологической наивностью. Наивностью, в лучшем случае достойной примитивного мышления импортеров метисных пород баранов… Азиатские народы, ни в чем не превосходящие индейский народ, прекрасно освоили важнейшие динамические и творческие элементы западной культуры, не восприняв при этом европейской крови».
В другом месте своей классической работы Мариатеги выдвигает два основных требования к решению индейской проблемы: «Индейскую проблему необходимо решать на социальной основе - и решать самим индейцам». Там, где индейцы начинают уже объединяться в своей борьбе с интернациональным социалистическим движением, там перед ними открываются реальные перспективы такого решения. Но и сами индейцы, как и креольские индигенисты, находят десятки иной раз чрезвычайно своеобразных путей решения этой проблемы. Прежде всего остановимся на вопросе, как некогда говорилось, «расовой чистоты». Подобно некоторым индигенистам, многие индейские племена единственную возможность самосохранения видели в абсолютной «расовой чистоте». Поэтому они чрезвычайно упорно противились какому бы то ни было общению с белыми. Своего рода аналогией попыток индейцев сохранить «расовую чистоту» является убеждение, что современная индейская культура (а вместе с ней и вообще возрождение индейского образа жизни) может возникнуть лишь на почве чисто индейских (доколумбовых) традиций. Это, казалось бы, патриотическое убеждение не имеет реальной основы. Латиноамериканские индейцы подчас находили и еще более своеобразные пути «решения» индейской проблемы. Так, например, они искали единственную надежду в различных религиозных мессианских движениях, подобных широко распространенной Пляске духа североамериканских индейцев.
О дним из примеров таких движений могут послужить хотя бы беспорядки, которые произошли в 1867 году в племени чамула в мексиканском штате Чиапас. У чамулов появилась молодая девушка Чечеб, которая создала собственное религиозное учение, объединявшее чамульские религиозные представления с христианскими. Учение Чечеб нашло широкий отклик. Индейцы провозгласили провозвестницу учения живой святой своей хилиастической веры. Однако по понятиям Чечеб новая религия нуждалась и в собственном Христе. И она повелела распять своего племянника, а когда тот умер на кресте, провозгласила его «Иисусом Христом индейской расы». Это фанатическое движение, вызвавшее многочисленные антиправительственные беспорядки, было с большим трудом подавлено мексиканскими войсками.
В ернемся теперь к теме революции. История революционного движения в Индейско-иберийской Америке не оканчивается тремя ступенями - боливийской, гватемальской и в довоенные годы мексиканской. Вратами в подлинно человеческую, полнокровную жизнь стала только четвертая ступень. Эту роль сыграла Куба - кубинская революция. Для индейцев она открыла самый притягательный из всех американских образцов общественный строй, социалистический путь - единственный из возможных путей. Она была первой революцией в Латинской Америке, которая сумела коренным образом разрешить центральную проблему латиноамериканских трудящихся масс - проблему земельного голода. Она отняла землю у латифундистов и отдала ее народу. Осуществив коренную аграрную реформу, кубинская революция сделалась знаменем, надеждой всей трудящейся Америки - и индейцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160
В последующие годы в ведущих кругах боливийской народной революции обнаружились идейные разногласия. В 1964 году в результате военного переворота был свергнут установленный революцией режим. Ликвидация завоеваний боливийской революции была одновременно - не побоимся так сказать - поражением боливийских индейцев. Однако ни эта, ни другие неудачи уже не помешают индейцам занять прочное место на политической арене Америки.
И так, индейская Америка уже пришла в движение. Тут мы должны обратить внимание читателей на то, что было бы ошибкой сводить все виды усилий, направленных на национальное и социальное освобождение индейцев, лишь к двум видам: революционному - к национально-освободительному движению, пропагандируемому социалистической индигенистикой, и к ограничивающемуся культурными реформами в соответствии с буржуазной теорией официального индигенизма. Путей решения индейской проблемы много, они так же многообразны, как многообразны и сами нынешние условия жизни индейцев.
А встрийский американист Мартин Гузинде, миссионер и представитель реакционной, так называемой культурно-исторической школы в этнографии, долгие годы проведший среди самых отсталых индейских племен Огненной Земли, предложил, например, в целях решения индейской проблемы выселить этих индейцев на несколько необитаемых островов (в своем меморандуме чилийскому правительству он писал, что они «все равно непригодны для продуктивного ведения хозяйства»). Вокруг этих «индейских» островов он полагал воздвигнуть искусственные преграды, чтобы к ним не могли подходить суда. Всем белым, кроме американистов, доступ на эти острова должен быть воспрещен под страхом смерти. Согласно этому «индигенистскому» проекту, индейцы были бы полностью изолированы от остального мира и могли бы жить по обычаям своих неолитических предков, так что американисты, единомышленники Гузинде (которым был бы разрешен доступ в этот «заповедник»), получили бы возможность наблюдать поистине уникальное явление. Это решение превратило бы индейца в некий пассивный музейный объект научного познания; ведь эти «человеческие резервации» ничем бы не отличались от уже существующих заповедников, в которых, например в восточной Африке, сохраняются вымирающие экзотические животные.
М ногие деятели, нередко из кругов, близких официальному индигенизму, занимают в корне противоположную позицию. Они предполагают, что радикальное улучшение условий жизни индейцев приведет к их полной ассимиляции белыми. Сторонникам этого взгляда еще в своих «Семи очерках» ответил Мариатеги: «Ожидать эмансипации индейцев как следствия активного (стимулируемого) смешения индейцев с белыми переселенцами было бы антинаучной социологической наивностью. Наивностью, в лучшем случае достойной примитивного мышления импортеров метисных пород баранов… Азиатские народы, ни в чем не превосходящие индейский народ, прекрасно освоили важнейшие динамические и творческие элементы западной культуры, не восприняв при этом европейской крови».
В другом месте своей классической работы Мариатеги выдвигает два основных требования к решению индейской проблемы: «Индейскую проблему необходимо решать на социальной основе - и решать самим индейцам». Там, где индейцы начинают уже объединяться в своей борьбе с интернациональным социалистическим движением, там перед ними открываются реальные перспективы такого решения. Но и сами индейцы, как и креольские индигенисты, находят десятки иной раз чрезвычайно своеобразных путей решения этой проблемы. Прежде всего остановимся на вопросе, как некогда говорилось, «расовой чистоты». Подобно некоторым индигенистам, многие индейские племена единственную возможность самосохранения видели в абсолютной «расовой чистоте». Поэтому они чрезвычайно упорно противились какому бы то ни было общению с белыми. Своего рода аналогией попыток индейцев сохранить «расовую чистоту» является убеждение, что современная индейская культура (а вместе с ней и вообще возрождение индейского образа жизни) может возникнуть лишь на почве чисто индейских (доколумбовых) традиций. Это, казалось бы, патриотическое убеждение не имеет реальной основы. Латиноамериканские индейцы подчас находили и еще более своеобразные пути «решения» индейской проблемы. Так, например, они искали единственную надежду в различных религиозных мессианских движениях, подобных широко распространенной Пляске духа североамериканских индейцев.
О дним из примеров таких движений могут послужить хотя бы беспорядки, которые произошли в 1867 году в племени чамула в мексиканском штате Чиапас. У чамулов появилась молодая девушка Чечеб, которая создала собственное религиозное учение, объединявшее чамульские религиозные представления с христианскими. Учение Чечеб нашло широкий отклик. Индейцы провозгласили провозвестницу учения живой святой своей хилиастической веры. Однако по понятиям Чечеб новая религия нуждалась и в собственном Христе. И она повелела распять своего племянника, а когда тот умер на кресте, провозгласила его «Иисусом Христом индейской расы». Это фанатическое движение, вызвавшее многочисленные антиправительственные беспорядки, было с большим трудом подавлено мексиканскими войсками.
В ернемся теперь к теме революции. История революционного движения в Индейско-иберийской Америке не оканчивается тремя ступенями - боливийской, гватемальской и в довоенные годы мексиканской. Вратами в подлинно человеческую, полнокровную жизнь стала только четвертая ступень. Эту роль сыграла Куба - кубинская революция. Для индейцев она открыла самый притягательный из всех американских образцов общественный строй, социалистический путь - единственный из возможных путей. Она была первой революцией в Латинской Америке, которая сумела коренным образом разрешить центральную проблему латиноамериканских трудящихся масс - проблему земельного голода. Она отняла землю у латифундистов и отдала ее народу. Осуществив коренную аграрную реформу, кубинская революция сделалась знаменем, надеждой всей трудящейся Америки - и индейцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160