Но теперь все знают, что в Кремле они не живут. Хотя некоторые и имеют там покои, как говаривал писатель Борис Балтер, на случай народных волнений. Думал я об этом, бродя в Вашингтоне с экскурсией по Белому дому, где оказаться проще, чем, скажем, в каком-нибудь элитарном ресторане. И все, что внутри Белого дома, многократно описано, сфотографировано, можете купить открытки.
Не знаю, сколько всего лиц и каких социальных категорий побывало в поместье в Кунцеве. Полагаю, немного. Слышал, что музей через несколько дней закрылся. Закрылся с той же секретностью, как был открыт. О нем, разумеется, не объявляли, и ХХ съезд тут ни при чем. Происходило это в дни смуты, когда окружение Сталина еще не знало, что делать: петь "Сулико" или затаптывать прах. Склонились к последнему. Впрочем, музей послужил бы любой из двух целей. И, пожалуй, второй еще лучше. Но об этом чуть позже.
-- Был момент, когда наверху вдруг решили отдать территорию под показательный детский дом, -- рассказывал мне адвокат Леонид Ойрих. -Директором назначили партработника Александра Перова. До этого он ведал территориальным курортным управлением. Мы с ним были приятелями. Благодаря ему на сталинской даче и мне удалось побывать.
-- Обстановка была?
-- Нет, все из дома уже вывезли, охрану сняли, даже свет отключили, поставили сторожа. Перов очень гордился новым местом работы, аж глаза у него горели. Посадил нас с женой в свою "Победу" и повез показывать дачу Сталина. Помню, машину оставили у ворот, прошли два забора, между ними бегали немецкие овчарки. По дому и по дорожкам мы ходили с фонарем. Комнаты были пустые. В саду стояли мангалы: на них вождю готовили шашлык. Перову в это время велели заняться комплектовкой мебели для детдома. Ее заказали на фабрике в Риге, и мебель уже начали завозить.
-- Но ведь никакого детдома не открыли?
-- Через два месяца высокое начальство передумало, и в хозяйственном управлении Кремля ключи у Перова отобрали.
Так новые лидеры и не решили дилемму, что с домом Сталина делать. Почему ни сам Хрущев, ни один из них не переселился на шикарную сталинскую дачу? Сделать это было не просто. Там остался их смертельный страх. К тому же все они выглядели мелковато на фоне хозяина. Репутацию марать не стыдно, она уже давно в грязи. Общественности тоже не боялись. Видимо, стать посмешищем в глазах коллег было неловко.
Сталинский дом для лидеров новой волны еще и морально устарел и просто оказался мал. Повидав Запад, все они хотели иметь комфорт более современного уровня. Скромность в личной жизни и походный аскетизм террористов, всегда готовых накинуть шинельку и смыться, стали ненужными. Не пьяная гульба с танцами под патефон, а эффектные приемы "в соболях" потребовали другой архитектуры. Дачи последующих руководителей располагаются в неприкосновенных лесах, подальше от центра города.
А город Кунцево с исчезнувшим селом Волынское, в котором бывал Гоголь, и реку Сетунь, идущую понизу Вознесенского леса, и древнее село Очаково, владение поэта Хераскова, и ряд прилегающих деревень, -- словом, всю эту древнюю окрестность, включая сталинское имение, Хрущев росчерком пера присоединил к Москве.
За годы после Сталина Минское (раньше Можайское) шоссе, построенное на костях сотен тысяч заключенных, перерубила широченная Минская улица. Шоссе в этой части назвали проспектом Маршала Гречко, а может, и опять переименовали. Минскую улицу местные жители одно время звали Хрущевским шоссе. Перерезала эта новая улица и нелюдимую дорогу, идущую лесом вдоль Поклонной горы к сталинскому имению. Лес остался, но вокруг началось запрещенное тут при хозяине жилищное строительство.
Стандартные коробки одинаковых домов заполонили Очаковскую округу и пойму реки Сетунь, демонстрируя собой унылое торжество такого градостроительства, на фоне которого даже сталинский ренессанс выглядит шедевром. В лесу по другую сторону шоссе сохранилась дача Калинина, куда поселяли высоких гостей -- лидеров братских компартий. Им доверительно показывали и "Кунцевский музей".
На территорию имения я попал снова в 1976 году, поехав навестить больного приятеля-журналиста. Он лежал в одном из корпусов, где раньше помещалась сталинская охрана. Тут теперь возвели многоэтажное терапевтическое отделение больницы No 1 Четвертого управления Минздрава, филиал Кремлевки. Остановка автобуса на бывшем девятом километре Минского шоссе скромно называется "Первая больница". Не самая шикарная из их больниц, однако ж не для простых смертных. В одной палате с моим приятелем, попавшим туда по блату, лежали заместитель какого-то министра, сын ответработника ЦК и личный шофер Блатова, помощника Брежнева, -- вот он, отечественный табель о рангах.
Шофер Блатова жаловался, как растравил себе язву желудка из-за свадьбы дочери шефа. К свадьбе Блатову слали посылки секретари обкомов со всей страны. Шофер две недели носился как угорелый по вокзалам и гостиницам. И, конечно, со всеми пил. Вот и открылась язва.
Замминистра рассказывал, как наверху собираются покончить с евреями в стране. Польский путь -- выгнать сразу -- не годится: сперва надо подготовить замену в ведущих отраслях культуры и науки. А тем временем выпускать ненужных и держать остальных до подготовки русской смены. Ближе к вечеру разговоры в палатах стихли. Послышался треск радиоприемников. И шоферы, и министры вытаскивали из-под подушки коротковолновые приемники и настраивались на волну "Голоса Америки".
Вышел я из бывшего корпуса охраны и побрел к лесу. Через ров вел мост, но дальше дорогу перекрывал высоченный забор, столь памятный со студенческих лет. Передвинув забор, поместье как бы урезали. Вспомнился один из разговоров в больнице (лежа рядом с домом Сталина, больные то и дело возвращались к священной теме). Сын ответработника ЦК рассказал, что перед крупными партийными мероприятиями в доме Сталина поселяют лиц, которые сочиняют, шлифуют и согласовывают доклады для руководства. Атмосфера хорошо способствует творческому началу.
Еще через десяток лет я попал к знакомой в Дом ветеранов кино, построенный возле того же леса. Ветеранам разрешают ходить на окраину парка, но, конечно, не к секретной обители. Вокруг нее вознесли новый железобетонный забор. А внутри, говорят, все так и стоит, как раньше. И правильно. Вдруг опять понадобится? Переждем стихию, а там видно будет, что делать с национальной святыней.
Моя б воля, я музей Сталина в Кунцеве сейчас бы опять открыл. Правдивый или лживый -- не имеет значения. Чем лживей, тем, как ни парадоксально, реальней. Музей не столько скромного, сколько примитивного мизантропа. Национальный коммунистический парк. Музей Политбюро, то есть их всех, власть предержащих в несчастной стране.
1 2 3 4 5 6 7 8 9
Не знаю, сколько всего лиц и каких социальных категорий побывало в поместье в Кунцеве. Полагаю, немного. Слышал, что музей через несколько дней закрылся. Закрылся с той же секретностью, как был открыт. О нем, разумеется, не объявляли, и ХХ съезд тут ни при чем. Происходило это в дни смуты, когда окружение Сталина еще не знало, что делать: петь "Сулико" или затаптывать прах. Склонились к последнему. Впрочем, музей послужил бы любой из двух целей. И, пожалуй, второй еще лучше. Но об этом чуть позже.
-- Был момент, когда наверху вдруг решили отдать территорию под показательный детский дом, -- рассказывал мне адвокат Леонид Ойрих. -Директором назначили партработника Александра Перова. До этого он ведал территориальным курортным управлением. Мы с ним были приятелями. Благодаря ему на сталинской даче и мне удалось побывать.
-- Обстановка была?
-- Нет, все из дома уже вывезли, охрану сняли, даже свет отключили, поставили сторожа. Перов очень гордился новым местом работы, аж глаза у него горели. Посадил нас с женой в свою "Победу" и повез показывать дачу Сталина. Помню, машину оставили у ворот, прошли два забора, между ними бегали немецкие овчарки. По дому и по дорожкам мы ходили с фонарем. Комнаты были пустые. В саду стояли мангалы: на них вождю готовили шашлык. Перову в это время велели заняться комплектовкой мебели для детдома. Ее заказали на фабрике в Риге, и мебель уже начали завозить.
-- Но ведь никакого детдома не открыли?
-- Через два месяца высокое начальство передумало, и в хозяйственном управлении Кремля ключи у Перова отобрали.
Так новые лидеры и не решили дилемму, что с домом Сталина делать. Почему ни сам Хрущев, ни один из них не переселился на шикарную сталинскую дачу? Сделать это было не просто. Там остался их смертельный страх. К тому же все они выглядели мелковато на фоне хозяина. Репутацию марать не стыдно, она уже давно в грязи. Общественности тоже не боялись. Видимо, стать посмешищем в глазах коллег было неловко.
Сталинский дом для лидеров новой волны еще и морально устарел и просто оказался мал. Повидав Запад, все они хотели иметь комфорт более современного уровня. Скромность в личной жизни и походный аскетизм террористов, всегда готовых накинуть шинельку и смыться, стали ненужными. Не пьяная гульба с танцами под патефон, а эффектные приемы "в соболях" потребовали другой архитектуры. Дачи последующих руководителей располагаются в неприкосновенных лесах, подальше от центра города.
А город Кунцево с исчезнувшим селом Волынское, в котором бывал Гоголь, и реку Сетунь, идущую понизу Вознесенского леса, и древнее село Очаково, владение поэта Хераскова, и ряд прилегающих деревень, -- словом, всю эту древнюю окрестность, включая сталинское имение, Хрущев росчерком пера присоединил к Москве.
За годы после Сталина Минское (раньше Можайское) шоссе, построенное на костях сотен тысяч заключенных, перерубила широченная Минская улица. Шоссе в этой части назвали проспектом Маршала Гречко, а может, и опять переименовали. Минскую улицу местные жители одно время звали Хрущевским шоссе. Перерезала эта новая улица и нелюдимую дорогу, идущую лесом вдоль Поклонной горы к сталинскому имению. Лес остался, но вокруг началось запрещенное тут при хозяине жилищное строительство.
Стандартные коробки одинаковых домов заполонили Очаковскую округу и пойму реки Сетунь, демонстрируя собой унылое торжество такого градостроительства, на фоне которого даже сталинский ренессанс выглядит шедевром. В лесу по другую сторону шоссе сохранилась дача Калинина, куда поселяли высоких гостей -- лидеров братских компартий. Им доверительно показывали и "Кунцевский музей".
На территорию имения я попал снова в 1976 году, поехав навестить больного приятеля-журналиста. Он лежал в одном из корпусов, где раньше помещалась сталинская охрана. Тут теперь возвели многоэтажное терапевтическое отделение больницы No 1 Четвертого управления Минздрава, филиал Кремлевки. Остановка автобуса на бывшем девятом километре Минского шоссе скромно называется "Первая больница". Не самая шикарная из их больниц, однако ж не для простых смертных. В одной палате с моим приятелем, попавшим туда по блату, лежали заместитель какого-то министра, сын ответработника ЦК и личный шофер Блатова, помощника Брежнева, -- вот он, отечественный табель о рангах.
Шофер Блатова жаловался, как растравил себе язву желудка из-за свадьбы дочери шефа. К свадьбе Блатову слали посылки секретари обкомов со всей страны. Шофер две недели носился как угорелый по вокзалам и гостиницам. И, конечно, со всеми пил. Вот и открылась язва.
Замминистра рассказывал, как наверху собираются покончить с евреями в стране. Польский путь -- выгнать сразу -- не годится: сперва надо подготовить замену в ведущих отраслях культуры и науки. А тем временем выпускать ненужных и держать остальных до подготовки русской смены. Ближе к вечеру разговоры в палатах стихли. Послышался треск радиоприемников. И шоферы, и министры вытаскивали из-под подушки коротковолновые приемники и настраивались на волну "Голоса Америки".
Вышел я из бывшего корпуса охраны и побрел к лесу. Через ров вел мост, но дальше дорогу перекрывал высоченный забор, столь памятный со студенческих лет. Передвинув забор, поместье как бы урезали. Вспомнился один из разговоров в больнице (лежа рядом с домом Сталина, больные то и дело возвращались к священной теме). Сын ответработника ЦК рассказал, что перед крупными партийными мероприятиями в доме Сталина поселяют лиц, которые сочиняют, шлифуют и согласовывают доклады для руководства. Атмосфера хорошо способствует творческому началу.
Еще через десяток лет я попал к знакомой в Дом ветеранов кино, построенный возле того же леса. Ветеранам разрешают ходить на окраину парка, но, конечно, не к секретной обители. Вокруг нее вознесли новый железобетонный забор. А внутри, говорят, все так и стоит, как раньше. И правильно. Вдруг опять понадобится? Переждем стихию, а там видно будет, что делать с национальной святыней.
Моя б воля, я музей Сталина в Кунцеве сейчас бы опять открыл. Правдивый или лживый -- не имеет значения. Чем лживей, тем, как ни парадоксально, реальней. Музей не столько скромного, сколько примитивного мизантропа. Национальный коммунистический парк. Музей Политбюро, то есть их всех, власть предержащих в несчастной стране.
1 2 3 4 5 6 7 8 9