Которые, понятное дело, никому не могут поведать ничего определенного о судьбе схватившихся в поединке смертельных врагов. Это было весьма нетипично. Что-то попало туда прямиком из реальности, от тех, кто знал что-то, видел, встречался… Или от тех, кто знал знавших, что в принципе одно и то же. Откуда, скажите на милость, в балладу попала строфа «не ищите его среди мертвых, не найдете его средь живых»? Такое можно было услышать только от того, кто прекрасно знал, что так все и обстоит…
Когда дряхлый бард умолк наконец, с размаху вдарив всей пятерней по струнам и с закинутой головой испустив печальный вопль, Сварог налил ему вина и принялся допрашивать с пристрастием. Но ничегошеньки не узнал. Баллады, как повелось исстари, странствовали от одного певца к другому, разгуливали в списках, и барды, если не были авторами исполнявшихся ими творений, знали о их истории не больше, чем граммофон - о биографии Шопена. След обрывался, его попросту не было.
Глава третья. ПРЕКРАСНЫЕ АМАЗОНКИ
Когда до заката оставалось совсем немного, он стоял у фальшборта, достигавшего ему до пояса, и смотрел, как уплывают назад обветшавшие каменные дома Адари, облицованный каменными плитами причал с зиявшими многочисленными проплешинами, в которые энергично перла высокая сорная трава. И на полном серьезе пытался догадаться, о чем думал Колумб, отплывая в свой исторический рейс. После долгих раздумий Сварог пришел к выводу, что Колумб столь же пытливо озирал свою команду и задавался тем же вопросом: «Интересно, как эта сволочь себя поведет, когда порт скроется за горизонтом?»
…Проснувшись назавтра не столь уж рано, не с таким уж тягостным похмельем, но все же с хворой головой, он подлечился парой чарок «медвежьей», «драконьей» и прочих кровей, велел оседлать коня и поехал к мосту, где стоял караул. Часа три проторчал там. Часа два, уже пешком, слонялся по берегу, смоля сигарету за сигаретой и тоскливо поглядывая на широкую реку. Но трехмачтовый парусник с конской головой под форштевнем так и не появился на серой, неспешно текущей воде. Лишь однажды показался парус - но это крохотное одномачтовое суденышко натужно тащилось против течения со стороны Харлана, влекомое слабеньким попутным ветерком.
В конце концов он смирился с неизбежным и сказал себе: «Ты остался один, парень. Тянуть нельзя, даже новичкам не может везти до бесконечности».
Криво усмехнулся, тихо пропел под нос:
– Ну не подведи, ты теперь один… бравый.
Сплюнул, в последний раз глянул на реку - ничего утешительного, конечно, - и зашагал к таверне.
До Адари он добрался без всяких приключений. Если не считать приключением то, что всю дорогу за спиной, на расстоянии двух мушкетных выстрелов, маячил одинокий всадник. И Карах, усаженный на седло перед Сварогом, ерзал, вздыхал и скулил, хотя не мог сказать ничего определенного. Сварога так и подмывало пришпорить коня и посмотреть, как в этой ситуации поведет себя тот, сзади. Но по размышлении он рассудил, что резон следить за ним может иметь кто угодно. И вполне вероятно, что молодой местный владыка решил таким образом просто убедиться, что лар в его краях сделал свое дело и благополучно отбывает восвояси.
Развернуться же и встретиться с всадником лицом к лицу Сварог тоже посчитал бестолковой затеей. Ну встретятся, ну, допустим, окажется тот вспыльчивым человеком, ну, снесет топор буйну головушку… Но ведь заставить эту голову говорить правду, одну правду и ничего, кроме правды, Сварог не умеет.
А дальше пошло как по маслу - легко отыскался и кабак «Петух и пивная кружка», и Брюхан Тубо, чей стан был прямой противоположностью кипарису.
Господин Тубо угрюмо сидел за изрезанным похабными надписями столом и собирался позавтракать, пообедать и поужинать одновременно - во всяком случае, на такую мысль наводило несметное количество блюд. Был здесь огромных размеров горшок, только снятый с огня, содержимое еще булькало и пахло весьма ароматно. Кажется, это был какой-то экзотический суп, в котором присутствовали чеснок, сыр, баранье ребро, апельсины и ликер шерри. Был здесь противень с четырьмя зажаренными до золотистой корочки то ли большими цыплятами, то ли маленькими перепелками. Еще стояло просторное, как степь, блюдо с салатом, еще в шеренгу выстроились бутылочки с приправами и бутылки с вином. На этом фоне дюжина тарелочек с соусами, пирожками, жареной рыбой и сметаной просто терялась, как теряются выстрелы из «Макарова» в грохоте минометного обстрела.
Пузан с продувной рожей ничуть не удивился ни условному знаку, ни поручению. С тяжелым вздохом отодвинул початую бутылку. Нет, передумал, - одним махом выплеснул в разверзшуюся пасть и поставил, пустую, на стол. Хлопнул в ладоши негромко, но достаточно для того, чтобы невесть откуда рядом со столом появилась троица шустрых, не менее толстых и не менее жуликоватых на вид помощников. Господин Тубо передал им пожелания Сварога, а от себя присовокупил, что если нужды господина со столь отличными рекомендациями не будут удовлетворены в полной мере, он, Брюхан Тубо, знает в Адари трех женщин, которые назавтра смогут назвать себя вдовами. Через полчаса Сварог стал полновластным и единоличным владельцем «Гордости Адари» - надежного на вид одномачтового кораблика с командой, абсолютно ненадежной на вид. Первая и единственная реформа, какую Сварог с удовольствием провел бы в роли судовладельца, - это на всякий случай повесил бы на мачте своего капитана и двух матросов, можно даже в художественном беспорядке, без всяких икебан. Но выбирать было не из чего, клиентура и дружки Брюхана Тубо в ангелах не числились. К тому же Брюхан постарался не на шутку - он явно посчитал Сварога не последним среди гангстеров Пограничья авторитетом и потому подобрал команду, на его взгляд, надежнейшую - чтобы не ударила в грязь лицом, если клиенту вздумается попиратствовать или устроить иное мокрое дело.
Сварогу не пришлось особенно стараться, чтобы поддержать свой авторитет среди экипажа «Гордости Адари». За него все сделал случай - и порочные наклонности, присущие отдельным представителям сословия речных моряков.
Сварог оглянулся и хмыкнул. Обладатель самой продувной из трех рож сидел у мачты и, тихонько поскуливая сквозь зубы, баюкал правую руку, замотанную лоскутом какой-то тряпки. Когда корабль готовился отдать якорь, именно этот субъект забрался в кормовую надстройку, где в единственной на суденышке каюте Сварог сложил свои пожитки. Потом, хныкая и стеная, он клялся, что хотел лишь из любопытства осмотреть багаж нового хозяина, и не более того. Как бы там ни было, свидетелей не оказалось (Карах притаился в капюшоне плаща, а плащ был на Свароге), одно можно утверждать с уверенностью - этот болван полез рассматривать топор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Когда дряхлый бард умолк наконец, с размаху вдарив всей пятерней по струнам и с закинутой головой испустив печальный вопль, Сварог налил ему вина и принялся допрашивать с пристрастием. Но ничегошеньки не узнал. Баллады, как повелось исстари, странствовали от одного певца к другому, разгуливали в списках, и барды, если не были авторами исполнявшихся ими творений, знали о их истории не больше, чем граммофон - о биографии Шопена. След обрывался, его попросту не было.
Глава третья. ПРЕКРАСНЫЕ АМАЗОНКИ
Когда до заката оставалось совсем немного, он стоял у фальшборта, достигавшего ему до пояса, и смотрел, как уплывают назад обветшавшие каменные дома Адари, облицованный каменными плитами причал с зиявшими многочисленными проплешинами, в которые энергично перла высокая сорная трава. И на полном серьезе пытался догадаться, о чем думал Колумб, отплывая в свой исторический рейс. После долгих раздумий Сварог пришел к выводу, что Колумб столь же пытливо озирал свою команду и задавался тем же вопросом: «Интересно, как эта сволочь себя поведет, когда порт скроется за горизонтом?»
…Проснувшись назавтра не столь уж рано, не с таким уж тягостным похмельем, но все же с хворой головой, он подлечился парой чарок «медвежьей», «драконьей» и прочих кровей, велел оседлать коня и поехал к мосту, где стоял караул. Часа три проторчал там. Часа два, уже пешком, слонялся по берегу, смоля сигарету за сигаретой и тоскливо поглядывая на широкую реку. Но трехмачтовый парусник с конской головой под форштевнем так и не появился на серой, неспешно текущей воде. Лишь однажды показался парус - но это крохотное одномачтовое суденышко натужно тащилось против течения со стороны Харлана, влекомое слабеньким попутным ветерком.
В конце концов он смирился с неизбежным и сказал себе: «Ты остался один, парень. Тянуть нельзя, даже новичкам не может везти до бесконечности».
Криво усмехнулся, тихо пропел под нос:
– Ну не подведи, ты теперь один… бравый.
Сплюнул, в последний раз глянул на реку - ничего утешительного, конечно, - и зашагал к таверне.
До Адари он добрался без всяких приключений. Если не считать приключением то, что всю дорогу за спиной, на расстоянии двух мушкетных выстрелов, маячил одинокий всадник. И Карах, усаженный на седло перед Сварогом, ерзал, вздыхал и скулил, хотя не мог сказать ничего определенного. Сварога так и подмывало пришпорить коня и посмотреть, как в этой ситуации поведет себя тот, сзади. Но по размышлении он рассудил, что резон следить за ним может иметь кто угодно. И вполне вероятно, что молодой местный владыка решил таким образом просто убедиться, что лар в его краях сделал свое дело и благополучно отбывает восвояси.
Развернуться же и встретиться с всадником лицом к лицу Сварог тоже посчитал бестолковой затеей. Ну встретятся, ну, допустим, окажется тот вспыльчивым человеком, ну, снесет топор буйну головушку… Но ведь заставить эту голову говорить правду, одну правду и ничего, кроме правды, Сварог не умеет.
А дальше пошло как по маслу - легко отыскался и кабак «Петух и пивная кружка», и Брюхан Тубо, чей стан был прямой противоположностью кипарису.
Господин Тубо угрюмо сидел за изрезанным похабными надписями столом и собирался позавтракать, пообедать и поужинать одновременно - во всяком случае, на такую мысль наводило несметное количество блюд. Был здесь огромных размеров горшок, только снятый с огня, содержимое еще булькало и пахло весьма ароматно. Кажется, это был какой-то экзотический суп, в котором присутствовали чеснок, сыр, баранье ребро, апельсины и ликер шерри. Был здесь противень с четырьмя зажаренными до золотистой корочки то ли большими цыплятами, то ли маленькими перепелками. Еще стояло просторное, как степь, блюдо с салатом, еще в шеренгу выстроились бутылочки с приправами и бутылки с вином. На этом фоне дюжина тарелочек с соусами, пирожками, жареной рыбой и сметаной просто терялась, как теряются выстрелы из «Макарова» в грохоте минометного обстрела.
Пузан с продувной рожей ничуть не удивился ни условному знаку, ни поручению. С тяжелым вздохом отодвинул початую бутылку. Нет, передумал, - одним махом выплеснул в разверзшуюся пасть и поставил, пустую, на стол. Хлопнул в ладоши негромко, но достаточно для того, чтобы невесть откуда рядом со столом появилась троица шустрых, не менее толстых и не менее жуликоватых на вид помощников. Господин Тубо передал им пожелания Сварога, а от себя присовокупил, что если нужды господина со столь отличными рекомендациями не будут удовлетворены в полной мере, он, Брюхан Тубо, знает в Адари трех женщин, которые назавтра смогут назвать себя вдовами. Через полчаса Сварог стал полновластным и единоличным владельцем «Гордости Адари» - надежного на вид одномачтового кораблика с командой, абсолютно ненадежной на вид. Первая и единственная реформа, какую Сварог с удовольствием провел бы в роли судовладельца, - это на всякий случай повесил бы на мачте своего капитана и двух матросов, можно даже в художественном беспорядке, без всяких икебан. Но выбирать было не из чего, клиентура и дружки Брюхана Тубо в ангелах не числились. К тому же Брюхан постарался не на шутку - он явно посчитал Сварога не последним среди гангстеров Пограничья авторитетом и потому подобрал команду, на его взгляд, надежнейшую - чтобы не ударила в грязь лицом, если клиенту вздумается попиратствовать или устроить иное мокрое дело.
Сварогу не пришлось особенно стараться, чтобы поддержать свой авторитет среди экипажа «Гордости Адари». За него все сделал случай - и порочные наклонности, присущие отдельным представителям сословия речных моряков.
Сварог оглянулся и хмыкнул. Обладатель самой продувной из трех рож сидел у мачты и, тихонько поскуливая сквозь зубы, баюкал правую руку, замотанную лоскутом какой-то тряпки. Когда корабль готовился отдать якорь, именно этот субъект забрался в кормовую надстройку, где в единственной на суденышке каюте Сварог сложил свои пожитки. Потом, хныкая и стеная, он клялся, что хотел лишь из любопытства осмотреть багаж нового хозяина, и не более того. Как бы там ни было, свидетелей не оказалось (Карах притаился в капюшоне плаща, а плащ был на Свароге), одно можно утверждать с уверенностью - этот болван полез рассматривать топор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55