Когда прикажу поджечь эти чертовы казармы, постарайся, чтобы пламя увидели даже здесь. И можешь быть свободен.
– Почему бы не спалить все поместье прямо сейчас? - пророкотал джинн. - Что мне стоит? - Как для любого пленника, последние минуты заточения были для джинна самыми мучительными.
– А ты сможешь предварительно вытащить оттуда герцогиню?
– Прости, но это было бы четвертым желанием, - сказал джинн. - А уговор есть уговор. - Это прозвучало даже с некоторым сожалением, словно джинн всерьез озаботился проблемами людей. А может, ему понравилось участвовать в приключениях.
– Зачем нам герцогиня? - спросил Леверлин. - Даже если только половина из того, что о ней рассказывают, правда, лучше бы пустить ее с дымом без всяких разговоров…
– Извините, граф, но лорд Сварог прав, - сказал, тяжело вздохнув, Хартог. - Она много знает.
Леверлин молча отдал честь по-ронерски - приложил к сердцу вытянутую дощечкой правую ладонь - и направился к лошадям.
– Карах, в сумку, - сказал Сварог. Теперь, когда роли распределены, медлить было незачем.
Через какой-нибудь час, а то и гораздо раньше, станет ясно, кто победитель, а кто побежденный. Чья грудь в крестах, а чья голова в кустах…
– Хозяин, мне бы с тобой. Вдруг я почувствую что-то.
– Куда ж я тебя дену? Плащ надевать не буду, драться помешает.
– А я просто сяду к тебе на плечо, - упрямился Карах. - Ты же берешь этого зверя?
– Ему не объяснишь…
– Зато я выгляжу гораздо безобиднее.
«И в самом-то деле, - подумал Сварог. - Когда в одном помещении окажутся балующаяся черной магией хозяйка войска из мертвецов и громадный хелльстадский пес - в этой честной компаний маленький серенький домовой будет выглядеть безобидно, словно канарейка в клетке…»
Лесок кончался уардах в двухстах от границ поместья. Глазам открылся ухоженный парк с фонтанами и статуями, белыми каменными лестницами, спус-кавшимися к пруду. Пруд был настолько живописен, с бледными цветками, чем-то очень похожими на кувшинки, и темно-зелеными плоскостями плавающих листьев, что так и ожидалось: вынырнет сейчас гоголевская русалка, выберется на бережок и под грустную песню примется расчесывать зеленые волосы… Подстриженные в виде шаров и конусов деревья, длинные зеленые полосы густой живой изгороди окаймляли посыпанные желтым песком дорожки. В глубине парка виднелось большое светло-коричневое здание с высокими стрельчатыми окнами, террасами, балконами, изящными декоративными башенками цвета осенних листьев, усеявшими крышу из желтой черепицы. Райский уголок. Представить трудно, что неподалеку - угрюмый каменный ящик, набитая навьями старинная казарма.
- Ну вот, а ты хотел спалить такую красоту, - сказал Сварог, осторожно озираясь. Не нравилась ему эта показная безобидность. Будь у него взвод солдатиков, он бы устроил два пулеметных гнезда: одно у фонтана, другое подальше и правее… Естественно, еще один пулемет на крышу. А парк дополнительно украсил бы растяжками мин.
Но - нет: не было в парке пулеметных вражьих гнезд. И до минных заграждений здешние жители еще не додумались.
- Все равно, когда здесь промчится конница, красоты поубавится. - Леверлин вздохнул. - И потом будет уйма работы. Нам же мало этого вояку на трон посадить - ему еще удержаться надо, чтобы ты мог спокойно обитать при нем в почете и сытости… А на небесную помощь рассчитывать нечего. Придется нам поработать…
- Нам?
- Не бросать же тебя одного? Придется помогать первое время. Должен же ты наконец увериться, что я не лоботряс, а серьезный человек. И потом, здесь, по слухам, такие вина…
«Салага ты, а не серьезный человек, - подумал Сварог. - Отличный друг, настоящий рыцарь, готовый прикрыть спину, но при всем при том - пацан пацаном. И все же хорошо, что такие живут на свете. Серьезности у него прибавится, если не сложит голову в первом же бою…»
Кони уже шагали по дорожке, оставляя глубокие следы в песке.
Вблизи статуи оказались весьма омерзительными. Обнаженные девушки с прекрасными, но хищными лицами, ниже пояса - змеи. Звери вроде гиен, но с огромными ушами летучих мышей. Волки с почти человеческими головами.
– Интересно, - сказал Леверлин. - Хороши вкусы хозяюшки… Вот эти - предмет поклонения сатанинских культов, разгромленных лет пятьсот назад, но в глухих уголках еще существующих. Эти вроде бы обитали в седой древности у отрогов Харгофера. А эти, если не считать иных рассказчиков жертвами белой горячки, и посейчас живут в Хелльстаде.
– Живут, - поддакнул Карах. - Правда, могли уже и вымереть…
– Надеюсь, вымерли, - проворчал Сварог, косясь на упомянутую кошмарную тварь. - Очень надеюсь…
– А вот эта паскуда, единственная из всех, мне совершенно не знакома, - сказал Леверлин.
– Я бы на твоем месте этому только радовался, - плюнул Сварог, глядя на пузатое создание с короткими ручками-ножками, личиком дебила и огромной лысой головой с кривыми рожками.
– Интересно… - задумчиво произнес Леверлин, словно не слышал. - Все эти изваяния изображают либо мифических, либо реально обитавших существ. У всех есть прототипы в жизни или мифологии. Но этот рогатый пузан мне решительно неизвестен, и это странно…
– Отложи-ка ученые загадки на потом, - сказал Сварог. - Нет, остановят нас когда-нибудь или они так в себе уверены?
И сразу же после этих слов каменное изваяние, замыкающее длинную шеренгу чудовищ, шевельнулось. Это произошло необычайно естественно, словно натурщик устал от многочасового позирования и позволил себе некоторую вольность.
Амулет на груди Сварога тут же ожег кожу ледяным холодом. Карах пискнул что-то нечленораздельное и паническое и, показалось Сварогу, стал тяжелее вдвое. Леверлин схватился за рукоять меча и попытался успокоить загарцевавшего коня.
А Акбар оторопело завертел головой, силясь понять, откуда исходит опасность, и не находя ее. Это было самое загадочное. Рожденный в Хелльстаде, стране, полной кошмарных чудовищ, зверь не мог обнаружить восседающую на четырехгранной тумбе тварь, словно той и не существовало вовсе. Видел, что творится неладное, что хозяину угрожает нешуточная угроза, а вот понять откуда - был бессилен.
– Я не считаю, что наша встреча носит официальный характер, - раздался в голове Сварога полный презрения голос, и по реакции Леверлина он отметил, что и тот слышит то же самое. - Поэтому, господа, можете оставаться в седле.
– Кто ты такой? - крикнул Леверлин, и, к сожалению, ему не удалось скрыть испуг в голосе.
– Мое полное имя произносится не меньше чем за два часа, - нехотя удостоило страшилище ответом графа и снова чуть-чуть шевельнулось: поудобнее вцепилось лапами, оканчивающимися кривыми когтями, в каменный четырехугольник.
Это была огромная, с лошадь размером, покрытая чешуей, топорщащейся на загривке, жаба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
– Почему бы не спалить все поместье прямо сейчас? - пророкотал джинн. - Что мне стоит? - Как для любого пленника, последние минуты заточения были для джинна самыми мучительными.
– А ты сможешь предварительно вытащить оттуда герцогиню?
– Прости, но это было бы четвертым желанием, - сказал джинн. - А уговор есть уговор. - Это прозвучало даже с некоторым сожалением, словно джинн всерьез озаботился проблемами людей. А может, ему понравилось участвовать в приключениях.
– Зачем нам герцогиня? - спросил Леверлин. - Даже если только половина из того, что о ней рассказывают, правда, лучше бы пустить ее с дымом без всяких разговоров…
– Извините, граф, но лорд Сварог прав, - сказал, тяжело вздохнув, Хартог. - Она много знает.
Леверлин молча отдал честь по-ронерски - приложил к сердцу вытянутую дощечкой правую ладонь - и направился к лошадям.
– Карах, в сумку, - сказал Сварог. Теперь, когда роли распределены, медлить было незачем.
Через какой-нибудь час, а то и гораздо раньше, станет ясно, кто победитель, а кто побежденный. Чья грудь в крестах, а чья голова в кустах…
– Хозяин, мне бы с тобой. Вдруг я почувствую что-то.
– Куда ж я тебя дену? Плащ надевать не буду, драться помешает.
– А я просто сяду к тебе на плечо, - упрямился Карах. - Ты же берешь этого зверя?
– Ему не объяснишь…
– Зато я выгляжу гораздо безобиднее.
«И в самом-то деле, - подумал Сварог. - Когда в одном помещении окажутся балующаяся черной магией хозяйка войска из мертвецов и громадный хелльстадский пес - в этой честной компаний маленький серенький домовой будет выглядеть безобидно, словно канарейка в клетке…»
Лесок кончался уардах в двухстах от границ поместья. Глазам открылся ухоженный парк с фонтанами и статуями, белыми каменными лестницами, спус-кавшимися к пруду. Пруд был настолько живописен, с бледными цветками, чем-то очень похожими на кувшинки, и темно-зелеными плоскостями плавающих листьев, что так и ожидалось: вынырнет сейчас гоголевская русалка, выберется на бережок и под грустную песню примется расчесывать зеленые волосы… Подстриженные в виде шаров и конусов деревья, длинные зеленые полосы густой живой изгороди окаймляли посыпанные желтым песком дорожки. В глубине парка виднелось большое светло-коричневое здание с высокими стрельчатыми окнами, террасами, балконами, изящными декоративными башенками цвета осенних листьев, усеявшими крышу из желтой черепицы. Райский уголок. Представить трудно, что неподалеку - угрюмый каменный ящик, набитая навьями старинная казарма.
- Ну вот, а ты хотел спалить такую красоту, - сказал Сварог, осторожно озираясь. Не нравилась ему эта показная безобидность. Будь у него взвод солдатиков, он бы устроил два пулеметных гнезда: одно у фонтана, другое подальше и правее… Естественно, еще один пулемет на крышу. А парк дополнительно украсил бы растяжками мин.
Но - нет: не было в парке пулеметных вражьих гнезд. И до минных заграждений здешние жители еще не додумались.
- Все равно, когда здесь промчится конница, красоты поубавится. - Леверлин вздохнул. - И потом будет уйма работы. Нам же мало этого вояку на трон посадить - ему еще удержаться надо, чтобы ты мог спокойно обитать при нем в почете и сытости… А на небесную помощь рассчитывать нечего. Придется нам поработать…
- Нам?
- Не бросать же тебя одного? Придется помогать первое время. Должен же ты наконец увериться, что я не лоботряс, а серьезный человек. И потом, здесь, по слухам, такие вина…
«Салага ты, а не серьезный человек, - подумал Сварог. - Отличный друг, настоящий рыцарь, готовый прикрыть спину, но при всем при том - пацан пацаном. И все же хорошо, что такие живут на свете. Серьезности у него прибавится, если не сложит голову в первом же бою…»
Кони уже шагали по дорожке, оставляя глубокие следы в песке.
Вблизи статуи оказались весьма омерзительными. Обнаженные девушки с прекрасными, но хищными лицами, ниже пояса - змеи. Звери вроде гиен, но с огромными ушами летучих мышей. Волки с почти человеческими головами.
– Интересно, - сказал Леверлин. - Хороши вкусы хозяюшки… Вот эти - предмет поклонения сатанинских культов, разгромленных лет пятьсот назад, но в глухих уголках еще существующих. Эти вроде бы обитали в седой древности у отрогов Харгофера. А эти, если не считать иных рассказчиков жертвами белой горячки, и посейчас живут в Хелльстаде.
– Живут, - поддакнул Карах. - Правда, могли уже и вымереть…
– Надеюсь, вымерли, - проворчал Сварог, косясь на упомянутую кошмарную тварь. - Очень надеюсь…
– А вот эта паскуда, единственная из всех, мне совершенно не знакома, - сказал Леверлин.
– Я бы на твоем месте этому только радовался, - плюнул Сварог, глядя на пузатое создание с короткими ручками-ножками, личиком дебила и огромной лысой головой с кривыми рожками.
– Интересно… - задумчиво произнес Леверлин, словно не слышал. - Все эти изваяния изображают либо мифических, либо реально обитавших существ. У всех есть прототипы в жизни или мифологии. Но этот рогатый пузан мне решительно неизвестен, и это странно…
– Отложи-ка ученые загадки на потом, - сказал Сварог. - Нет, остановят нас когда-нибудь или они так в себе уверены?
И сразу же после этих слов каменное изваяние, замыкающее длинную шеренгу чудовищ, шевельнулось. Это произошло необычайно естественно, словно натурщик устал от многочасового позирования и позволил себе некоторую вольность.
Амулет на груди Сварога тут же ожег кожу ледяным холодом. Карах пискнул что-то нечленораздельное и паническое и, показалось Сварогу, стал тяжелее вдвое. Леверлин схватился за рукоять меча и попытался успокоить загарцевавшего коня.
А Акбар оторопело завертел головой, силясь понять, откуда исходит опасность, и не находя ее. Это было самое загадочное. Рожденный в Хелльстаде, стране, полной кошмарных чудовищ, зверь не мог обнаружить восседающую на четырехгранной тумбе тварь, словно той и не существовало вовсе. Видел, что творится неладное, что хозяину угрожает нешуточная угроза, а вот понять откуда - был бессилен.
– Я не считаю, что наша встреча носит официальный характер, - раздался в голове Сварога полный презрения голос, и по реакции Леверлина он отметил, что и тот слышит то же самое. - Поэтому, господа, можете оставаться в седле.
– Кто ты такой? - крикнул Леверлин, и, к сожалению, ему не удалось скрыть испуг в голосе.
– Мое полное имя произносится не меньше чем за два часа, - нехотя удостоило страшилище ответом графа и снова чуть-чуть шевельнулось: поудобнее вцепилось лапами, оканчивающимися кривыми когтями, в каменный четырехугольник.
Это была огромная, с лошадь размером, покрытая чешуей, топорщащейся на загривке, жаба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55