Я все время озирался, опасаясь, что Логан предвидел мой план, но все было спокойно. Единственными звуками были шум моря и грохот волн, разбивавшихся о пирс. Судя по всему, путь нас ждал нелегкий.
Катер сильно качало, и Анджела, и без того не очень поворотливая, чувствовала себя неважно.
– Ты уверен, что у нас получится? – спросила она.
– Не бойся, я плавал туда уже раз десять.
– А как же твоя машина?
– Машина?
– Что, если ее кто-нибудь найдет? Тогда они поймут, что мы во Франции.
– А что мне с ней делать – взять с собой? Или выстрелить в воздух, чтобы отогнать?.. Ерунда, забудь. Отправляйся на корму и сиди там, чтобы тебя не было видно.
У Анджелы дрожали губы – она явно опасалась предстоящего плавания. Выровняв курс, я подошел и потрепал ее по волосам, чтобы приободрить, но без особого успеха. Это вообще редко помогает.
Мотор натужно ревел, мы с трудом пробились сквозь полосу прибоя и вышли в открытое море. Качало очень сильно – Анджелу выворачивало наизнанку. Морская болезнь в сочетании со страхом – зверская штука. Бедняжка стояла на коленях, согнувшись вдвое, с позеленевшим лицом – вероятно, это было ее первое морское путешествие.
Я постарался выкинуть все лишние мысли из головы и сосредоточиться на управлении.
Мили через три я заглушил мотор и подошел к Анджеле. Такой бледной мне ее еще не приходилось видеть.
– Извини, мне что-то нехорошо. – Она зарыдала. И немудрено. Еще пару часов назад она лежала в теплой постели и видела во сне счастливое будущее – и вдруг оказалась в открытом море, оставив позади все, к чему привыкла, и спасаясь бегством от смертельной опасности. Такой шок проходит не скоро. Наверняка она уже не раз спрашивала себя, не сон ли это.
Я поднял ее лицо и вытер рукой слезы.
– Все в порядке, дорогая. Иди сюда, перегнись через борт, тебе станет легче.
– О нет, я упаду!
– Не упадешь, ты ведь держишься, – рассмеялся я. – Просто наклоняйся, если тебя тошнит. А я пойду сделаю нам по чашечке горячего кофе.
Анджела послушалась и, подойдя к борту, посмотрела вниз, крепко ухватившись за деревянную обшивку.
– Как холодно... – с трудом проговорила она.
– Да, милая, – ответил я и дважды выстрелил ей в затылок.
Она не успела ничего почувствовать – я сдержал свое обещание. Обхватив ее за пояс, я не дал телу осесть назад, чтобы кровь не забрызгала палубу и мою одежду, и держал до тех пор, пока первичное кровотечение не прекратилось. Через двадцать минут Анджела погрузилась в волны, которые внушали ей такой ужас.
– Прощай, любимая, – сказал я, смахивая слезу. – Мне очень жаль, поверь.
Я в последний раз посмотрел на ее лицо, уходящее в черную воду, такое прекрасное, такое чарующее. Сердце сковал холод – я никогда больше не увижу Анджелу.
Зачем я ее убил?
Потом я тысячу раз задавал себе этот вопрос, и ответ был только один: я киллер, убивать – моя профессия.
Я понимаю, такое объяснение звучит слишком напыщенно, но в конечном счете все сводится именно к этому. Слишком много было причин убить и слишком мало, чтобы оставить в живых. В подобных обстоятельствах руководствуешься инстинктом. Нравится тебе или не нравится – должен, и все. Привычка, автоматизм.
Кроме того, Анджела была стукачкой и рано или поздно сдала бы меня легавым. Она меня использовала – так сказал Логан. И никогда не любила, теперь это было ясно. Я просто защищал себя, и не только себя, а всю организацию. Если еще точнее, я защищал себя от Анджелы и от организации. Просто чудо, что Д. Б. не решил избавиться разом от нас обоих – на тот случай, если она успела меня завербовать. Вырезать зараженное место – с запасом, чтобы исключить всякий риск. Кстати, еще не факт, что не решил. Надо быть настороже.
Все так, но легче от этого не становится.
Я смотрел, как Анджела уходит в темноту, и вытирал все новые слезы солеными пальцами.
Правильно ли я поступил?
Ну конечно, правильно. Она мешала, и ее следовало устранить. Логан ясно сказал.
И все-таки?
Откуда мне знать? Может, стоило рискнуть? Но какое право я имел принимать решение? Д. Б. отдал приказ, как всегда, и наверняка имел достаточные основания.
«Мы не убиваем просто так», – сказал Логан. Верно. Зачем нам? А значит, Д. Б. был уверен, что Анджела представляет вполне реальную опасность. Что мне еще нужно знать? Вполне достаточно, других аргументов не надо. И все-таки...
Если разобраться, я убил целую семью. Старую больную мать и заботливую любящую дочь. Всю их историю, жизнь, любовь – стер начисто. Может, что-то со мной не так?
Не стоит об этом думать – задвинуть подальше и постараться забыть.
Я завел мотор и повернул к берегу. Уже начало светать, ветер немного утих, волны стали пониже. Не успел я пройти и нескольких метров, как вода рядом с бортом вспучилась от мощного подводного взрыва, едва не перевернув катер. Я изо всех сил налег на рулевое колесо. Волна окатила меня с головой, смыв слезы с лица.
Зубная бомба сработала, но взрывчатки, пожалуй, стоит класть поменьше.
10. Ночь с призраками
Как уже здесь упоминалось, я не пью. В общем и целом это верно, но бывают и исключения. Сейчас объясню. Как правило, я не притрагиваюсь к спиртному: мне не нравится ни его вкус, ни то, как оно на меня действует. Кроме того, я люблю всегда быть в форме – при моей работе это просто необходимо. Однако временами, когда становится совсем уж паршиво и трезвость трудно переносить, я пью. Выбираю этикетку покрасивее (обычно шотландское виски) и покупаю себе на вечер бутылочку. Только на один вечер. И выпускаю пар. Не очень часто, пару раз в год – в терапевтических целях, не более того.
Нужно упасть на самое дно, прежде чем всплывать.
И вот, вернувшись домой из гавани, я запер все оружие в сейф, положил ключ в конверт и отправил сам себе по почте. Потом пошел и купил по бутылке виски, водки и джина. Операция с сейфом и ключом – для моей собственной безопасности. Мне нельзя дотрагиваться до оружия в нетрезвом виде, иначе я пущу себе пулю в лоб. Обязательно.
– Вечеринка? – улыбнулся индус, стоящий за прилавком.
– Вроде того.
В узком кругу: только я да мои мертвецы.
Теперь включить сигнализацию, запереть двери и окна, задвинуть шторы – и вперед. Ненавижу виски, его бьющий в нос запах и тошнотворный солодовый привкус, который обволакивает язык. Каждый раз приходится привыкать заново. Еще два глотка, и бокал опустел.
– Как холодно... – повторяет Анджела, и я тороплюсь налить еще. – Холодно, холодно!
Ее лицо в воде, бледное, безжизненное... стоит перед глазами – никак от него не избавиться. Надо представить Анджелу живой и смеющейся... Нет, еще хуже. Она никогда больше не улыбнется мне, хотя, по правде говоря, Анджела и раньше была не очень-то улыбчивая. Вечно куксилась... Впрочем, куда ей до меня самого!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Катер сильно качало, и Анджела, и без того не очень поворотливая, чувствовала себя неважно.
– Ты уверен, что у нас получится? – спросила она.
– Не бойся, я плавал туда уже раз десять.
– А как же твоя машина?
– Машина?
– Что, если ее кто-нибудь найдет? Тогда они поймут, что мы во Франции.
– А что мне с ней делать – взять с собой? Или выстрелить в воздух, чтобы отогнать?.. Ерунда, забудь. Отправляйся на корму и сиди там, чтобы тебя не было видно.
У Анджелы дрожали губы – она явно опасалась предстоящего плавания. Выровняв курс, я подошел и потрепал ее по волосам, чтобы приободрить, но без особого успеха. Это вообще редко помогает.
Мотор натужно ревел, мы с трудом пробились сквозь полосу прибоя и вышли в открытое море. Качало очень сильно – Анджелу выворачивало наизнанку. Морская болезнь в сочетании со страхом – зверская штука. Бедняжка стояла на коленях, согнувшись вдвое, с позеленевшим лицом – вероятно, это было ее первое морское путешествие.
Я постарался выкинуть все лишние мысли из головы и сосредоточиться на управлении.
Мили через три я заглушил мотор и подошел к Анджеле. Такой бледной мне ее еще не приходилось видеть.
– Извини, мне что-то нехорошо. – Она зарыдала. И немудрено. Еще пару часов назад она лежала в теплой постели и видела во сне счастливое будущее – и вдруг оказалась в открытом море, оставив позади все, к чему привыкла, и спасаясь бегством от смертельной опасности. Такой шок проходит не скоро. Наверняка она уже не раз спрашивала себя, не сон ли это.
Я поднял ее лицо и вытер рукой слезы.
– Все в порядке, дорогая. Иди сюда, перегнись через борт, тебе станет легче.
– О нет, я упаду!
– Не упадешь, ты ведь держишься, – рассмеялся я. – Просто наклоняйся, если тебя тошнит. А я пойду сделаю нам по чашечке горячего кофе.
Анджела послушалась и, подойдя к борту, посмотрела вниз, крепко ухватившись за деревянную обшивку.
– Как холодно... – с трудом проговорила она.
– Да, милая, – ответил я и дважды выстрелил ей в затылок.
Она не успела ничего почувствовать – я сдержал свое обещание. Обхватив ее за пояс, я не дал телу осесть назад, чтобы кровь не забрызгала палубу и мою одежду, и держал до тех пор, пока первичное кровотечение не прекратилось. Через двадцать минут Анджела погрузилась в волны, которые внушали ей такой ужас.
– Прощай, любимая, – сказал я, смахивая слезу. – Мне очень жаль, поверь.
Я в последний раз посмотрел на ее лицо, уходящее в черную воду, такое прекрасное, такое чарующее. Сердце сковал холод – я никогда больше не увижу Анджелу.
Зачем я ее убил?
Потом я тысячу раз задавал себе этот вопрос, и ответ был только один: я киллер, убивать – моя профессия.
Я понимаю, такое объяснение звучит слишком напыщенно, но в конечном счете все сводится именно к этому. Слишком много было причин убить и слишком мало, чтобы оставить в живых. В подобных обстоятельствах руководствуешься инстинктом. Нравится тебе или не нравится – должен, и все. Привычка, автоматизм.
Кроме того, Анджела была стукачкой и рано или поздно сдала бы меня легавым. Она меня использовала – так сказал Логан. И никогда не любила, теперь это было ясно. Я просто защищал себя, и не только себя, а всю организацию. Если еще точнее, я защищал себя от Анджелы и от организации. Просто чудо, что Д. Б. не решил избавиться разом от нас обоих – на тот случай, если она успела меня завербовать. Вырезать зараженное место – с запасом, чтобы исключить всякий риск. Кстати, еще не факт, что не решил. Надо быть настороже.
Все так, но легче от этого не становится.
Я смотрел, как Анджела уходит в темноту, и вытирал все новые слезы солеными пальцами.
Правильно ли я поступил?
Ну конечно, правильно. Она мешала, и ее следовало устранить. Логан ясно сказал.
И все-таки?
Откуда мне знать? Может, стоило рискнуть? Но какое право я имел принимать решение? Д. Б. отдал приказ, как всегда, и наверняка имел достаточные основания.
«Мы не убиваем просто так», – сказал Логан. Верно. Зачем нам? А значит, Д. Б. был уверен, что Анджела представляет вполне реальную опасность. Что мне еще нужно знать? Вполне достаточно, других аргументов не надо. И все-таки...
Если разобраться, я убил целую семью. Старую больную мать и заботливую любящую дочь. Всю их историю, жизнь, любовь – стер начисто. Может, что-то со мной не так?
Не стоит об этом думать – задвинуть подальше и постараться забыть.
Я завел мотор и повернул к берегу. Уже начало светать, ветер немного утих, волны стали пониже. Не успел я пройти и нескольких метров, как вода рядом с бортом вспучилась от мощного подводного взрыва, едва не перевернув катер. Я изо всех сил налег на рулевое колесо. Волна окатила меня с головой, смыв слезы с лица.
Зубная бомба сработала, но взрывчатки, пожалуй, стоит класть поменьше.
10. Ночь с призраками
Как уже здесь упоминалось, я не пью. В общем и целом это верно, но бывают и исключения. Сейчас объясню. Как правило, я не притрагиваюсь к спиртному: мне не нравится ни его вкус, ни то, как оно на меня действует. Кроме того, я люблю всегда быть в форме – при моей работе это просто необходимо. Однако временами, когда становится совсем уж паршиво и трезвость трудно переносить, я пью. Выбираю этикетку покрасивее (обычно шотландское виски) и покупаю себе на вечер бутылочку. Только на один вечер. И выпускаю пар. Не очень часто, пару раз в год – в терапевтических целях, не более того.
Нужно упасть на самое дно, прежде чем всплывать.
И вот, вернувшись домой из гавани, я запер все оружие в сейф, положил ключ в конверт и отправил сам себе по почте. Потом пошел и купил по бутылке виски, водки и джина. Операция с сейфом и ключом – для моей собственной безопасности. Мне нельзя дотрагиваться до оружия в нетрезвом виде, иначе я пущу себе пулю в лоб. Обязательно.
– Вечеринка? – улыбнулся индус, стоящий за прилавком.
– Вроде того.
В узком кругу: только я да мои мертвецы.
Теперь включить сигнализацию, запереть двери и окна, задвинуть шторы – и вперед. Ненавижу виски, его бьющий в нос запах и тошнотворный солодовый привкус, который обволакивает язык. Каждый раз приходится привыкать заново. Еще два глотка, и бокал опустел.
– Как холодно... – повторяет Анджела, и я тороплюсь налить еще. – Холодно, холодно!
Ее лицо в воде, бледное, безжизненное... стоит перед глазами – никак от него не избавиться. Надо представить Анджелу живой и смеющейся... Нет, еще хуже. Она никогда больше не улыбнется мне, хотя, по правде говоря, Анджела и раньше была не очень-то улыбчивая. Вечно куксилась... Впрочем, куда ей до меня самого!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59