— Не надо мне было с ней связываться. От нее одни неприятности, одни несчастья…
Успокоить Натте было невозможно. Давид повторил, что опасаться нечего, но понимал, что лучше всего оставить старика в покое. Он узнал, что хотел.
Анника — тоже.
Мама сначала не могла вспомнить, кто покупал зеленую краску, наждачную бумагу и табак, ведь прошло столько времени. Табак мог купить кто угодно. Но когда Анника упомянула Натте, мама сразу все вспомнила. Точно, Натте действительно пару недель назад приходил в магазин. Он действительно покупал краску и попросил выписать чек. Маме это запомнилось, потому что, спросив про краску, он как-то смутился, и маму это немного озадачило.
— Как будто ему стало стыдно, что он купил банку краски! — сказала мама.
Давид серьезно кивнул, когда Анника рассказала это.
— Да, Натте можно только пожалеть, — вздохнул он. — Похоже, нелегко ему пришлось в жизни…
Они вышли на улицу. Был вечер, и Давид собирался домой. Сегодня отец остался дома, и они хотели вместе поужинать. Сванте почти закончил свою сюиту, получалось неплохо, и это стоило отметить. Они иногда устраивали небольшие праздники, когда работа особенно удавалась.
Давид вытащил из кармана маленькую щепку. Понюхав, он протянул ее Аннике. Анника тоже понюхала.
— Надо же, сколько лет этой деревяшке! Три тысячи… — мечтательно сказала она.
— Интересно, что это за дерево? — спросил Давид. — Краевед сказал, что это может быть сикомор, акация или завезенный кедр.
— Мне кажется, акация — это название звучит красивее всего. А ты как думаешь?
— Не знаю… Спрошу сегодня у папы. Он в этом разбирается.
Несколько часов спустя, когда они с отцом пили послеобеденный кофе, Давид показал отцу деревяшку. Он не сказал, откуда она и что на самом деле это щепка от трехтысячелетней статуи, а просто спросил, что это за порода дерева.
Папе достаточно было только взглянуть на нее.
— Это? Это дуб, — сказал он.
— Нет, не дуб, — возразил Давид. — Этого не может быть.
— Дай-ка! — Сванте рассмотрел деревяшку повнимательнее. — Конечно, дуб! — повторил он. — А что? Почему тебе это кажется странным?
— Ты уверен?
— Да-а. Ты что, думаешь, я не узнаю дуб?
Не может быть! Давид вскочил со стула. Он не мог усидеть на месте. Если статуя сделана из дуба, то это значит… Значит, она…
Давид помчался звонить Аннике.
Анника была в ванной, и Давиду пришлось говорить с Юнасом. Он рассказал о щепке, о том, что это не сикомор, не акация и не кедр, как говорил Ульсон, а обыкновенный дуб.
Впервые в жизни Юнас не нашел, что ответить.
— Алло! Ты где? Э-эй! — крикнул Давид.
Нет, Юнас не повесил трубку, он едва мог говорить. Какая неприятность! Ведь он уже… Что же ему делать?
— Да, вот так, — сказал Давид. — А значит…
— Что? — прошептал Юнас.
— Что статуя, скорее всего, поддельная, — ответил Давид.
Что тут еще скажешь? Они повесили трубки.
Юнас так и остался сидеть… Он понимал: сейчас у него нет выбора. Сделать это, безусловно, непросто, но это вопрос чести. Тут потребуется мужество! А вдруг есть еще какой-то выход?
Он взял «салмиак» и задумался.
Нет, другого выхода нет. Нужно немедленно звонить Йерпе!
Было около десяти. В «Смоландском курьере» материалы готовили к печати. Самое горячее время! Линку пришлось задержаться на работе. В его контракте это никак не оговаривалось, поэтому Линк злился, но, понимая всю важность дела, остался в редакции.
Эмильсон отлично справился с заданием. В течение всего вечера он звонил и докладывал Йерпе обстановку, так что тот мог шаг за шагом следить за развитием событий. Это был великолепный материал, и Йерпе только что закончил статью. Получился отличный репортаж!
Эмильсону удалось найти торговца антиквариатом в Гётеборге и взять его с поличным. Судя по тому, как он растерялся, ему и в голову не приходило, что его могут обнаружить.
И самое невероятное — полиция нашла не только одну половину статуи, но и вторую, которая тоже оказалась у торговца антиквариатом! Первую он купил в этом году за ничтожную сумму. Ее продали наследники одного старого офицера из Гётеборга. Они решили, что половина статуи не может представлять никакой ценности.
Но торговец сразу понял, что это большая редкость, и стал немедленно разыскивать вторую половину. После долгих поисков он, наконец, нашел ее. Через своего агента, бывшего жителя Траноса, который знал фру Йорансон, он разнюхал о странной колонне в Селандерском поместье в Рингарюде. Увидев снимок, он понял, что именно это и искал. Уговорить фру Йорансон расстаться со статуей было проще простого. Она нуждалась в деньгах, пансион был на грани краха, и ей хотелось хоть что-нибудь выжать из поместья. Ведь в доме столько вещей, которые могли бы заинтересовать торговцев антиквариатом. Правда, продавать можно только что-то неброское. Снять старый барельеф с колонны на лестнице — что может быть лучше. К тому же он только собирает пыль.
Никто из замешанных в этом деле — кроме бедняги Натте — даже не предполагал, что их могут разоблачить.
Торговец из Гётеборга, например, когда приехал Эмильсон, вообще не сразу понял, о чем речь. Статуя лежала в сарае за магазином, где он реставрировал старую мебель. Он уже соединил обе половины. Эмильсон сразу нашел ее, и у торговца не оставалось ни единого шанса.
Все шло как по маслу. Эмильсон отвез статую в Гётеборгский музей на экспертизу.
Как ни странно, все сработало. Эмильсон был доволен — отличная находка для полиции Экшё! Был доволен и Йерпе — какой репортаж для «Смоландского курьера»!
Йерпе только что сдал материал. Типографские станки заработали. В редакции воцарилось спокойствие, и Йерпе мог, наконец, свободно вздохнуть. Он сидел, с наслаждением потягивая свою трубку, и радуясь звуку работающих станков. И тут позвонил Юнас.
— Простите за поздний звонок. Это Юнас.
Йерпе откинулся на спинку стула.
— О, это ты, Юнас, здорово! Как раз вовремя. Мы только что сдали все в типографию…
— Уже?..
— Да, Юнас! А завтра вы снова герои! Крупные заголовки! Огромные тиражи!
Йерпе довольно засмеялся. Но Юнас слушал его безо всякой радости. У него были невеселые новости. А когда Йерпе рассказал о фантастической находке в Гётеборге, о суперудаче полиции, Юнас совсем приуныл.
— Ну, Юнас, что ты теперь скажешь? Каково, а?
Юнас сглотнул.
— Да-а… дело только в том, что мы… ну, мой приятель выяснил, из какого дерева сделана эта статуя, и… ну…
Йерпе рассеянно его слушал.
— Ну и что же это за дерево?
— Понимаете, папа моего приятеля только что изучил щепки от статуи… он специалист по древесине и…
— Да, понимаю.
Судя по голосу, Йерпе не очень понимал, в чем дело, и не особенно старался вникнуть. Юнас начал заикаться.
— Ну… и са-са-самое ужасное, что э-э-это, похоже, са-са-самый обыкновенный шведский дуб…
— Вот как?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Успокоить Натте было невозможно. Давид повторил, что опасаться нечего, но понимал, что лучше всего оставить старика в покое. Он узнал, что хотел.
Анника — тоже.
Мама сначала не могла вспомнить, кто покупал зеленую краску, наждачную бумагу и табак, ведь прошло столько времени. Табак мог купить кто угодно. Но когда Анника упомянула Натте, мама сразу все вспомнила. Точно, Натте действительно пару недель назад приходил в магазин. Он действительно покупал краску и попросил выписать чек. Маме это запомнилось, потому что, спросив про краску, он как-то смутился, и маму это немного озадачило.
— Как будто ему стало стыдно, что он купил банку краски! — сказала мама.
Давид серьезно кивнул, когда Анника рассказала это.
— Да, Натте можно только пожалеть, — вздохнул он. — Похоже, нелегко ему пришлось в жизни…
Они вышли на улицу. Был вечер, и Давид собирался домой. Сегодня отец остался дома, и они хотели вместе поужинать. Сванте почти закончил свою сюиту, получалось неплохо, и это стоило отметить. Они иногда устраивали небольшие праздники, когда работа особенно удавалась.
Давид вытащил из кармана маленькую щепку. Понюхав, он протянул ее Аннике. Анника тоже понюхала.
— Надо же, сколько лет этой деревяшке! Три тысячи… — мечтательно сказала она.
— Интересно, что это за дерево? — спросил Давид. — Краевед сказал, что это может быть сикомор, акация или завезенный кедр.
— Мне кажется, акация — это название звучит красивее всего. А ты как думаешь?
— Не знаю… Спрошу сегодня у папы. Он в этом разбирается.
Несколько часов спустя, когда они с отцом пили послеобеденный кофе, Давид показал отцу деревяшку. Он не сказал, откуда она и что на самом деле это щепка от трехтысячелетней статуи, а просто спросил, что это за порода дерева.
Папе достаточно было только взглянуть на нее.
— Это? Это дуб, — сказал он.
— Нет, не дуб, — возразил Давид. — Этого не может быть.
— Дай-ка! — Сванте рассмотрел деревяшку повнимательнее. — Конечно, дуб! — повторил он. — А что? Почему тебе это кажется странным?
— Ты уверен?
— Да-а. Ты что, думаешь, я не узнаю дуб?
Не может быть! Давид вскочил со стула. Он не мог усидеть на месте. Если статуя сделана из дуба, то это значит… Значит, она…
Давид помчался звонить Аннике.
Анника была в ванной, и Давиду пришлось говорить с Юнасом. Он рассказал о щепке, о том, что это не сикомор, не акация и не кедр, как говорил Ульсон, а обыкновенный дуб.
Впервые в жизни Юнас не нашел, что ответить.
— Алло! Ты где? Э-эй! — крикнул Давид.
Нет, Юнас не повесил трубку, он едва мог говорить. Какая неприятность! Ведь он уже… Что же ему делать?
— Да, вот так, — сказал Давид. — А значит…
— Что? — прошептал Юнас.
— Что статуя, скорее всего, поддельная, — ответил Давид.
Что тут еще скажешь? Они повесили трубки.
Юнас так и остался сидеть… Он понимал: сейчас у него нет выбора. Сделать это, безусловно, непросто, но это вопрос чести. Тут потребуется мужество! А вдруг есть еще какой-то выход?
Он взял «салмиак» и задумался.
Нет, другого выхода нет. Нужно немедленно звонить Йерпе!
Было около десяти. В «Смоландском курьере» материалы готовили к печати. Самое горячее время! Линку пришлось задержаться на работе. В его контракте это никак не оговаривалось, поэтому Линк злился, но, понимая всю важность дела, остался в редакции.
Эмильсон отлично справился с заданием. В течение всего вечера он звонил и докладывал Йерпе обстановку, так что тот мог шаг за шагом следить за развитием событий. Это был великолепный материал, и Йерпе только что закончил статью. Получился отличный репортаж!
Эмильсону удалось найти торговца антиквариатом в Гётеборге и взять его с поличным. Судя по тому, как он растерялся, ему и в голову не приходило, что его могут обнаружить.
И самое невероятное — полиция нашла не только одну половину статуи, но и вторую, которая тоже оказалась у торговца антиквариатом! Первую он купил в этом году за ничтожную сумму. Ее продали наследники одного старого офицера из Гётеборга. Они решили, что половина статуи не может представлять никакой ценности.
Но торговец сразу понял, что это большая редкость, и стал немедленно разыскивать вторую половину. После долгих поисков он, наконец, нашел ее. Через своего агента, бывшего жителя Траноса, который знал фру Йорансон, он разнюхал о странной колонне в Селандерском поместье в Рингарюде. Увидев снимок, он понял, что именно это и искал. Уговорить фру Йорансон расстаться со статуей было проще простого. Она нуждалась в деньгах, пансион был на грани краха, и ей хотелось хоть что-нибудь выжать из поместья. Ведь в доме столько вещей, которые могли бы заинтересовать торговцев антиквариатом. Правда, продавать можно только что-то неброское. Снять старый барельеф с колонны на лестнице — что может быть лучше. К тому же он только собирает пыль.
Никто из замешанных в этом деле — кроме бедняги Натте — даже не предполагал, что их могут разоблачить.
Торговец из Гётеборга, например, когда приехал Эмильсон, вообще не сразу понял, о чем речь. Статуя лежала в сарае за магазином, где он реставрировал старую мебель. Он уже соединил обе половины. Эмильсон сразу нашел ее, и у торговца не оставалось ни единого шанса.
Все шло как по маслу. Эмильсон отвез статую в Гётеборгский музей на экспертизу.
Как ни странно, все сработало. Эмильсон был доволен — отличная находка для полиции Экшё! Был доволен и Йерпе — какой репортаж для «Смоландского курьера»!
Йерпе только что сдал материал. Типографские станки заработали. В редакции воцарилось спокойствие, и Йерпе мог, наконец, свободно вздохнуть. Он сидел, с наслаждением потягивая свою трубку, и радуясь звуку работающих станков. И тут позвонил Юнас.
— Простите за поздний звонок. Это Юнас.
Йерпе откинулся на спинку стула.
— О, это ты, Юнас, здорово! Как раз вовремя. Мы только что сдали все в типографию…
— Уже?..
— Да, Юнас! А завтра вы снова герои! Крупные заголовки! Огромные тиражи!
Йерпе довольно засмеялся. Но Юнас слушал его безо всякой радости. У него были невеселые новости. А когда Йерпе рассказал о фантастической находке в Гётеборге, о суперудаче полиции, Юнас совсем приуныл.
— Ну, Юнас, что ты теперь скажешь? Каково, а?
Юнас сглотнул.
— Да-а… дело только в том, что мы… ну, мой приятель выяснил, из какого дерева сделана эта статуя, и… ну…
Йерпе рассеянно его слушал.
— Ну и что же это за дерево?
— Понимаете, папа моего приятеля только что изучил щепки от статуи… он специалист по древесине и…
— Да, понимаю.
Судя по голосу, Йерпе не очень понимал, в чем дело, и не особенно старался вникнуть. Юнас начал заикаться.
— Ну… и са-са-самое ужасное, что э-э-это, похоже, са-са-самый обыкновенный шведский дуб…
— Вот как?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63