ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 



Н. Вознесенский
Эта же трусость и в примере, которым Чадаев «чернит» Берия. После начала войны в СССР был страшный энергетический голод – не хватало угля. В начале 1942 г. Берия находит способ, как увеличить его добычу, готовит подробный план, и Сталин требует немедленно представить этот план в виде его распоряжения ему на подпись и начать его реализацию. Берия дает Чадаеву задание получить визы – т.е. подписи – остальных замов Сталина, которыми они обещают, что свою часть плана они выполнят. (Виза – согласие). Каганович подписывает, а Вознесенский, которому требовалось отдать для реализации этого плана резервы сырья и материалов, – отказался. Видите ли, он не хотел целый год сидеть без резервов. А то, что воюющий СССР будет без угля и потерпит поражение, его, простите, козла, не волновало!? Гитлеру собрался передать резервы? Между тем Вознесенский обязан был, отдав резервы на увеличение добычи угля, немедленно их снова сформировать путем детального экономического анализа расхода материалов по остальным отраслям. Это, может, и большая, но обычная работа экономиста, а не придурка, греющего свой зад в начальственном кресле.
Берия поведение Вознесенского взорвало (да оно взорвало бы любого ответственного человека), и он приказал Чадаеву нести документ на подпись Сталину без визы Вознесенского. Чадаев сам идти побоялся, отдал Молотову, тот сходил и подписал. Чадаев уверяет читателя, что этот пример доказывает, каким самодуром был Берия. На самом деле этот пример показывает, каким подлым бездельником был Вознесенский, ведь не поставив визу, он мог теперь бездельничать, а когда у него требовали материалы из резерва, отвечать, что их забрал товарищ Сталин. Причина того, что Чадаев этого не понимает, лежит либо в его полной некомпетентности в делах практической экономики (что не удивительно, поскольку Чадаев доктор экономических наук), либо в его неудержимом желании очернить Берия любыми способами. Либо и в том, и в другом. Но почему он так ненавидит Берия?
И Чадаев, и многие мемуаристы обязательно подчеркивают, что Берия был очень груб с подчиненными, но молчат, в чем были причины его грубости. Представляют дело так, будто Берия, встав не с той ноги, вызывал прекрасных, трудолюбивых, умных подчиненных и давай кричать: «Расстреляю! В лагерную пыль сотру!».
Но вот именно такой подчиненный Берия – во время войны заместитель наркома вооружения В.Н. Новиков – приводит конкретный случай его грубости.
Представьте: война, заводы, производящие стрелковое оружие под общим руководством Новикова, выбиваются из сил, увеличивая и увеличивая производство пулеметов, винтовок, пистолетов, противотанковых ружей и т.д. В это время к Новикову приезжает оставшийся временно без дела генерал-лейтенант госбезопасности Ткаченко, служивший до этого в Литве. Начинает неотступно ходить за Новиковым, слушает все проводимые Новиковым совещания, оперативки и т.д. Через несколько недель показывает Новикову телеграмму в адрес Берия, в которой предлагает совершенно нелепые кадровые перестановки на оружейных заводах – того снять, того заменить. Новиков пытается объяснить суть дела: почему «тот» пока не справляется, а «того» нельзя снять с должности даже для повышения. Генерал доводов понять не может и телеграмму посылает. Через несколько часов Новикову звонит Берия и начинает расспрашивать о названных в телеграмме специалистах. Понимает Новикова с полуслова и просит дать трубку генералу.
«Ткаченко берет трубку. Дальше слышу через каждые три-четыре слова такой мат, что… Короче, смысл сводился к следующему: „Я зачем тебя, сволочь такую, послал к Новикову – шпионить за ним или помогать ему? За твою телеграмму ты, такая-то б…, подлежишь расстрелу. Я до тебя доберусь. Не тем делом ты занялся, я тебя помогать послал, а ты чем занимаешься? По привычке кляузы разводишь на хороших работников? Расстреляю“.
Ткаченко стоит не бледный, а синий, и только бормочет бесконечно: «Слушаюсь, товарищ нарком».
Затем Берия бросил трубку. Такого «воспитания» я в жизни не слышал ни раньше, ни позднее. После этого случая Ткаченко ко мне не появлялся примерно дней десять. А вскоре и совсем уехал куда-то».
Да чем же еще заставить дурака думать перед тем, как отвлекать от работы занятых людей своими глупостями? Чем еще научить дурака вникать в порученное дело? А ведь не научи его, так он и в самом деле будет думать, что верхоглядство – это есть работа.
А как – спросите вы – Берия материл самого Новикова, как угрозами расстрела держал его и всех в страхе?
В том-то и дело, что никак: «Следует сказать – пишет Новиков, – что как только мы оказались в сфере влияния органов безопасности, аресты заводских работников любого ранга прекратились. Во всяком случае, на всех заводах, где я бывал во время войны, а таких заводов были десятки». Вот вам и страшный Берия.
Более того, Новиков пишет о таком случае. Когда ему с коллегами комитет партконтроля влепил выговор, по сути, за пьянку, они Берия не жаловались. Однако тот сам об этом узнал, сам через местные органы НКВД разобрался в чем дело и сам настоял перед партконтролем снять выговор. Этот выговор да еще и во время войны был пустяком, но ведь Берия нашел время и с ним разобраться, чтобы защитить своих подчиненных. И уже в 1942 г. он представил и наркома вооружения Д. Ф. Устинова, и зама наркома В. Н. Новикова к званию Героя Соцтруда, о чем Новиков, естественно, написать забыл.
Однако защитой и поощрением подчиненных дело не ограничивалось. «В особо острых ситуациях – пишет Новиков – звонил прямо Берии. Если его не было на месте, видимо, ему сразу докладывали, и он, не ожидая повторного вызова, перезванивал сам, задавая вопрос: «Ну, в чем там дело?» Если я докладывал, что угля осталось на сутки и прошу помочь, он обычно отвечал: «Ладно, что-нибудь придумаем». И придумывал.
Нет, товарищи, с таким начальником у хорошего подчиненного работа была в радость.
Ну и как Новиков отдает дань признательности Берия? Вот так: «На мой взгляд, Берия старался не трогать работников оборонной промышленности и, более того, помогал нам в годы войны по двум причинам. Во-первых, он боялся Сталина, боялся его гнева, боялся потерять его доверие и расположение, если „вождь всех времен и народов“ вдруг засомневается в преданности и исполнительности верного Лаврентия. Значит, все, за что Берия отвечал, должно было крутиться, как швейцарские часы: тихо, точно, надежно.
А во-вторых, это был дальний прицел, стратегический, так сказать, расчет. Всеми силами Берия старался создать себе репутацию не только у Сталина, но и у членов ЦК, Политбюро, правительства незаменимого и талантливого организатора, проницательного и вдумчивого руководителя».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225