Многое сгорело, а то, что не сгорело, было изувечено так, что уже не годилось никуда.
Графиня с каким-то странным чувством смотрела на то, что происходит. На ее лице появлялась безумная улыбка и казалось, каждая вещь, выброшенная в окно, каждая разбитая ваза вызывает у нее не горе, а какое-то удовольствие, заставляя улыбаться.
— Отойдите! Отойдите! — закричал один из солдат, подтаскивая к окну, у которого стояла старая графиня де Бодуэн, дубовый комод. Графиня вскрикнула, но покорно отошла в сторону. Еще один вооруженный охранник подошел на помощь своему приятелю. И они, даже не открывая комод, не вытряхивая из него постельные принадлежности, подняли и швырнули в окно, выломав раму, разбив стекло. Комод со страшным грохотом упал во двор. А там его уже ждал жарко полыхающий костер.
— Чтобы ты сама горела в таком же адском пламени! После того, как с дворцом графов де Бодуэн было покончено, офицер подошел к хозяйке и показал следующую бумагу, на которой красовалась королевская печать и стояла размашистая подпись.
— Что это? — сквозь слезы проговорила графиня де Бодуэн.
— Это еще один приказ. Вы незамедлительно должны покинуть Турин и не появляться здесь никогда.
— Как это — никогда? Но ведь это мой дворец, дворец моих предков, моих родителей!
— Я ничего не знаю, графиня, у меня на руках приказ его королевского величества, разбирайтесь с ним. Но я должен выполнить приказ, предупредить вас: во дворце с этого дня не должно быть ни единого человека.
— Как, ни единого?
Офицер пожал плечами и сокрушенно покачал головой.
— Не знаю, не знаю, но я не могу ослушаться повеления своего монарха.
— Чертовы приказы! — прошептала старая графиня де Бодуэн. — Это все ей так не сойдет, не сойдет. Бог ее накажет.
— Не знаю, графиня, кого должен наказывать Бог, — подкрутив ус, промолвил офицер охраны, — по-моему, сейчас он наказывает вас.
— И где же я должна жить?
— Вот здесь написано, — офицер ткнул пальцем в одну из строчек приказа, — вы должны уединиться в своем загородном поместье в деревне.
— Что? Я, светская женщина, в деревню?
— Да-да, графиня, а если вы ослушаетесь приказа его королевского величества, то будете наказаны куда более строго, чем сейчас.
Графиня, опустив голову, медленно двинулась к выходу. Она чувствовала, ее жизнь кончена, она не видела перед собой никакого просвета. На душе было сумрачно и ужасно болело сердце.
— Почему? Почему все произошло так? — думала графиня, садясь в карету.
Но у нее даже не было сил приказать кучеру, поэтому карета долго стояла во дворе, кучер ожидая приказания, ерзал на козлах.
— Поехали! Поехали! — приказала старая графиня де Бодуэн. Кучер тронул вожжи, и лошади увезли черную карету с гербом графов де Бодуэн.
Констанция была осведомлена о том, как выполняются ее просьбы. Но она тоже не испытывала никакой радости от своей жестокости. Ей казалось, наказывая графиню, разрушая дворец графа де Бодуэна, она как бы прощается со своей прежней жизнью, становится совершенно другим человеком.
— Ты довольна, Констанция? — как-то вечером поинтересовался король Витторио, держа в руках высокий хрустальный кубок, наполненный золотистым вином.
— О чем вы? — Констанция исподлобья взглянула на короля.
— О просьбах, дорогая моя, я выполнил все, что обещал.
— Да, я довольна, — так, будто бы она объявляла о том, что смертельно больна, произнесла Констанция и отвернулась от короля.
— Нет-нет, дорогая, смотри на меня.
Король улыбался, его глаза сверкали. Казалось, происходит странное действо, жизнь уходит из Констанции и возвращается к королю. До недавнего времени бледное лицо короля Витторио порозовело, глаза сверкали, он все чаще улыбался, явно довольный самим собой и жизнью. И странное дело, короля Витториосовершенно не мучили угрызения совести.
«Как все есть, так и должно быть. Самое главное — эта женщина принадлежит мне, — думал король Витторио, расхаживая по гостиной своего загородного дворца. — И она всегда будет моей и никто не сможет забрать ее у меня. Конечно же, просьбы ее ужасны, конечно же, она жестока. А не жесток ли я? Ведь я, король Пьемонта Витторио, нарушаю все принятые в обществе законы, веду себя крайне неприлично. Но я король, — тут же успокаивал себя король Витторио, — и я буду делать то, что мне нравится.
День шел за днем. Граф де Бодуэн был растерян. Он понимал, в чем причина происходящих событий и немилость короля по отношению к его семье. Но он не мог осознать, в чем же заключается его, Армана вина за происходящее.
Однажды утром он шел со служанками по галерее королевского дворца в Риволи, спеша в подсобное помещение, где должна была состояться примерка новых платьев фаворитки короля, его супруги Констанции. Служанки несли манекены, а сам граф де Бодуэн понуро шел впереди.
— Граф де Бодуэн! — послышался раскатистый голос короля Витторио.
Слуги и постельничий короля низко поклонились. Король стоял высоко на галерее и смотрел на своих подчиненных сверху вниз.
— Голубого цвета нет? — осведомился король Витторио, разглядывая манекены, облаченные в розовые и золотистые одежды.
— Так было приказано, — ответил граф де Бодуэн, отводя взгляд.
— Понимаю, даже знаю, кто вам отдал приказание, — бросил сверху король, — а вам не нравится голубой цвет?
Граф де Бодуэн несколько замешкался с ответом, а король Витторио быстро сбежал вниз.
— Я понимаю, что голубой цвет, возможно, вам и не нравится, но мне хочется, чтобы вот это было примерено, — король снял с плеч свой голубой сюртук, отороченный кружевами и украшенныйсверкающими пуговицами с королевским гербом.
— Как вам будет угодно, — ответил граф де Бодуэн, склонив голову.
— Да, я так хочу. А разве вам, граф, что-то не нравится?
— Как вам будет угодно, ваше величество, — вновь произнес граф де Бодуэн, принимая голубой сюртук короля и перебрасывая его через руку.
— Примерьте, — коротко бросил король. Постельничий поклонился своему монарху и двинулся в сопровождении слуг по длинному коридору. Пройдя несколько десятков шагов, Арман вновь услышал властный окрик короля:
— Граф де Бодуэн!
Арман остановился, резко обернулся и склонил голову. — Слушаю, ваше величество.
— Нет, ничего, — улыбнулся король, — ступайте. Слуги покорно двинулись за постельничим. Арман был растерян еще больше, он не понимал, чего же хочет от него король Пьемонта Витторио, зачем он его остановил и окликнул во второй раз. В нижних комнатах дворца Риволи работали портные. Старательные женщины гладили одежду, пришивали кружева, кроили ткани. В середине зала, перед большим зеркалом в темной дубовой раме, стояла Констанция. Она была в корсете и нижних юбках. Три швеи пришивали к корсету батистовые кружева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Графиня с каким-то странным чувством смотрела на то, что происходит. На ее лице появлялась безумная улыбка и казалось, каждая вещь, выброшенная в окно, каждая разбитая ваза вызывает у нее не горе, а какое-то удовольствие, заставляя улыбаться.
— Отойдите! Отойдите! — закричал один из солдат, подтаскивая к окну, у которого стояла старая графиня де Бодуэн, дубовый комод. Графиня вскрикнула, но покорно отошла в сторону. Еще один вооруженный охранник подошел на помощь своему приятелю. И они, даже не открывая комод, не вытряхивая из него постельные принадлежности, подняли и швырнули в окно, выломав раму, разбив стекло. Комод со страшным грохотом упал во двор. А там его уже ждал жарко полыхающий костер.
— Чтобы ты сама горела в таком же адском пламени! После того, как с дворцом графов де Бодуэн было покончено, офицер подошел к хозяйке и показал следующую бумагу, на которой красовалась королевская печать и стояла размашистая подпись.
— Что это? — сквозь слезы проговорила графиня де Бодуэн.
— Это еще один приказ. Вы незамедлительно должны покинуть Турин и не появляться здесь никогда.
— Как это — никогда? Но ведь это мой дворец, дворец моих предков, моих родителей!
— Я ничего не знаю, графиня, у меня на руках приказ его королевского величества, разбирайтесь с ним. Но я должен выполнить приказ, предупредить вас: во дворце с этого дня не должно быть ни единого человека.
— Как, ни единого?
Офицер пожал плечами и сокрушенно покачал головой.
— Не знаю, не знаю, но я не могу ослушаться повеления своего монарха.
— Чертовы приказы! — прошептала старая графиня де Бодуэн. — Это все ей так не сойдет, не сойдет. Бог ее накажет.
— Не знаю, графиня, кого должен наказывать Бог, — подкрутив ус, промолвил офицер охраны, — по-моему, сейчас он наказывает вас.
— И где же я должна жить?
— Вот здесь написано, — офицер ткнул пальцем в одну из строчек приказа, — вы должны уединиться в своем загородном поместье в деревне.
— Что? Я, светская женщина, в деревню?
— Да-да, графиня, а если вы ослушаетесь приказа его королевского величества, то будете наказаны куда более строго, чем сейчас.
Графиня, опустив голову, медленно двинулась к выходу. Она чувствовала, ее жизнь кончена, она не видела перед собой никакого просвета. На душе было сумрачно и ужасно болело сердце.
— Почему? Почему все произошло так? — думала графиня, садясь в карету.
Но у нее даже не было сил приказать кучеру, поэтому карета долго стояла во дворе, кучер ожидая приказания, ерзал на козлах.
— Поехали! Поехали! — приказала старая графиня де Бодуэн. Кучер тронул вожжи, и лошади увезли черную карету с гербом графов де Бодуэн.
Констанция была осведомлена о том, как выполняются ее просьбы. Но она тоже не испытывала никакой радости от своей жестокости. Ей казалось, наказывая графиню, разрушая дворец графа де Бодуэна, она как бы прощается со своей прежней жизнью, становится совершенно другим человеком.
— Ты довольна, Констанция? — как-то вечером поинтересовался король Витторио, держа в руках высокий хрустальный кубок, наполненный золотистым вином.
— О чем вы? — Констанция исподлобья взглянула на короля.
— О просьбах, дорогая моя, я выполнил все, что обещал.
— Да, я довольна, — так, будто бы она объявляла о том, что смертельно больна, произнесла Констанция и отвернулась от короля.
— Нет-нет, дорогая, смотри на меня.
Король улыбался, его глаза сверкали. Казалось, происходит странное действо, жизнь уходит из Констанции и возвращается к королю. До недавнего времени бледное лицо короля Витторио порозовело, глаза сверкали, он все чаще улыбался, явно довольный самим собой и жизнью. И странное дело, короля Витториосовершенно не мучили угрызения совести.
«Как все есть, так и должно быть. Самое главное — эта женщина принадлежит мне, — думал король Витторио, расхаживая по гостиной своего загородного дворца. — И она всегда будет моей и никто не сможет забрать ее у меня. Конечно же, просьбы ее ужасны, конечно же, она жестока. А не жесток ли я? Ведь я, король Пьемонта Витторио, нарушаю все принятые в обществе законы, веду себя крайне неприлично. Но я король, — тут же успокаивал себя король Витторио, — и я буду делать то, что мне нравится.
День шел за днем. Граф де Бодуэн был растерян. Он понимал, в чем причина происходящих событий и немилость короля по отношению к его семье. Но он не мог осознать, в чем же заключается его, Армана вина за происходящее.
Однажды утром он шел со служанками по галерее королевского дворца в Риволи, спеша в подсобное помещение, где должна была состояться примерка новых платьев фаворитки короля, его супруги Констанции. Служанки несли манекены, а сам граф де Бодуэн понуро шел впереди.
— Граф де Бодуэн! — послышался раскатистый голос короля Витторио.
Слуги и постельничий короля низко поклонились. Король стоял высоко на галерее и смотрел на своих подчиненных сверху вниз.
— Голубого цвета нет? — осведомился король Витторио, разглядывая манекены, облаченные в розовые и золотистые одежды.
— Так было приказано, — ответил граф де Бодуэн, отводя взгляд.
— Понимаю, даже знаю, кто вам отдал приказание, — бросил сверху король, — а вам не нравится голубой цвет?
Граф де Бодуэн несколько замешкался с ответом, а король Витторио быстро сбежал вниз.
— Я понимаю, что голубой цвет, возможно, вам и не нравится, но мне хочется, чтобы вот это было примерено, — король снял с плеч свой голубой сюртук, отороченный кружевами и украшенныйсверкающими пуговицами с королевским гербом.
— Как вам будет угодно, — ответил граф де Бодуэн, склонив голову.
— Да, я так хочу. А разве вам, граф, что-то не нравится?
— Как вам будет угодно, ваше величество, — вновь произнес граф де Бодуэн, принимая голубой сюртук короля и перебрасывая его через руку.
— Примерьте, — коротко бросил король. Постельничий поклонился своему монарху и двинулся в сопровождении слуг по длинному коридору. Пройдя несколько десятков шагов, Арман вновь услышал властный окрик короля:
— Граф де Бодуэн!
Арман остановился, резко обернулся и склонил голову. — Слушаю, ваше величество.
— Нет, ничего, — улыбнулся король, — ступайте. Слуги покорно двинулись за постельничим. Арман был растерян еще больше, он не понимал, чего же хочет от него король Пьемонта Витторио, зачем он его остановил и окликнул во второй раз. В нижних комнатах дворца Риволи работали портные. Старательные женщины гладили одежду, пришивали кружева, кроили ткани. В середине зала, перед большим зеркалом в темной дубовой раме, стояла Констанция. Она была в корсете и нижних юбках. Три швеи пришивали к корсету батистовые кружева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65