Следи за ними! Доктор! За мной!
Они побежали к постройке, которую поначалу приняли за овин. Но открывшееся при свете лампы, которую держал доктор, зрелище заставило их вскрикнуть от ужаса. В полумраке на крюках мясника были подвешены крепко связанные мужчина и женщина, тела их корчились в муках. Мало этого, обоих пытали огнем. У женщины на ногах не осталось кожи, а у мужчины вообще вместо туловища — одна большая рана. И все же оба еще были живы, жизнь, словно зверь-мучитель, цеплялась за них своими когтями.
— Господи! — простонал Жиль. — Как мог ты допустить такое?
Раздались два милосердных выстрела, и Турнемин согнулся пополам — его тошнило. Финнеган, видевший и похуже, держался, но тоже позеленел и тяжело дышал.
— Вы сделали единственное, что еще можно было для них сделать, — проговорил он ровным, без всякого выражения голосом. — Но нужно снять несчастных и постараться их спрятать. Через десять минут рабы будут тут, боюсь, силы не равны. Так попытаемся, по крайней мере, умерить их гнев… однако ловушка расставлена со знанием дела.
— Да они все с ума сошли! — сквозь зубы рычал Жиль, помогая доктору снимать с крюков еще теплые трупы. — Отпустить на свободу доведенных до отчаяния, впавших в слепую ярость людей — все равно что подписать смертный приговор плантации. От нее ничего не останется… разве что зола. Взгляните сами. Пожар разрастается.
— Но огонь движется к нам, а не к особняку.
Теперь я, кажется, понял до конца план Легро.
Он знал, что делает, когда вынес из дома все, до последней нитки — особняк стал совершенно непригодным для обитания, и вы поселились у него. Он понимал, что его собственное жилище сгинет в огне, но ему плевать: особняк-то останется.
Он предоставит рабам… среди которых наверняка есть трое-четверо его подстрекателей, всю грязную работу: пусть сожгут его дом, уничтожат вас, а уж потом он вернется с вооруженным отрядом и уничтожит всех, кто останется, включая своих зачинщиков. А дальше останется устроить вам пышные похороны и обосноваться во владениях окончательно в качестве законного хозяина.
— Дьявольский план. Но ведь и риск большой.
— Да не слишком. Не думаете же вы, что Легро будет жалеть о погибшем урожае или о сгоревших службах, если речь идет о владении целой плантацией? Даже ничего объяснять не придется ни губернатору, ни главному управляющему: так уж случилось — только он уехал, как рабы взбунтовались, а вы стали их жертвой.
Между тем Жиль и Финнеган вынесли трупы во двор. Взглянув на горизонт, Турнемин убедился, что огонь охватил уже все службы и вспыхнувшие, как свечи, хижины. Ветер доносил до них запах едкого дыма и дикий рев голосов. Глухой, хриплый их рокот становился с каждой минутой громче. На фоне яркого огня зоркий глаз мог уже разглядеть покачивающиеся курчавые головы и руки, вооруженные мачете, острыми пиками и орудиями труда, превратившимися в оружие.
— Времени зарывать их у нас уже нет, — сказал Жиль. — Давайте бросим в реку. Потом захватим всех наших и будем отступать. Дорога на Кап-Франсе неподалеку, на том берегу.
И через несколько минут изуродованные тела нашли покой в черных блестящих под луной волнах Лембе и медленно поплыли по течению в сторону моря.
— Вернемся за остальными — ив путь. Нет ничего зазорного в том, что мы хотим выбраться живыми из…
Он не окончил фразы. Противоположный берег, как раз против дома Легро, ожил, сквозь деревья показались огоньки факелов. В лесу, спускавшемся с холма к самой дороге, были люди…
— Поздно! — выдохнул Финнеган. — Это рабы с дальних поселений, они перешли реку и под предводительством зачинщиков зашли с тыла, чтобы отрезать нам путь к отступлению. Скорее к нашим, попробуем держать оборону.
Они бегом вернулись к дому, спешно закрыли окна тяжелыми ставнями с бойницами.
— Дай Бог, чтобы у них не было огнестрельного оружия, — сказал Турнемин. — В этом наше единственное превосходство.
— Легро еще не потерял рассудок — он никогда не даст взбунтовавшимся рабам ружья. Тем более, что их предводители уверены, что застанут нас мирно спящими. Ну а превосходство наше долго не продлится — кончатся заряды…
Вернувшись в дом. Жиль обвел взглядом своих спутников, подолгу останавливаясь на каждом.
— Мы в ловушке, друзья мои. Мне бесконечно жаль, что я сам завел вас в эту западню, из которой у нас нет ни единого шанса выбраться живыми. Через несколько минут сотни взбунтовавшихся рабов — сейчас они жгут хозяйственные постройки — будут здесь. Отступить за реку мы тоже не можем — противоположный берег занят противником. Слышите?
Вновь заговорил тамтам, на этот раз совсем близко — он рокотал жалобно и страшно, словно то сами джунгли давали ужасную клятву. Наверняка тот, кто бил в барабан, стоял у самой воды на том берегу Лембе. Правда, теперь и непосвященным не приходилось сомневаться в том, что именно он хотел сказать: то был безусловный и ясный призыв к атаке, сигнал к штурму — словно чем-то шершавым провели по и без того натянутым нервам осажденных.
— Фа… факелы спускаются к воде… — проблеял молодой Мулен, делая героические усилия, чтобы голос его звучал твердо.
— Ну так приготовься стрелять, — сказал Жиль и положил на плечо матросу руку, стараясь его успокоить. — Но сначала предупреди меня, если увидишь, что кто-то приблизился на расстояние выстрела. Не падай духом! Может быть, придет подмога.
— Откуда? — буркнул Финнеган. — С других плантаций? От Ленормана и Гийотена? Им сейчас со своими рабами забот хватает. Бунт невольников в одном имении — всегда угроза для соседей.
— Но ведь совсем рядом форт Порт-Марго, — возразил Пьер Менар. — Где форт, там солдаты.
Пламя пожара хорошо видно с моря на целую милю.
— Это верно. В крепости тридцать солдат во главе с капитаном. Но даже если предположить, что они в такой час не перепились до полусмерти, вряд ли им придет в голову тащиться сюда среди ночи, чтобы посмотреть, что происходит.
Во первых, их обязанность — охранять форт, а во-вторых, они не сумасшедшие. Вот утром — другое дело, обязательно пришлют кого-нибудь подобрать трупы.
— Ну что же, — вздохнул Жиль. — Как видно, приходится рассчитывать только на собственные силы. Займите места у бойниц, господа, и да хранит нас Господь…
Но тут Лаброш и Тонтон вскочили с дивана и испуганно завопили в два голоса:
— Не надо! Отпустите! Ради Бога, дайте нам бежать! Может, еще успеем. Если мы попадем им в руки живыми, они нас…
— Что? — холодно прервал Жиль. — Боитесь, вас постигнет та же участь, что и несчастных в сарае? Нет уж. Вы останетесь здесь и можете не рассчитывать, что мы милостиво избавим вас от страшной смерти — последнюю пулю мы прибережем для себя, если ничего другого не останется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Они побежали к постройке, которую поначалу приняли за овин. Но открывшееся при свете лампы, которую держал доктор, зрелище заставило их вскрикнуть от ужаса. В полумраке на крюках мясника были подвешены крепко связанные мужчина и женщина, тела их корчились в муках. Мало этого, обоих пытали огнем. У женщины на ногах не осталось кожи, а у мужчины вообще вместо туловища — одна большая рана. И все же оба еще были живы, жизнь, словно зверь-мучитель, цеплялась за них своими когтями.
— Господи! — простонал Жиль. — Как мог ты допустить такое?
Раздались два милосердных выстрела, и Турнемин согнулся пополам — его тошнило. Финнеган, видевший и похуже, держался, но тоже позеленел и тяжело дышал.
— Вы сделали единственное, что еще можно было для них сделать, — проговорил он ровным, без всякого выражения голосом. — Но нужно снять несчастных и постараться их спрятать. Через десять минут рабы будут тут, боюсь, силы не равны. Так попытаемся, по крайней мере, умерить их гнев… однако ловушка расставлена со знанием дела.
— Да они все с ума сошли! — сквозь зубы рычал Жиль, помогая доктору снимать с крюков еще теплые трупы. — Отпустить на свободу доведенных до отчаяния, впавших в слепую ярость людей — все равно что подписать смертный приговор плантации. От нее ничего не останется… разве что зола. Взгляните сами. Пожар разрастается.
— Но огонь движется к нам, а не к особняку.
Теперь я, кажется, понял до конца план Легро.
Он знал, что делает, когда вынес из дома все, до последней нитки — особняк стал совершенно непригодным для обитания, и вы поселились у него. Он понимал, что его собственное жилище сгинет в огне, но ему плевать: особняк-то останется.
Он предоставит рабам… среди которых наверняка есть трое-четверо его подстрекателей, всю грязную работу: пусть сожгут его дом, уничтожат вас, а уж потом он вернется с вооруженным отрядом и уничтожит всех, кто останется, включая своих зачинщиков. А дальше останется устроить вам пышные похороны и обосноваться во владениях окончательно в качестве законного хозяина.
— Дьявольский план. Но ведь и риск большой.
— Да не слишком. Не думаете же вы, что Легро будет жалеть о погибшем урожае или о сгоревших службах, если речь идет о владении целой плантацией? Даже ничего объяснять не придется ни губернатору, ни главному управляющему: так уж случилось — только он уехал, как рабы взбунтовались, а вы стали их жертвой.
Между тем Жиль и Финнеган вынесли трупы во двор. Взглянув на горизонт, Турнемин убедился, что огонь охватил уже все службы и вспыхнувшие, как свечи, хижины. Ветер доносил до них запах едкого дыма и дикий рев голосов. Глухой, хриплый их рокот становился с каждой минутой громче. На фоне яркого огня зоркий глаз мог уже разглядеть покачивающиеся курчавые головы и руки, вооруженные мачете, острыми пиками и орудиями труда, превратившимися в оружие.
— Времени зарывать их у нас уже нет, — сказал Жиль. — Давайте бросим в реку. Потом захватим всех наших и будем отступать. Дорога на Кап-Франсе неподалеку, на том берегу.
И через несколько минут изуродованные тела нашли покой в черных блестящих под луной волнах Лембе и медленно поплыли по течению в сторону моря.
— Вернемся за остальными — ив путь. Нет ничего зазорного в том, что мы хотим выбраться живыми из…
Он не окончил фразы. Противоположный берег, как раз против дома Легро, ожил, сквозь деревья показались огоньки факелов. В лесу, спускавшемся с холма к самой дороге, были люди…
— Поздно! — выдохнул Финнеган. — Это рабы с дальних поселений, они перешли реку и под предводительством зачинщиков зашли с тыла, чтобы отрезать нам путь к отступлению. Скорее к нашим, попробуем держать оборону.
Они бегом вернулись к дому, спешно закрыли окна тяжелыми ставнями с бойницами.
— Дай Бог, чтобы у них не было огнестрельного оружия, — сказал Турнемин. — В этом наше единственное превосходство.
— Легро еще не потерял рассудок — он никогда не даст взбунтовавшимся рабам ружья. Тем более, что их предводители уверены, что застанут нас мирно спящими. Ну а превосходство наше долго не продлится — кончатся заряды…
Вернувшись в дом. Жиль обвел взглядом своих спутников, подолгу останавливаясь на каждом.
— Мы в ловушке, друзья мои. Мне бесконечно жаль, что я сам завел вас в эту западню, из которой у нас нет ни единого шанса выбраться живыми. Через несколько минут сотни взбунтовавшихся рабов — сейчас они жгут хозяйственные постройки — будут здесь. Отступить за реку мы тоже не можем — противоположный берег занят противником. Слышите?
Вновь заговорил тамтам, на этот раз совсем близко — он рокотал жалобно и страшно, словно то сами джунгли давали ужасную клятву. Наверняка тот, кто бил в барабан, стоял у самой воды на том берегу Лембе. Правда, теперь и непосвященным не приходилось сомневаться в том, что именно он хотел сказать: то был безусловный и ясный призыв к атаке, сигнал к штурму — словно чем-то шершавым провели по и без того натянутым нервам осажденных.
— Фа… факелы спускаются к воде… — проблеял молодой Мулен, делая героические усилия, чтобы голос его звучал твердо.
— Ну так приготовься стрелять, — сказал Жиль и положил на плечо матросу руку, стараясь его успокоить. — Но сначала предупреди меня, если увидишь, что кто-то приблизился на расстояние выстрела. Не падай духом! Может быть, придет подмога.
— Откуда? — буркнул Финнеган. — С других плантаций? От Ленормана и Гийотена? Им сейчас со своими рабами забот хватает. Бунт невольников в одном имении — всегда угроза для соседей.
— Но ведь совсем рядом форт Порт-Марго, — возразил Пьер Менар. — Где форт, там солдаты.
Пламя пожара хорошо видно с моря на целую милю.
— Это верно. В крепости тридцать солдат во главе с капитаном. Но даже если предположить, что они в такой час не перепились до полусмерти, вряд ли им придет в голову тащиться сюда среди ночи, чтобы посмотреть, что происходит.
Во первых, их обязанность — охранять форт, а во-вторых, они не сумасшедшие. Вот утром — другое дело, обязательно пришлют кого-нибудь подобрать трупы.
— Ну что же, — вздохнул Жиль. — Как видно, приходится рассчитывать только на собственные силы. Займите места у бойниц, господа, и да хранит нас Господь…
Но тут Лаброш и Тонтон вскочили с дивана и испуганно завопили в два голоса:
— Не надо! Отпустите! Ради Бога, дайте нам бежать! Может, еще успеем. Если мы попадем им в руки живыми, они нас…
— Что? — холодно прервал Жиль. — Боитесь, вас постигнет та же участь, что и несчастных в сарае? Нет уж. Вы останетесь здесь и можете не рассчитывать, что мы милостиво избавим вас от страшной смерти — последнюю пулю мы прибережем для себя, если ничего другого не останется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113