Свист пронзил вечернюю тишину.
Глухой стук стрелы, попавшей в цель, внезапно острой болью отозвался в ее сердце. Джоан слишком хорошо знала эти звуки. Но с тех пор, как в последний раз их песня звенела в ее ушах, прошло много лет. Услышав ее снова, она вспомнила, что это не всегда детская забава, несмотря на мальчишеский смех и шутки.
Тревога и гордость наполнили ее сердце: у Марка меткий глаз. Большинство мальчиков не умеют обращаться с луком лет до четырнадцати, но Марк был высоким и сильным, и отец вручил ему лук за год до того, как им пришлось бежать.
Джоан вернулась к уборке. Время от времени она поднималась с колен и смотрела вниз, на черный силуэт на другой стороне улицы: человек в переулке не уходил.
Его постоянное присутствие терзало ее. К тому времени, как весь пол был вымыт, она довела себя до состояния крайнего смятения.
Джоан ненавидела это волнение, ненавидела то, что оно угнетало ее, и она не собиралась провести остаток дня в таком состоянии. Если опасность реальна, она это выяснит.
Девушка спустилась с ведром вниз в сад и вылила воду под дерево.
– Положите оружие на место, в ящик, – скомандовала она мальчикам. – Потом возвращайтесь сюда, у меня есть для вас поручение.
Возможно, они послушались ее из-за тона, которым она отдала приказ, а может, им просто надоело играть. Ураган юношеского буйства влетел в дом, поднялся вверх по лестнице и замер перед ней.
– Тот человек, что прячется в тени домов на противоположной стороне улицы скоро уйдет. Я хочу, чтобы вы пошли за ним и выяснили, кто он такой.
Дэвид тут же направился, к садовой калитке.
– Мы будем ждать его на улице и там возьмем след. Пошли, Марк, я тебя проведу. Не волнуйтесь, никуда он от нас не денется, эти улицы и переулки – мое королевство.
Джоан уверенно вошла в дом и, миновав зал, оказалась у входной двери. Решительно пересекла улицу и направилась прямо в тень, к тому подозрительному человеку.
– В Лондоне воров вздергивают на виселице, – обратилась она к нему, стараясь запомнить тучное тело, светлую бороду и круглое лицо. Его костюм был прост, но хорошо сшит. Он был преуспевающим вором, если, конечно, вообще им был.
Ее неожиданный выпад вывел его из себя.
– Кто ты такая, чтобы обвинять меня? Я не вор!
– Тогда что ты здесь вынюхиваешь? Зачем прячешься?
– Я не вынюхиваю и не прячусь – просто хотел помочиться, но я не из тех, кто делает это у всех на виду, прямо на улице.
– Если ты все время, что провел здесь, мочился, то Господь наделил тебя мочевым пузырем величиной с озеро. Я слежу за тобой уже довольно долго.
Мужчина весь раздулся от негодования.
– Что за черт! Прислуга угрожает свободному человеку. Да к тому же женщина! Попридержи язык, иначе я велю, чтобы тебя наказали. И должен заметить, это только пойдет тебе на пользу.
– Кто прислуга? Я? Вот уж нет. Пошел вон отсюда, а не то я схожу за моим резаком и выпущу из тебя немного пара!
– Что за черт, – пробормотал он, но все-таки покинул свой наблюдательный пункт и направился вниз по улице.
Джоан ждала Марка на кухне. Еле сдерживаемое волнение не давало ей покоя. Ее дерзкий поступок, видимо напугавший человека, прятавшегося в тени, совсем не означал, что она чувствовала себя неуязвимой.
Мальчики долго не возвращались. Наконец, довольные своими приключениями, они ввалились в сад, где Джоан встретила их у закрытой полотном статуи святой.
– Он направился в таверну и выпил с горя эля, – доложил Марк, падая на верстак. – Потом пошел к западной окраине, а потом – к Новым Воротам.
– Он покинул город?
– Нет, зашел во вторую таверну. Только на этот раз он встретился там с каким-то человеком. Мы долго ждали, пока он выйдет, но этот человек все не выходил, и мы, в конце концов, сдались, ведь уже начало темнеть.
– Второй мужчина был в ливрее?
Марк стал серьезным. Он вдруг понял, зачем сестра послала их следить за этим человеком.
– Нет, на нем не было ливреи.
Сведений было не так уж много, но, по крайней мере, их подопечный не отправился прямиком в Вестминстер и не встречался ни с кем из прислужников Мортимера.
Дэвид рассматривал накинутый на верстак топорщившийся холст. Мальчик приподнял ткань за край и вгляделся в спрятанную под ним статую.
– На человеке, которого он встретил, не было ливреи, – эхом отозвался Дэвид, наклоняя голову, чтобы получше рассмотреть статую, – но, судя по покрою его костюма и прическе, это был француз.
– Наверняка ты этого знать не можешь, – заметил Марк, слегка раздраженный тем, что его друг разглядел больше, чем он.
Дэвид улыбнулся и пожал плечами, продолжая изучать статую. Что-то в его улыбке подсказывало Джоан, что он и в самом деле знал это наверняка. У подмастерья торговца тканями глаз на такие вещи должен быть наметан.
– Если второй был французом, это странно, – пробормотал Марк Джоан тоже так думала. Это было очень странно.
Риз упаковал свои инструменты и собрался идти домой. Домой, к Джоан.
Как это ни удивительно, но он не мог не признать, что слишком часто думает о ней. Каменная отделка требовала большого умения, но не требовала чрезмерных умственных усилий, и поэтому, когда его руки дробили камень, в голову так и лезли мысли о его постоялице. Это ему было не очень-то по душе.
Джоан быстро заполнила его мир, пространство дома и сада, его комнаты. Как тысячи отпечатков женских ног сопровождают процесс обработки глины и оставляют след на мокром сырье, так и печать ее присутствия была теперь повсюду, она изменяла его привычный мир, изменяла его самого. Каждый раз на закате дня он возвращался в свой дом и думал: что же ждет его здесь в этот раз, какой след она оставит в его душе сегодня?
Присутствие Джоан в доме было чем-то вроде пытки. Каждый вечер был похож на маленький чарующий танец молчаливого желания, взаимного желания, что она отказывалась признавать. Риз следил, как, проделывая очередное па этого танца, Джоан осторожно ставит ногу, чтобы не оказаться слишком близко к нему, и терпеливо ждал, когда же она оступится и упадет в его объятия.
Риз перекинул мешок с инструментами через плечо и пошел вслед за остальными каменщиками к выходу со двора монастыря. Поравнявшись с воротами, он заметил рыжего юношу, которого Мортимер что-то уж слишком часто посылал к нему с нетерпеливыми приказами. Паж был без ливреи.
Юноше не нужно было ничего говорить. Риз просто последовал за ним и был препровожден в маленький уединенный сад, где Мортимер любил назначать аудиенцию.
На этот раз, по крайней мере, рядом с ним не сидела испуганная женщина.
– Ничего не хочешь мне сказать, каменщик? – раздраженно спросил Мортимер.
– Пожалуйста, не забывайте, что я по-прежнему должен зарабатывать себе на хлеб. У меня есть работа, которая меня кормит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Глухой стук стрелы, попавшей в цель, внезапно острой болью отозвался в ее сердце. Джоан слишком хорошо знала эти звуки. Но с тех пор, как в последний раз их песня звенела в ее ушах, прошло много лет. Услышав ее снова, она вспомнила, что это не всегда детская забава, несмотря на мальчишеский смех и шутки.
Тревога и гордость наполнили ее сердце: у Марка меткий глаз. Большинство мальчиков не умеют обращаться с луком лет до четырнадцати, но Марк был высоким и сильным, и отец вручил ему лук за год до того, как им пришлось бежать.
Джоан вернулась к уборке. Время от времени она поднималась с колен и смотрела вниз, на черный силуэт на другой стороне улицы: человек в переулке не уходил.
Его постоянное присутствие терзало ее. К тому времени, как весь пол был вымыт, она довела себя до состояния крайнего смятения.
Джоан ненавидела это волнение, ненавидела то, что оно угнетало ее, и она не собиралась провести остаток дня в таком состоянии. Если опасность реальна, она это выяснит.
Девушка спустилась с ведром вниз в сад и вылила воду под дерево.
– Положите оружие на место, в ящик, – скомандовала она мальчикам. – Потом возвращайтесь сюда, у меня есть для вас поручение.
Возможно, они послушались ее из-за тона, которым она отдала приказ, а может, им просто надоело играть. Ураган юношеского буйства влетел в дом, поднялся вверх по лестнице и замер перед ней.
– Тот человек, что прячется в тени домов на противоположной стороне улицы скоро уйдет. Я хочу, чтобы вы пошли за ним и выяснили, кто он такой.
Дэвид тут же направился, к садовой калитке.
– Мы будем ждать его на улице и там возьмем след. Пошли, Марк, я тебя проведу. Не волнуйтесь, никуда он от нас не денется, эти улицы и переулки – мое королевство.
Джоан уверенно вошла в дом и, миновав зал, оказалась у входной двери. Решительно пересекла улицу и направилась прямо в тень, к тому подозрительному человеку.
– В Лондоне воров вздергивают на виселице, – обратилась она к нему, стараясь запомнить тучное тело, светлую бороду и круглое лицо. Его костюм был прост, но хорошо сшит. Он был преуспевающим вором, если, конечно, вообще им был.
Ее неожиданный выпад вывел его из себя.
– Кто ты такая, чтобы обвинять меня? Я не вор!
– Тогда что ты здесь вынюхиваешь? Зачем прячешься?
– Я не вынюхиваю и не прячусь – просто хотел помочиться, но я не из тех, кто делает это у всех на виду, прямо на улице.
– Если ты все время, что провел здесь, мочился, то Господь наделил тебя мочевым пузырем величиной с озеро. Я слежу за тобой уже довольно долго.
Мужчина весь раздулся от негодования.
– Что за черт! Прислуга угрожает свободному человеку. Да к тому же женщина! Попридержи язык, иначе я велю, чтобы тебя наказали. И должен заметить, это только пойдет тебе на пользу.
– Кто прислуга? Я? Вот уж нет. Пошел вон отсюда, а не то я схожу за моим резаком и выпущу из тебя немного пара!
– Что за черт, – пробормотал он, но все-таки покинул свой наблюдательный пункт и направился вниз по улице.
Джоан ждала Марка на кухне. Еле сдерживаемое волнение не давало ей покоя. Ее дерзкий поступок, видимо напугавший человека, прятавшегося в тени, совсем не означал, что она чувствовала себя неуязвимой.
Мальчики долго не возвращались. Наконец, довольные своими приключениями, они ввалились в сад, где Джоан встретила их у закрытой полотном статуи святой.
– Он направился в таверну и выпил с горя эля, – доложил Марк, падая на верстак. – Потом пошел к западной окраине, а потом – к Новым Воротам.
– Он покинул город?
– Нет, зашел во вторую таверну. Только на этот раз он встретился там с каким-то человеком. Мы долго ждали, пока он выйдет, но этот человек все не выходил, и мы, в конце концов, сдались, ведь уже начало темнеть.
– Второй мужчина был в ливрее?
Марк стал серьезным. Он вдруг понял, зачем сестра послала их следить за этим человеком.
– Нет, на нем не было ливреи.
Сведений было не так уж много, но, по крайней мере, их подопечный не отправился прямиком в Вестминстер и не встречался ни с кем из прислужников Мортимера.
Дэвид рассматривал накинутый на верстак топорщившийся холст. Мальчик приподнял ткань за край и вгляделся в спрятанную под ним статую.
– На человеке, которого он встретил, не было ливреи, – эхом отозвался Дэвид, наклоняя голову, чтобы получше рассмотреть статую, – но, судя по покрою его костюма и прическе, это был француз.
– Наверняка ты этого знать не можешь, – заметил Марк, слегка раздраженный тем, что его друг разглядел больше, чем он.
Дэвид улыбнулся и пожал плечами, продолжая изучать статую. Что-то в его улыбке подсказывало Джоан, что он и в самом деле знал это наверняка. У подмастерья торговца тканями глаз на такие вещи должен быть наметан.
– Если второй был французом, это странно, – пробормотал Марк Джоан тоже так думала. Это было очень странно.
Риз упаковал свои инструменты и собрался идти домой. Домой, к Джоан.
Как это ни удивительно, но он не мог не признать, что слишком часто думает о ней. Каменная отделка требовала большого умения, но не требовала чрезмерных умственных усилий, и поэтому, когда его руки дробили камень, в голову так и лезли мысли о его постоялице. Это ему было не очень-то по душе.
Джоан быстро заполнила его мир, пространство дома и сада, его комнаты. Как тысячи отпечатков женских ног сопровождают процесс обработки глины и оставляют след на мокром сырье, так и печать ее присутствия была теперь повсюду, она изменяла его привычный мир, изменяла его самого. Каждый раз на закате дня он возвращался в свой дом и думал: что же ждет его здесь в этот раз, какой след она оставит в его душе сегодня?
Присутствие Джоан в доме было чем-то вроде пытки. Каждый вечер был похож на маленький чарующий танец молчаливого желания, взаимного желания, что она отказывалась признавать. Риз следил, как, проделывая очередное па этого танца, Джоан осторожно ставит ногу, чтобы не оказаться слишком близко к нему, и терпеливо ждал, когда же она оступится и упадет в его объятия.
Риз перекинул мешок с инструментами через плечо и пошел вслед за остальными каменщиками к выходу со двора монастыря. Поравнявшись с воротами, он заметил рыжего юношу, которого Мортимер что-то уж слишком часто посылал к нему с нетерпеливыми приказами. Паж был без ливреи.
Юноше не нужно было ничего говорить. Риз просто последовал за ним и был препровожден в маленький уединенный сад, где Мортимер любил назначать аудиенцию.
На этот раз, по крайней мере, рядом с ним не сидела испуганная женщина.
– Ничего не хочешь мне сказать, каменщик? – раздраженно спросил Мортимер.
– Пожалуйста, не забывайте, что я по-прежнему должен зарабатывать себе на хлеб. У меня есть работа, которая меня кормит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97