Полевые AI - это зомби. Ты видела циклы обратной связи, запрограммированные в них? Их едва чувствуешь.
- Тогда кто это сделал?
- Зачем спешить с выводами? Может быть, этот полевой AI контролирует сам себя?
- Думаешь, он пошел вразнос?
- Ох, как я ненавижу это слово, - сказал Коэн, глядя в потолок. - Это звучит так, словно каждый AI, который попытался контролировать свой собственный код, ведет себя как разбушевавшийся слон.
Ли не останавливалась.
- Я думала, что полевые AI не могут по… ой, переписывать свой собственный код.
- Ну, конечно, подразумевается, что они не могут это делать. - Он улыбнулся. - Но тогда и мне это было бы не по силам, если верить отдельным так называемым экспертам. Лучше скажи мне, какой глупый предлог использовала Нгуен, чтобы отправить тебя на Компсон? Какую легенду она придумала? И сколько она рассказала тебе о том, что происходит в действительности? - Он закинул голову, закрыл глаза и выпустил изящное кольцо дыма. - Если ты не желаешь делиться со мной, то тогда мне непонятно, зачем вообще мне с тобой играть.
Она стала рассказывать. Коэн откинулся на высокую спинку дивана и слушал. Медленное дыхание живота Роланда было единственным свидетельством того, что он - жив. Когда Ли закончила, он посмотрел в потолок и выпустил несколько колец дыма, прежде чем ответил.
- Три вещи. Первая. Хелен ничего тебе не рассказала. Ничего существенного, по крайней мере. Вторая. Это эпизод зачистки, а не настоящее расследование. Третья. Она изо всех сил старается утаить то, чем занималась Шарифи, иначе она не выбрала бы тебя для этой работы.
- Ей не из кого было выбирать, - солгала Ли. - Я была ближе всех.
- Хм… как удобно, что ты была рядом, да?
- Еще бы, я думаю.
- Прекращай изображать из себя солдата-простака, - вежливо хмыкнул Коэн. - Я знаю тебя лучше. Нгуен отдала тебя под трибунал, или как они его еще там называют, а затем заставила плясать под свою дудку. Ты в большой опасности. Нгуен хорошо тебя знает и понимает: ты предпримешь все возможное, чтобы выбраться. Просчитай, Кэтрин. Попробуй сделать хоть что-нибудь не так - и можешь биться об заклад на свои точки Фромхерца, что не пройдет и десяти минут, как она вежливо напомнит тебе, что держит твою карьеру в своих руках. Ли беспокойно зашевелилась, почувствовав себя неудобно на этом роскошном диване.
- Ну, нельзя быть таким подозрительным.
- Можно. И я догадываюсь, что ты уже думала об этом. - Он улыбнулся. - Кроме того, я очень уважаю Хелен. Она удивительно безжалостна, но всегда поучительно понаблюдать мастера за работой. К слову сказать, я бы не рекомендовал тебе говорить ей о том, что ты встречалась со мной. Она сейчас на меня слегка сердита.
Ли едва сдержалась, чтобы не сказать, что у Нгуен, возможно, есть причины, чтобы быть им недовольной. Но вместо этого спросила:
- Что ты можешь мне рассказать о Ханне Шарифи?
Коэн улыбнулся.
- А что ты хочешь узнать?
- Все. Ты знал ее лично?
Улыбка стала шире.
- Боже, Коэн, ну есть хотя бы кто-нибудь, с кем ты не спал?
Его лицо приняло самодовольное выражение.
- Ну, оставь эту пуританскую мораль шахтерской дочери. По крайней мере, я всегда разговариваю с моими «бывшими». Не так, как некоторые, кого я знаю.
- Я все еще говорю с тобой, не так ли? - спросила Ли без всякого смущения.
Они посмотрели друг на друга по-настоящему впервые с момента встречи.
Коэн отвернулся первым, наклонившись вперед, чтобы стряхнуть пепел.
- Не думаю, что это надо ставить себе в заслугу.
Ли встала и прошлась по комнате.
Портреты давно забытых графинь и маркиз восемнадцатого века смотрели на нее со стен, оклеенных зеленоватыми обоями. Кукла-автомат Жака Дро на карточном столе, способная писать сообщения объемом до сорока штрихов, пользуясь любым алфавитом, кивнула своей головой и вздохнула набитой тряпками грудью под смокингом с помощью зубчато-блочной имитации настоящего дыхания. На книжных полках стояли фотографии ученых, дурачившихся перед камерой на фоне покрытых плющом стен. На одной из них она увидела подлинного Гиацинта Коэна на какой-то исторической по значению конференции AI еще до Исхода. Кроме этого, здесь были сравнительно новые фотографии того Коэна, которого она знала, или, скорее, это были незнакомые люди с его хитроватой улыбкой на лице. На вечеринках. Играющего со своими собаками. Беседующего с премьер-министром Израиля. На пляже близ Тель-Авива. Один снимок, как она поняла, сделали совсем недавно. Из рамки на нее смотрело лицо Роланда.
И конечно, комнату заполняли книги. Коэн и его романы. Стендаль. Бальзак. Сестры Бронте. Иногда Ли казалось, что он больше знал о людях из книг, нежели о реальных.
Она сняла книгу с полки. Книга захрустела у нее в руке, издав щекочущий ноздри, но приятный аромат, впитавший в себя запахи кожи, клея и частиц бумаги. Она открыла ее наугад:
« - Есть в тебе что-нибудь похожее на меня, Джейн?
На этот раз я не осмелилась что-либо ответить: мое сердце было переполнено.
- Поскольку, - сказал он, - у меня иногда бывает та кое ощущение в отношении тебя, особенно когда ты рядом со мной, как сейчас, как будто у меня, где-то слева под ребрами, есть веревочка, привязанная прочным и хитрым узлом к такой же веревочке в соответствую щей части твоего маленького остова. И если этот бур ный пролив и две с лишним сотни миль земного простран ства разделят нас, я боюсь, что эта нить, связующая нас, оборвется, и у меня есть сильное подозрение, что я истеку кровью внутри. Что же касается тебя - ты за будешь обо мне».
- Зачем ты хранишь эту чушь? - спросила Ли у Коэна, все еще глядя в книгу.
Она стояла к нему спиной, но все же не смогла совсем скрыть улыбку в своем голосе.
- Можно ведь отравиться. Я проглотила восемнадцать видов плесени, лишь только открыла ее.
- Я помешан на устаревших и трудных технологиях. Зачем иначе я тратил столько времени на тебя?
Она рассмеялась и закрыла книгу.
- Кстати, об устаревшей технологии. Знал ли ты, что Шарифи из родильной лаборатории компании «КсеноГен»?
- Да, из той же, что и ты.
Ли замерла, не оборачиваясь к нему.
- Из той же, что и моя бабушка.
- Конечно.
- Шарифи тебе что-нибудь рассказывала об этом?
- Непосредственно нет. Но она много говорила о Мире Компсона. Она жила там до восьми лет. В каком-то приюте в Хелене. С монахинями.
- Забавно.
- Что мне запомнилось и чему я больше всего удивился - это как она оказалась в приюте.
- Как?
- Она была слепой.
Ли повернулась и пристально посмотрела на него.
- Она была слепой с рождения. Что-то в глазном нерве. Легко корректируемое. Ее приемные родители все исправили. Но в самой родильной лаборатории после анализа затрат и выгод решили выбраковать ее вместо того, чтобы платить за операцию.
- Боже милосердный, - шепотом вырвалось у Ли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144
- Тогда кто это сделал?
- Зачем спешить с выводами? Может быть, этот полевой AI контролирует сам себя?
- Думаешь, он пошел вразнос?
- Ох, как я ненавижу это слово, - сказал Коэн, глядя в потолок. - Это звучит так, словно каждый AI, который попытался контролировать свой собственный код, ведет себя как разбушевавшийся слон.
Ли не останавливалась.
- Я думала, что полевые AI не могут по… ой, переписывать свой собственный код.
- Ну, конечно, подразумевается, что они не могут это делать. - Он улыбнулся. - Но тогда и мне это было бы не по силам, если верить отдельным так называемым экспертам. Лучше скажи мне, какой глупый предлог использовала Нгуен, чтобы отправить тебя на Компсон? Какую легенду она придумала? И сколько она рассказала тебе о том, что происходит в действительности? - Он закинул голову, закрыл глаза и выпустил изящное кольцо дыма. - Если ты не желаешь делиться со мной, то тогда мне непонятно, зачем вообще мне с тобой играть.
Она стала рассказывать. Коэн откинулся на высокую спинку дивана и слушал. Медленное дыхание живота Роланда было единственным свидетельством того, что он - жив. Когда Ли закончила, он посмотрел в потолок и выпустил несколько колец дыма, прежде чем ответил.
- Три вещи. Первая. Хелен ничего тебе не рассказала. Ничего существенного, по крайней мере. Вторая. Это эпизод зачистки, а не настоящее расследование. Третья. Она изо всех сил старается утаить то, чем занималась Шарифи, иначе она не выбрала бы тебя для этой работы.
- Ей не из кого было выбирать, - солгала Ли. - Я была ближе всех.
- Хм… как удобно, что ты была рядом, да?
- Еще бы, я думаю.
- Прекращай изображать из себя солдата-простака, - вежливо хмыкнул Коэн. - Я знаю тебя лучше. Нгуен отдала тебя под трибунал, или как они его еще там называют, а затем заставила плясать под свою дудку. Ты в большой опасности. Нгуен хорошо тебя знает и понимает: ты предпримешь все возможное, чтобы выбраться. Просчитай, Кэтрин. Попробуй сделать хоть что-нибудь не так - и можешь биться об заклад на свои точки Фромхерца, что не пройдет и десяти минут, как она вежливо напомнит тебе, что держит твою карьеру в своих руках. Ли беспокойно зашевелилась, почувствовав себя неудобно на этом роскошном диване.
- Ну, нельзя быть таким подозрительным.
- Можно. И я догадываюсь, что ты уже думала об этом. - Он улыбнулся. - Кроме того, я очень уважаю Хелен. Она удивительно безжалостна, но всегда поучительно понаблюдать мастера за работой. К слову сказать, я бы не рекомендовал тебе говорить ей о том, что ты встречалась со мной. Она сейчас на меня слегка сердита.
Ли едва сдержалась, чтобы не сказать, что у Нгуен, возможно, есть причины, чтобы быть им недовольной. Но вместо этого спросила:
- Что ты можешь мне рассказать о Ханне Шарифи?
Коэн улыбнулся.
- А что ты хочешь узнать?
- Все. Ты знал ее лично?
Улыбка стала шире.
- Боже, Коэн, ну есть хотя бы кто-нибудь, с кем ты не спал?
Его лицо приняло самодовольное выражение.
- Ну, оставь эту пуританскую мораль шахтерской дочери. По крайней мере, я всегда разговариваю с моими «бывшими». Не так, как некоторые, кого я знаю.
- Я все еще говорю с тобой, не так ли? - спросила Ли без всякого смущения.
Они посмотрели друг на друга по-настоящему впервые с момента встречи.
Коэн отвернулся первым, наклонившись вперед, чтобы стряхнуть пепел.
- Не думаю, что это надо ставить себе в заслугу.
Ли встала и прошлась по комнате.
Портреты давно забытых графинь и маркиз восемнадцатого века смотрели на нее со стен, оклеенных зеленоватыми обоями. Кукла-автомат Жака Дро на карточном столе, способная писать сообщения объемом до сорока штрихов, пользуясь любым алфавитом, кивнула своей головой и вздохнула набитой тряпками грудью под смокингом с помощью зубчато-блочной имитации настоящего дыхания. На книжных полках стояли фотографии ученых, дурачившихся перед камерой на фоне покрытых плющом стен. На одной из них она увидела подлинного Гиацинта Коэна на какой-то исторической по значению конференции AI еще до Исхода. Кроме этого, здесь были сравнительно новые фотографии того Коэна, которого она знала, или, скорее, это были незнакомые люди с его хитроватой улыбкой на лице. На вечеринках. Играющего со своими собаками. Беседующего с премьер-министром Израиля. На пляже близ Тель-Авива. Один снимок, как она поняла, сделали совсем недавно. Из рамки на нее смотрело лицо Роланда.
И конечно, комнату заполняли книги. Коэн и его романы. Стендаль. Бальзак. Сестры Бронте. Иногда Ли казалось, что он больше знал о людях из книг, нежели о реальных.
Она сняла книгу с полки. Книга захрустела у нее в руке, издав щекочущий ноздри, но приятный аромат, впитавший в себя запахи кожи, клея и частиц бумаги. Она открыла ее наугад:
« - Есть в тебе что-нибудь похожее на меня, Джейн?
На этот раз я не осмелилась что-либо ответить: мое сердце было переполнено.
- Поскольку, - сказал он, - у меня иногда бывает та кое ощущение в отношении тебя, особенно когда ты рядом со мной, как сейчас, как будто у меня, где-то слева под ребрами, есть веревочка, привязанная прочным и хитрым узлом к такой же веревочке в соответствую щей части твоего маленького остова. И если этот бур ный пролив и две с лишним сотни миль земного простран ства разделят нас, я боюсь, что эта нить, связующая нас, оборвется, и у меня есть сильное подозрение, что я истеку кровью внутри. Что же касается тебя - ты за будешь обо мне».
- Зачем ты хранишь эту чушь? - спросила Ли у Коэна, все еще глядя в книгу.
Она стояла к нему спиной, но все же не смогла совсем скрыть улыбку в своем голосе.
- Можно ведь отравиться. Я проглотила восемнадцать видов плесени, лишь только открыла ее.
- Я помешан на устаревших и трудных технологиях. Зачем иначе я тратил столько времени на тебя?
Она рассмеялась и закрыла книгу.
- Кстати, об устаревшей технологии. Знал ли ты, что Шарифи из родильной лаборатории компании «КсеноГен»?
- Да, из той же, что и ты.
Ли замерла, не оборачиваясь к нему.
- Из той же, что и моя бабушка.
- Конечно.
- Шарифи тебе что-нибудь рассказывала об этом?
- Непосредственно нет. Но она много говорила о Мире Компсона. Она жила там до восьми лет. В каком-то приюте в Хелене. С монахинями.
- Забавно.
- Что мне запомнилось и чему я больше всего удивился - это как она оказалась в приюте.
- Как?
- Она была слепой.
Ли повернулась и пристально посмотрела на него.
- Она была слепой с рождения. Что-то в глазном нерве. Легко корректируемое. Ее приемные родители все исправили. Но в самой родильной лаборатории после анализа затрат и выгод решили выбраковать ее вместо того, чтобы платить за операцию.
- Боже милосердный, - шепотом вырвалось у Ли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144