Никак его не ухватишь.
Смирные внутренние кошки, напуганные не только летящими на пол мисками, сковородками и консервами, но и воплями, и прыжками Тристана, в свою очередь заметались по кухне, сбрасывая на пол, что не успел сбросить Борис. Шум и суматоха достигли такого предела, что даже мистер Бонд заметил, что в кухне что-то происходит. Во всяком случае, он на секунду поднял голову, с легким недоумением взглянул на пушистую метель вокруг и снова погрузился в газету.
Тристан, раскрасневшийся от охотничьего азарта и усилий, вошел во вкус, и я весь внутренне съежился, когда он восторженно скомандовал.
- Гони его, Джим! Уж теперь сукин сын от меня не уйдет!
Бориса мы так и не поймали и предоставили кости самой выбираться из его зубов, а потому с точки зрения ветеринарии этот визит назвать успешным никак нельзя. Но Тристан, когда мы сели в машину, блаженно улыбнулся.
- Ну, было дело! А мне, Джим, и в голову не приходило, что ты так развлекаешься со своими кисками.
Однако миссис Бонд, когда я в следующий раз ее увидел, отнеслась к происшедшему без всякого восторга.
- Мистер Хэрриот, - сказала она, - может быть, вы больше не будете привозить сюда этого молодого человека?
22
Вот и пришлось мне еще раз побывать у Гранвилла Беннетта - в облицованной плиткой операционной, где огромная лампа заливала беспощадным светом склоненную голову моего коллеги, ветеринарных сестер, ряды инструментов, беспомощное, распростертое на столе пушистое тельце.
Часов до четырех в этот день я даже не подозревал, что мне предстоит еще одна поездка в Хартингтон, - до той самой минуты, когда звонок в дверь оторвал меня от чашки с чаем, и я пошел ее открыть, и увидел на крыльце полковника Бозуорта. В руке он держал плетеную кошачью корзинку.
- Вы не уделите мне несколько минут, мистер Хэрриот? - сказал он каким-то странным голосом, и я посмотрел на него с удивлением, слегка откинув голову.
Почти всем, кто хотел посмотреть в лицо полковнику Бозуорту - в суровое солдатское лицо, вознесенное над полом почти на семь футов, - приходилось откидывать голову. Оно, как и вся его худощавая подтянутая фигура, вполне гармонировало с боевыми орденами, которые он заслужил на войне четырнадцатого года. Я часто видел его - и не только у нас в приемной, но и на тихих проселках вокруг Дарроуби, по которым он целыми днями рысил на крупном гунтере в сопровождении двух керн-терьеров. Он мне нравился. Несмотря на свою внушительную внешность, он не только был неизменно учтив, но и таил в себе большой запас душевной мягкости, которая просвечивала в отношении к его четвероногим друзьям.
- Ну, разумеется, - ответил я. - Сюда, пожалуйста.
В приемной он протянул мне корзинку. Лицо его страдальчески морщилось, в глазах пряталась недоуменная боль.
- Это Моди, - пробормотал он.
- Моди? Ваша черная кошечка? - Я часто видел это грациозное создание, когда бывал у полковника, - она то терлась о его ноги, то вспрыгивала к нему на колени, то ревниво пыталась отвлечь его внимание от терьеров.
- Что случилось? Она заболела?
- Нет… нет… - Он судорожно сглотнул и уже внятно произнес. - Несчастный случай.
- Но какой?
- Ее сбила машина. Прежде она никогда не выбегала на дорогу перед домом, но вот сегодня…
- Ах, так… - Я взял у него корзинку. - Она попала под колесо?
- Не думаю. Она ведь сама вернулась в дом.
- Ну, это обнадеживающий признак! - сказал я. - Полагаю, все обойдется.
Полковник сглотнул.
- Мистер Хэрриот, если бы так!.. Но это… ужасно. Ее мордочка. Вероятно, ее только задело, но… я не представляю себе, как она сможет жить.
- Даже так? Мне очень жаль… Но пойдемте, я посмотрю ее.
Он покачал головой.
- Нет. Если разрешите, я подожду здесь. И еще одно! - Он провел ладонью по корзинке. - Если вы тоже решите, что положение безнадежно, то, пожалуйста, усыпите ее сразу же. Чтобы она ни секунды лишней не страдала.
Я с недоумением взглянул на него и быстро пошел по коридору в операционную. Поставив корзину на стол, я открыл запор и откинул крышку. В глубине съежился глянцево-черный комочек. Я протянул к нему руку, голова приподнялась и повернулась ко мне. Из открытого рта вырвался мучительный вопль.
Из открытого рта? Нижняя челюсть безобразно отвисала, разбитая, изуродованная, и, когда раздался второй истошный стон, я с леденящим ужасом разглядел торчащие из кровавой пены зазубренные изломы кости.
Быстро закрыв корзинку, я оперся локтем на крышку.
- О господи, - бормотал я. - О господи…
Я крепко зажмурился, но продолжал видеть эту жуткую челюсть, слышать эти страдальческие стоны… Страшнее же всего было беспомощное недоумение в широко открытых глазах. Именно из-за него всегда так трудно смотреть на искалеченное животное.
Дрожащей рукой я торопливо нащупал на лотке у себя за спиной ампулу нембутала. Во всяком случае, одно ветеринар может: милосердно сократить невыносимую агонию. Я набрал в шприц пять кубиков. Более чем достаточно. Она уснет и больше уже не проснется. Снова открыв корзинку, я засунул руку под кошечку, приподнял ее и сделал укол. Инъекция в брюшную полость - и конец. Но когда я нажал на поршень, меня словно похлопал по плечу кто-то более спокойный и рассудительный - «Минутку, Хэрриот, не спеши. Почему бы тебе прежде не разобраться как следует?»
Я ввел один кубик и вытащил иглу. Для обезболивания этого хватит. Через несколько минут Моди уже не будет ничего чувствовать. Я прикрыл крышку и прошелся по операционной. Мне приходилось приводить в порядок немало кошачьих челюстей - видимо, ломаются они довольно легко, и я испытывал огромное удовлетворение, когда, скрепив проволокой разбитую кость, следил, как она нормально срастается. Но на этот раз было совсем другое.
Через пять минут я откинул крышку, вынул крепко спящую кошечку, обвисшую на моих ладонях точно тряпичная кукла, и положил ее на стол.
Удалив тампонами кровь и слюну, я осторожно кончиками пальцев ощупал разбитые кости, пытаясь соединить обломки в подобие целого. Да, челюсть разломилась пополам, но ее-то можно скрепить проволокой, а вот отростки… Обломаны с обеих сторон, левый еще и перебит. И зубы… Нескольких не хватает, остальные расшатались. И ухватиться не за что. Но, может быть, их удалось бы скрепить металлическими пластинками, привинченными к кости. Да, конечно… Если бы нашелся достаточно искусный хирург, располагающий всем необходимым для подобной операции… Но я же такого хирурга знаю!
Теперь я тщательно осмотрел бедную кошку. Все было в порядке, если не считать жалко болтающейся челюсти. Я задумчиво погладил чистую пушистую шерстку. Она еще почти котенок, у нее впереди вся жизнь… Я принял решение и с облегчением побежал по коридору в приемную спросить у полковника, разрешит ли он мне отвезти Моди к Гранвиллу Беннетту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Смирные внутренние кошки, напуганные не только летящими на пол мисками, сковородками и консервами, но и воплями, и прыжками Тристана, в свою очередь заметались по кухне, сбрасывая на пол, что не успел сбросить Борис. Шум и суматоха достигли такого предела, что даже мистер Бонд заметил, что в кухне что-то происходит. Во всяком случае, он на секунду поднял голову, с легким недоумением взглянул на пушистую метель вокруг и снова погрузился в газету.
Тристан, раскрасневшийся от охотничьего азарта и усилий, вошел во вкус, и я весь внутренне съежился, когда он восторженно скомандовал.
- Гони его, Джим! Уж теперь сукин сын от меня не уйдет!
Бориса мы так и не поймали и предоставили кости самой выбираться из его зубов, а потому с точки зрения ветеринарии этот визит назвать успешным никак нельзя. Но Тристан, когда мы сели в машину, блаженно улыбнулся.
- Ну, было дело! А мне, Джим, и в голову не приходило, что ты так развлекаешься со своими кисками.
Однако миссис Бонд, когда я в следующий раз ее увидел, отнеслась к происшедшему без всякого восторга.
- Мистер Хэрриот, - сказала она, - может быть, вы больше не будете привозить сюда этого молодого человека?
22
Вот и пришлось мне еще раз побывать у Гранвилла Беннетта - в облицованной плиткой операционной, где огромная лампа заливала беспощадным светом склоненную голову моего коллеги, ветеринарных сестер, ряды инструментов, беспомощное, распростертое на столе пушистое тельце.
Часов до четырех в этот день я даже не подозревал, что мне предстоит еще одна поездка в Хартингтон, - до той самой минуты, когда звонок в дверь оторвал меня от чашки с чаем, и я пошел ее открыть, и увидел на крыльце полковника Бозуорта. В руке он держал плетеную кошачью корзинку.
- Вы не уделите мне несколько минут, мистер Хэрриот? - сказал он каким-то странным голосом, и я посмотрел на него с удивлением, слегка откинув голову.
Почти всем, кто хотел посмотреть в лицо полковнику Бозуорту - в суровое солдатское лицо, вознесенное над полом почти на семь футов, - приходилось откидывать голову. Оно, как и вся его худощавая подтянутая фигура, вполне гармонировало с боевыми орденами, которые он заслужил на войне четырнадцатого года. Я часто видел его - и не только у нас в приемной, но и на тихих проселках вокруг Дарроуби, по которым он целыми днями рысил на крупном гунтере в сопровождении двух керн-терьеров. Он мне нравился. Несмотря на свою внушительную внешность, он не только был неизменно учтив, но и таил в себе большой запас душевной мягкости, которая просвечивала в отношении к его четвероногим друзьям.
- Ну, разумеется, - ответил я. - Сюда, пожалуйста.
В приемной он протянул мне корзинку. Лицо его страдальчески морщилось, в глазах пряталась недоуменная боль.
- Это Моди, - пробормотал он.
- Моди? Ваша черная кошечка? - Я часто видел это грациозное создание, когда бывал у полковника, - она то терлась о его ноги, то вспрыгивала к нему на колени, то ревниво пыталась отвлечь его внимание от терьеров.
- Что случилось? Она заболела?
- Нет… нет… - Он судорожно сглотнул и уже внятно произнес. - Несчастный случай.
- Но какой?
- Ее сбила машина. Прежде она никогда не выбегала на дорогу перед домом, но вот сегодня…
- Ах, так… - Я взял у него корзинку. - Она попала под колесо?
- Не думаю. Она ведь сама вернулась в дом.
- Ну, это обнадеживающий признак! - сказал я. - Полагаю, все обойдется.
Полковник сглотнул.
- Мистер Хэрриот, если бы так!.. Но это… ужасно. Ее мордочка. Вероятно, ее только задело, но… я не представляю себе, как она сможет жить.
- Даже так? Мне очень жаль… Но пойдемте, я посмотрю ее.
Он покачал головой.
- Нет. Если разрешите, я подожду здесь. И еще одно! - Он провел ладонью по корзинке. - Если вы тоже решите, что положение безнадежно, то, пожалуйста, усыпите ее сразу же. Чтобы она ни секунды лишней не страдала.
Я с недоумением взглянул на него и быстро пошел по коридору в операционную. Поставив корзину на стол, я открыл запор и откинул крышку. В глубине съежился глянцево-черный комочек. Я протянул к нему руку, голова приподнялась и повернулась ко мне. Из открытого рта вырвался мучительный вопль.
Из открытого рта? Нижняя челюсть безобразно отвисала, разбитая, изуродованная, и, когда раздался второй истошный стон, я с леденящим ужасом разглядел торчащие из кровавой пены зазубренные изломы кости.
Быстро закрыв корзинку, я оперся локтем на крышку.
- О господи, - бормотал я. - О господи…
Я крепко зажмурился, но продолжал видеть эту жуткую челюсть, слышать эти страдальческие стоны… Страшнее же всего было беспомощное недоумение в широко открытых глазах. Именно из-за него всегда так трудно смотреть на искалеченное животное.
Дрожащей рукой я торопливо нащупал на лотке у себя за спиной ампулу нембутала. Во всяком случае, одно ветеринар может: милосердно сократить невыносимую агонию. Я набрал в шприц пять кубиков. Более чем достаточно. Она уснет и больше уже не проснется. Снова открыв корзинку, я засунул руку под кошечку, приподнял ее и сделал укол. Инъекция в брюшную полость - и конец. Но когда я нажал на поршень, меня словно похлопал по плечу кто-то более спокойный и рассудительный - «Минутку, Хэрриот, не спеши. Почему бы тебе прежде не разобраться как следует?»
Я ввел один кубик и вытащил иглу. Для обезболивания этого хватит. Через несколько минут Моди уже не будет ничего чувствовать. Я прикрыл крышку и прошелся по операционной. Мне приходилось приводить в порядок немало кошачьих челюстей - видимо, ломаются они довольно легко, и я испытывал огромное удовлетворение, когда, скрепив проволокой разбитую кость, следил, как она нормально срастается. Но на этот раз было совсем другое.
Через пять минут я откинул крышку, вынул крепко спящую кошечку, обвисшую на моих ладонях точно тряпичная кукла, и положил ее на стол.
Удалив тампонами кровь и слюну, я осторожно кончиками пальцев ощупал разбитые кости, пытаясь соединить обломки в подобие целого. Да, челюсть разломилась пополам, но ее-то можно скрепить проволокой, а вот отростки… Обломаны с обеих сторон, левый еще и перебит. И зубы… Нескольких не хватает, остальные расшатались. И ухватиться не за что. Но, может быть, их удалось бы скрепить металлическими пластинками, привинченными к кости. Да, конечно… Если бы нашелся достаточно искусный хирург, располагающий всем необходимым для подобной операции… Но я же такого хирурга знаю!
Теперь я тщательно осмотрел бедную кошку. Все было в порядке, если не считать жалко болтающейся челюсти. Я задумчиво погладил чистую пушистую шерстку. Она еще почти котенок, у нее впереди вся жизнь… Я принял решение и с облегчением побежал по коридору в приемную спросить у полковника, разрешит ли он мне отвезти Моди к Гранвиллу Беннетту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89