Проходя мимо, он остановился и взглянул на меня.
- Хэрриот, если не ошибаюсь? - благообразное румяное лицо все так же дышало спокойной силой.
- Совершенно верно. Рад вас снова видеть.
Мы обменялись рукопожатием.
- И как у вас дела в Дарроуби?
- Да все обычно, - ответил я. - Работы невпроворот. Если у вас будет настроение, приезжайте помочь.
Кармоди кивнул вполне серьезно.
- С большим бы удовольствием. Мне это было бы очень полезно.
Он сделал шаг и остановился.
- Но если вам потребуется взять кровь у свиньи, пожалуйста, сразу же меня вызовите.
Наши взгляды встретились, и в ледяной голубизне его глаз вдруг затеплилась веселая искорка.
Он пошел дальше. Я еще смотрел на его удаляющуюся спину, когда кто-то ухватил меня за локоть. Брайн Миллер, такой же никому не известный счастливо практикующий ветеринар, как и я.
- Идемте, Джим! Угощаю! - сказал он.
Мы прошли в буфет и взяли две кружки пива.
- Уж этот мне Кармоди! - объявил Брайан. - Ум, конечно, огромный, а так сухарь из сухарей.
Я отхлебнул, посмотрел в кружку и, помолчав, ответил:
- Ну, не скажите. Бесспорно, он такое впечатление производит, но человек он что надо.
26
Ни один ветеринар не любит, чтобы ему затрудняли работу, и, продолжая нащупывать ягнят, я не сдержал раздражения.
- Право же, мистер Китсон, - сказал я сердито, - вам следовало бы вызвать меня пораньше. Сколько времени вы пытались помочь ей разродиться?
Фермер что-то буркнул с высоты своего роста и пожал плечами.
- Да самый чуток. Недолго, в общем-то.
- Полчаса? Час?
- Куда там! Ну, может, минут пяток.
Мистер Китсон нацелил на меня острый нос и хмурый взгляд. Впрочем, это было его обычное выражение: я никогда не видел, чтобы он улыбался, а представить себе, что его обвислые щеки колыхнутся от веселого смеха было и вовсе невозможно.
Я скрипнул зубами и решил молчать, но я-то знал, что за пяток минут стенка влагалища не могла бы так распухнуть, а ягнята - стать сухими, точно наждачная бумага. И ведь предлежание было правильным: головное у одного, тазовое у другого. Но только, как часто бывает, задние ножки одного лежали по сторонам головы второго, создавая иллюзию, будто они принадлежат ему же. Я готов был побиться об заклад, что мистер Китсон вдосталь повозился тут своими грубыми лапищами, упрямо стараясь вытащить эту головку и эти ножки обязательно вместе.
Да вызови он меня сразу, мне и минуты бы не понадобилось, а теперь вот ни дюйма свободного пространства, работать приходится одним пальцем - и все без толку. Вот если бы всеми пятью!..
К счастью, нынешние фермеры редко устраивают вам такие сюрпризы. Во время окота я обычно слышу: «Ну, нет, я пощупал и сразу понял, что мне это не по зубам». Или же, как на днях мне сказал хозяин овчарни: «Двоим с одной маткой возиться, да разве же это дело?» По-моему, лучше не скажешь.
Но мистер Китсон принадлежал к старой школе. И ветеринара звал, только перепробовав все остальное, а прибегнув к нашим услугам, обычно оставался очень и очень недоволен результатами.
- Бесполезно - сказал я, извлекая руку и быстро прополаскивая ее в ведре. - Надо что-то сделать с этой сухостью.
Я прошел по всей длине старой конюшни, превращенной во временный приют для ягнящихся овец, и вынул из багажника тюбик с кремом. На обратном пути я расслышал слабый стон где-то слева. Освещена конюшня была слабо, а самый темный угол был еще отгорожен старой дверью, снятой с петель. Я заглянул в этот импровизированный закуток и с трудом разглядел лежащую на груди овцу. Голова ее была вытянута, ребра поднимались и опадали в ритме частого трудного дыхания. Так дышат овцы, испытывая непрерывную боль. Иногда она тихо постанывала.
- Что с ней такое? - спросил я.
Мистер Китсон угрюмо поглядел на меня из противоположного угла.
- Вчера окотилась, да неудачно.
- Как - неудачно?
- Ну-у… ягненок один, крупный, а нога назад завернута.
- И вы его так и вытащили… с завернутой ногой?
- А что еще делать-то было?
Я перегнулся через дверь и приподнял хвост, весь в кале и выделениях. Я даже вздрогнул - таким все там было синим и распухшим.
- Ею следовало бы заняться, мистер Китсон.
- Да нет! - В голосе фермера послышалась досада. - Не к чему это. Посмотрите вы ее, не посмотрите - все едино.
- Вы думаете, она умирает?
- Угу.
Я провел ладонью по ее голове. Губы и уши холодные. Пожалуй, он прав.
- Так вы уже Мэллоку позвонили? Ее надо бы поскорее избавить от лишних страданий.
- Да позвоню я, позвоню… - Мистер Китсон переступил с ноги на ногу и отвел глаза.
Я прекрасно все понял. Он твердо намеревался предоставить овце страдать до конца - «может еще и оклемается». Пора окота всегда была для меня полна радости и удовлетворения, но тут передо мной была другая сторона медали. В сельском календаре это лихорадочное время, добавляющее к обычным заботам сразу кучу новых хлопот, - и в некоторых отношениях оно истощает все резервы сил и фермеров, и ветеринаров. Буйный поток новой жизни оставляет по берегам исковерканные обломки - овец, слишком старых для последней своей беременности, ослабленных болезнями вроде фасциолеза или токсемии, страдающих воспалением суставов или просто «окотившихся неудачно». Нет-нет, да и наткнешься в каком-нибудь темном углу на такую овцу, брошенную там без всякой помощи - «авось, сама оклемается».
Я молча вернулся к своей пациентке. Крем сыграл свою роль, и я смог вести дальнейшее обследование почти всеми пальцами. Надо было решить, с какого ягненка начать, но поскольку голова уже продвинулась относительно далеко, логично было заняться тем, которому она принадлежала.
С помощью фермера я водворил задние ноги овцы на тюк соломы и, используя наклон, осторожно отодвинул ножки в глубину. В освободившемся пространстве мне удалось зацепить скрюченным пальцем передние ножки, отогнутые вдоль ребер назад, и вывести их в проход. Еще колбаска крема, еще несколько секунд осторожных маневров - и ягненок появился на свет.
Но слишком поздно. Крохотное существо было мертво, и, как всегда, при виде крепкого красивого тельца, которому не хватало только искры жизни, меня захлестнула горькая волна разочарования.
Я торопливо намазал руку еще раз и нащупал второго, отодвинутого вглубь, ягненка. Места теперь было много, и мне удалось зацепить его всей кистью. Остальное было делом минуты. О том, что второй ягненок жив, казалось, не могло быть и речи, и я просто торопился помочь овце. Однако едва я извлек его, как ощутив холод окружающего воздуха, он судорожно дернулся, и, держа в ладонях мягонькое пушистое шевелящееся тельце, я понял, что все в порядке.
Странно, как часто так случается: вытаскиваешь мертвого, уже давно тронутого разложением ягненка, а позади него ждет своей очереди живой!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89