Мы решили снова надеть свои дорожные костюмы, чтобы всем выглядеть одинаково, только шары-шлемы мы оставили на корабле. Ну и зрелище мы представляли: первой спустилась по серебряным ступеням Доктор З. в зеленом раздувающемся балахоне, а позади нее семь неуклюжих слуг в серебряной одежде.
Мы шагали в ногу под звуки моей гитары, что не так легко сделать, учитывая вес дорожных костюмов. Хопфнер и два его помощника-мужчины вышли последними, они несли гамак и подставку для него.
Б'оремос встретил нас у подножия лестницы и приветствовал, наклонив голову. Лучницы, пришедшие с ним, тоже склонили головы. Но Линни, которую я сначала не заметил, потому что она стояла сбоку, не шевельнулась. В руках у нее была изящно выграненная каменная Чаша.
Приди, сладкая Смерть, подумал я пробежавшей у меня в мозгу строчкой из старой песни. Я подошел к ней, по дороге закинув гитару за спину.
– Собственная Чаша Королевы. – Она говорила так тихо, что я еле расслышал, что она сказала. Она протянула Чашу мне и я увидел, что у нее дрожат руки.
Я взял ее руки в свои, чтобы прекратить хоть на время дрожь, и она заглянула мне в глаза. Глаза у нее были золотые, но не цвета чистого янтаря, как у Б'оремоса или Королевы. Скорее в них были крапинки золота потемнее, а по краю радужной оболочки были кружки более темного цвета.
– Для вашей Королевы, – сказала она.
– У нас нет королев.
– И у вас нет плукенны или ладанны, а есть что-то другое. И вы не скорбите, – сказала она мне так тихо, что никто больше не слышал. – Поэтому – я думаю, что ваша Королева не должна принимать эту Чашу. – Она быстро отвела глаза. То, что она произнесла, было величайшей ересью.
Я прикусил губу и поторопился убедить ее, остановить наплыв засорения, которое затопило ее.
– Не бойся, Линни. Поверь мне, все будет хорошо. Наша… Доктор З. охотно принимает эту Чашу.
– Тогда я скорблю по ней, по вашей не-Королеве, – сказала Линни, все еще глядя себе под ноги, – по Дот'дер'це. Я буду оплакивать ее, как свою собственную.
Я улыбнулся, глядя на ее опущенную головку, потом вовремя вспомнил о ритуале: «Пусть строчки твоих погребальных песен будут долгими».
– Пусть смерть ее будет быстрой.
Пока мы с Линни разговаривали, держась за руки, Доктор З. разыгрывала с Б'оремосом другой сценарий. Она взяла у него из рук свое платье с драконом на спине и королевским жестом передала его Пауле. Затем она сказала ему, что хоть она ценит люминовые орешки Королевы, в ее мире есть вещество получше для королевы – она показала жестом на свою фигуру – ее комплекции.
Б'оремос выслушал это, склонив голову набок, потом кивнул.
Доктор З. подала знак, и Эн-Джимнбо вынес большую стеклянную мензурку. Нанесенные на нее красные рисочки и цифры блестели на солнце, а пол-литра яблочного сока с морфием пропускали, как призма, солнечные лучи и отбрасывали радугу на стенки корабля.
Доктор З. высоко подняла мензурку и звонко, отчетливо продекламировала замечательную смесь из старой поэзии Земли. Такая поэзия была в стиле джонга.
Если спросите – откуда
В Мордоре есть Властелин? –
То не лепо будет бяшеть,
В глуще рымит исполин!
Я, как можно тише, пытался переводить стихи Лине-Лании. Но не все, происхождение и язык некоторых строчек не понимал я и сам.
Несу это гордое бремя!
Офелия, о помяни!
Увы, дождалась смерть поэта,
Убив мою Аннабель-Ли!
И завершила импровизацию Доктор З. мгновенным переводом на язык Эль-Лаллора.
Все царства мира – за стакан вина!
Пусть я умру – явись передо мною!
Чтоб столько королевских трупов
За ту же и оплакивали цену!
И большим глотком выпила мензурку до дна.
Я и раньше слышал, как она пользуется таким попурри. Они звучат замечательно, если их хорошо декламировать, а у нее был зычный, хорошо поставленный голос, который можно было услышать в любом конце любого зала.
– Кто такая Аннабель-Ли? – спросила Линни шепотом.
Увлеченный спектаклем, я чуть не ответил ей, но вовремя спохватился.
– Я не имею права говорить об этом. Это тайная часть наших верований. – Так обычно ведут себя антропологи.
Она больше не задавала вопросов, а просто наблюдала, как Доктор З. опустилась в гамак, передав мензурку Эн-Джимнбо. Она улеглась на подушках. Мы разорили все постели на корабле, каждый отдал свои подушки и, кроме того, мы надули еще двадцать штук из запасов плавсредств. Выглядела постель странно и не очень уютно, но это недолго беспокоило Доктора З. Морфий действует быстро, дыхание сразу замедляется, вскоре появляются и другие важные признаки…
– Сынок, я развозил колонистов по звездным системам в большем количестве, чем у тебя волос на голове. Не учи меня тому, что я знаю. Расскажи о том, чего не знаю.
– Прошу прощения, сэр.
Когда Доктор З. начала терять сознание, она жестом подозвала меня и сказала по-английски:
– Устрой мне роскошные проводы, Аарон. И помни, не будь романтиком. Хороший антрополог наблюдает, изучает, познает. Он не превращается в туземца – без особых причин.
Потом добавила на языке эль-лаллорцев:
– Ты заставишь их помнить меня? – и закрыла глаза.
Я стал на колени около нее, мы именно так договорились раньше. Я даже пробормотал:
– Да, Доктор З.
Позади себя я услышал, как Линни тихо произнесла:
– Пусть смерть твоя будет скорой.
Б'оремос повторил эти слова.
Именно в этот момент Доктор З. «умерла».
Эн-Джимнбо нагнулся, взял ее запястье и попытался сосчитать слабый пульс, а затем объявил, что она умерла. Мы все начали рыдать, выть, по крайней мере, все антропологи. Хопфнер и его троица вели себя скованно и выглядели, по-моему, неубедительно. Они выли, падали на колени, по крайней мере, Кларк и двое стражей помоложе упали на колени. Хопфнер стоял по стойке смирно и конвульсивно двигал челюстью, как будто он испытывал большой эмоциональный стресс.
Но, конечно, ни один из нас не плакал.
Б'оремос положил руку на лоб Доктора З., и постарался как можно незаметнее скользнуть пальцами под ее носом, но он не почувствовал дыхания. Линни положила ладонь на широкую грудь Доктора З., но если там и продолжалось дыхание, оно было, конечно, неглубоким, его нельзя было заметить.
Я встал.
– Мы не раздеваем наших покойников и не выставляем их на столбах для хищных птиц, – сказал я сдавленным как бы от горя голосом. – Хотя мы, конечно, оставим тело Доктора З. здесь, чтобы ваши люди могли посмотреть на нее прежде, чем мы заберем ее на корабль и поместим для обозрения в прозрачный ящик. – Я сделал глубокий вдох. Эта часть беспокоила нас, потому что ее надо было поместить в отсек долгого сна не позднее, чем через семьдесят два часа. – Одного-двух дней вам хватит?
– Одного дня, – сказал Б'оремос. – Этого хватит, чтобы весь двор пришел посмотреть на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42