– спросил он наконец.
– Разумеется.
Она застенчиво улыбнулась, как бы не слишком представляя себе, как это можно сидеть с незнакомым мужчиной. Ресницы ее затрепетали. Она глубоко вздохнула, и Карелла вынужден был отвернуться, делая вид, будто он выбирает в этом холле кресло поудобнее.
– А мы можем присесть вон там, – сказала Лотта и направилась к стоявшим у стены креслам. Карелла оказался сзади. И вот он, человек женатый и все такое прочее, не в силах был оторвать взгляда от движущейся впереди фигурки и признал про себя, что более аппетитного зада он в жизни не видел. Ему хотелось ущипнуть ее, и он едва сдержался. “Ты слишком молод для нее”, – сказал он себе и улыбнулся.
– Чему вы улыбаетесь? – спросила девушка, усаживаясь в кресло и закидывая ногу за ногу.
– Просто вы оказались намного моложе той женщины, которую я ожидал здесь увидеть.
– А кого вы ожидали?
– Вам правду сказать?
– Конечно, – ответила Лотта.
– Женщину лет пятидесяти с лишком.
– Почему это вдруг?
– Ну, как сказать... – Карелла пожал плечами. И он снова достал из кармана все ту же фотографию. – Вам знаком этот человек?
Она бросила только один взгляд на фотографию и тут же утвердительно кивнула.
– Да, – сказала она. – А что с ним случилось? – Она не вздрогнула, не отшатнулась, не смутилась, не покраснела. Она просто сказала “да”, а потом так же спокойно и даже по-деловому спросила: “А что с ним случилось?”
– Он мертв, – сказал Карелла.
Она кивнула, но так и не произнесла ни слова. Потом чуть заметно пожала плечами, а после этого снова кивнула.
– Кто он? – спросил Карелла.
– Джонни.
– А дальше как?
– Смит.
Карелла недоуменно уставился на нее.
– Все верно – Смит, – сказала она. – Джон Смит.
– А вы себя как ему назвали? Если он действительно типичный Джон Смит – человек с улицы, то вы...
– Не вижу тут ничего забавного. Он сказал мне, что зовут его Джоном Смитом. С чего мне было не верить ему?
– Да и в самом деле – с чего бы? Как давно вы знакомы с ним, мисс Констэнтайн?
– С января.
– А когда вы виделись в последний раз?
– Где-то с месяц назад.
– А не смогли бы вы припомнить поточнее?
– В последних числах месяца.
– У вас с ним были серьезные отношения?
Лотта пожала плечами.
– Не знаю, – тоскливо сказала она. – А что это значит – “серьезные отношения”?
– Ну, были ли вы... были ли вы чем-то более, чем просто друзьями, мисс Констэнтайн.
– Да, – резко бросила она. Она задумалась, как бы ощутив свое одиночество в этом тихом и уютном гостиничном вестибюле, который почему-то так напоминал Карелле Венецию, а потом кивнула, будто в ответ на свои мысли: – Да. – Она снова кивнула. – Да, мы были больше чем друзья. – Она подняла на него свои зеленые глаза, а затем резким движением головы отбросила со лба волосы и сказала с вызовом: – Мы были любовники.
– Так, хорошо, – сказал Карелла. – А не могли бы вы предположить, мисс Констэнтайн, кто мог хотеть его смерти?
– Нет. – Она помолчала. – А как... как он умер?
– А я все ждал, когда же вы, наконец, зададите этот вопрос.
Лотта Констэнтайн с вызовом встретила взгляд Кареллы и не опустила глаз.
– И кого это вы тут разыгрываете? – спросила она. – Сурового и решительного полицейского?
Карелла промолчал.
– И почему это я обязательно должна была поинтересоваться, как именно он умер? – продолжала она. – Разве не достаточно уже того, что он мертв?
– Большинство людей обычно интересуются этим, – сказал Карелла.
– А я – не большинство, – резко бросила она. – Я – это я. Лотта Констэнтайн. У вас же все разложено по полочкам. Вот и радуйтесь тому, что у вас там вместо мозгов настоящая электронно-счетная машина. Вы ведь так рассуждаете: нажал нужные кнопки, вставил дискету, раз-раз – и готов правильных ответ. Вы вот являетесь сюда неизвестно откуда и заявляете мне о том, что Джонни мертв, а потом задаете кучу дурацких вопросов и еще объясняете мне, как большинство людей реагирует на это. А я вам говорю, мистер, не знаю как вас там, что можете проваливать к чертовой матери со всеми вашими раскладками и полочками! Большинство двадцатидвухлетних девчонок никогда не влюбятся в человека шестидесяти шести лет – да, да, ему шестьдесят шесть – и нечего глазеть на меня, изображая изумление. Именно столько лет было Джонни! Поэтому перестаньте мне здесь талдычить о том, что сделало бы большинство людей; да по мне вы хоть перетопите это большинство или повесьте их всех вверх ногами – я и пальцем не шевельну, потому что плевать мне на большинство!
– Он был убит выстрелом из охотничьего ружья с близкого расстояния, – сказал Карелла, пристально вглядываясь в ее лицо. Но оно оставалось неподвижным, не отразив ни тени эмоций, никаких движений души.
– Ну хорошо, – сказала она, – значит, он был убит выстрелом из охотничьего ружья с близкого расстояния. И кто же это сделал?
– Мы пока не знаем.
– Я этого не делала.
– Никто и не говорит, что это сделали вы.
– В таком случае, какого черта вы оказались здесь?
– Пока что мы пытаемся всего лишь выяснить личность убитого, мисс Констэнтайн.
– Ну вот вы и установили его личность. Убитый был Джоном Смитом.
– Ну вы, наверное, и сами понимаете, что такие сведения не очень-то помогут нам. Правда, мисс Констэнтайн? Имя-то уж слишком заурядное.
– А чего вы тут душу мне выматываете? Черт побери, это же его имя, а не мое, и не я его придумала.
– А он никогда не называл вам своего настоящего имени?
– Он представился мне Джоном Смитом.
– И вы поверили.
– Да.
– А если бы он сказал вам, что его зовут Джоном Доу?
– Послушайте, мистер, я поверила бы ему, даже если бы он назвал себя Иосифом Сталиным. Ну, и что вы на это скажете?
– Неужто это было так здорово и прямо сразу? – спросил Карелла.
– Именно так оно и было.
– А чем он зарабатывал себе на жизнь? – спросил Карелла.
– Он не работал уже. Получал какую-то небольшую пенсию или социальную страховку.
– А как же форма?
– Какая форма? – впервые на лице Лотты Констэнтайн отразилось удивление.
– Форменная одежда. Та, которую кто-то снял с него и засунул в печь для сжигания мусора.
– Понятия не имею, о чем вы говорите.
– Вы никогда не видели его в форменной одежде?
– Никогда.
– А была ли у него какая-нибудь работа? Ну, прирабатывал он где-нибудь в дополнение к пенсии? Может, он был лифтером там или еще кем-нибудь?
– Нет. Иногда я... – она прервала себя.
– Да?
– Нет, ничего.
– Вы давали ему деньги? Именно это вы собирались сказать?
– Да.
– А где он жил, мисс Констэнтайн?
– Я... я не знаю.
– Как это так, неужто вы...
– Я не знаю, где он жил. Но он... но он часто приходил сюда.
– И оставался здесь?
– Иногда и оставался.
– И как долго?
– Ну... самое большее... он тут оставался, это было, когда он пробыл здесь две недели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
– Разумеется.
Она застенчиво улыбнулась, как бы не слишком представляя себе, как это можно сидеть с незнакомым мужчиной. Ресницы ее затрепетали. Она глубоко вздохнула, и Карелла вынужден был отвернуться, делая вид, будто он выбирает в этом холле кресло поудобнее.
– А мы можем присесть вон там, – сказала Лотта и направилась к стоявшим у стены креслам. Карелла оказался сзади. И вот он, человек женатый и все такое прочее, не в силах был оторвать взгляда от движущейся впереди фигурки и признал про себя, что более аппетитного зада он в жизни не видел. Ему хотелось ущипнуть ее, и он едва сдержался. “Ты слишком молод для нее”, – сказал он себе и улыбнулся.
– Чему вы улыбаетесь? – спросила девушка, усаживаясь в кресло и закидывая ногу за ногу.
– Просто вы оказались намного моложе той женщины, которую я ожидал здесь увидеть.
– А кого вы ожидали?
– Вам правду сказать?
– Конечно, – ответила Лотта.
– Женщину лет пятидесяти с лишком.
– Почему это вдруг?
– Ну, как сказать... – Карелла пожал плечами. И он снова достал из кармана все ту же фотографию. – Вам знаком этот человек?
Она бросила только один взгляд на фотографию и тут же утвердительно кивнула.
– Да, – сказала она. – А что с ним случилось? – Она не вздрогнула, не отшатнулась, не смутилась, не покраснела. Она просто сказала “да”, а потом так же спокойно и даже по-деловому спросила: “А что с ним случилось?”
– Он мертв, – сказал Карелла.
Она кивнула, но так и не произнесла ни слова. Потом чуть заметно пожала плечами, а после этого снова кивнула.
– Кто он? – спросил Карелла.
– Джонни.
– А дальше как?
– Смит.
Карелла недоуменно уставился на нее.
– Все верно – Смит, – сказала она. – Джон Смит.
– А вы себя как ему назвали? Если он действительно типичный Джон Смит – человек с улицы, то вы...
– Не вижу тут ничего забавного. Он сказал мне, что зовут его Джоном Смитом. С чего мне было не верить ему?
– Да и в самом деле – с чего бы? Как давно вы знакомы с ним, мисс Констэнтайн?
– С января.
– А когда вы виделись в последний раз?
– Где-то с месяц назад.
– А не смогли бы вы припомнить поточнее?
– В последних числах месяца.
– У вас с ним были серьезные отношения?
Лотта пожала плечами.
– Не знаю, – тоскливо сказала она. – А что это значит – “серьезные отношения”?
– Ну, были ли вы... были ли вы чем-то более, чем просто друзьями, мисс Констэнтайн.
– Да, – резко бросила она. Она задумалась, как бы ощутив свое одиночество в этом тихом и уютном гостиничном вестибюле, который почему-то так напоминал Карелле Венецию, а потом кивнула, будто в ответ на свои мысли: – Да. – Она снова кивнула. – Да, мы были больше чем друзья. – Она подняла на него свои зеленые глаза, а затем резким движением головы отбросила со лба волосы и сказала с вызовом: – Мы были любовники.
– Так, хорошо, – сказал Карелла. – А не могли бы вы предположить, мисс Констэнтайн, кто мог хотеть его смерти?
– Нет. – Она помолчала. – А как... как он умер?
– А я все ждал, когда же вы, наконец, зададите этот вопрос.
Лотта Констэнтайн с вызовом встретила взгляд Кареллы и не опустила глаз.
– И кого это вы тут разыгрываете? – спросила она. – Сурового и решительного полицейского?
Карелла промолчал.
– И почему это я обязательно должна была поинтересоваться, как именно он умер? – продолжала она. – Разве не достаточно уже того, что он мертв?
– Большинство людей обычно интересуются этим, – сказал Карелла.
– А я – не большинство, – резко бросила она. – Я – это я. Лотта Констэнтайн. У вас же все разложено по полочкам. Вот и радуйтесь тому, что у вас там вместо мозгов настоящая электронно-счетная машина. Вы ведь так рассуждаете: нажал нужные кнопки, вставил дискету, раз-раз – и готов правильных ответ. Вы вот являетесь сюда неизвестно откуда и заявляете мне о том, что Джонни мертв, а потом задаете кучу дурацких вопросов и еще объясняете мне, как большинство людей реагирует на это. А я вам говорю, мистер, не знаю как вас там, что можете проваливать к чертовой матери со всеми вашими раскладками и полочками! Большинство двадцатидвухлетних девчонок никогда не влюбятся в человека шестидесяти шести лет – да, да, ему шестьдесят шесть – и нечего глазеть на меня, изображая изумление. Именно столько лет было Джонни! Поэтому перестаньте мне здесь талдычить о том, что сделало бы большинство людей; да по мне вы хоть перетопите это большинство или повесьте их всех вверх ногами – я и пальцем не шевельну, потому что плевать мне на большинство!
– Он был убит выстрелом из охотничьего ружья с близкого расстояния, – сказал Карелла, пристально вглядываясь в ее лицо. Но оно оставалось неподвижным, не отразив ни тени эмоций, никаких движений души.
– Ну хорошо, – сказала она, – значит, он был убит выстрелом из охотничьего ружья с близкого расстояния. И кто же это сделал?
– Мы пока не знаем.
– Я этого не делала.
– Никто и не говорит, что это сделали вы.
– В таком случае, какого черта вы оказались здесь?
– Пока что мы пытаемся всего лишь выяснить личность убитого, мисс Констэнтайн.
– Ну вот вы и установили его личность. Убитый был Джоном Смитом.
– Ну вы, наверное, и сами понимаете, что такие сведения не очень-то помогут нам. Правда, мисс Констэнтайн? Имя-то уж слишком заурядное.
– А чего вы тут душу мне выматываете? Черт побери, это же его имя, а не мое, и не я его придумала.
– А он никогда не называл вам своего настоящего имени?
– Он представился мне Джоном Смитом.
– И вы поверили.
– Да.
– А если бы он сказал вам, что его зовут Джоном Доу?
– Послушайте, мистер, я поверила бы ему, даже если бы он назвал себя Иосифом Сталиным. Ну, и что вы на это скажете?
– Неужто это было так здорово и прямо сразу? – спросил Карелла.
– Именно так оно и было.
– А чем он зарабатывал себе на жизнь? – спросил Карелла.
– Он не работал уже. Получал какую-то небольшую пенсию или социальную страховку.
– А как же форма?
– Какая форма? – впервые на лице Лотты Констэнтайн отразилось удивление.
– Форменная одежда. Та, которую кто-то снял с него и засунул в печь для сжигания мусора.
– Понятия не имею, о чем вы говорите.
– Вы никогда не видели его в форменной одежде?
– Никогда.
– А была ли у него какая-нибудь работа? Ну, прирабатывал он где-нибудь в дополнение к пенсии? Может, он был лифтером там или еще кем-нибудь?
– Нет. Иногда я... – она прервала себя.
– Да?
– Нет, ничего.
– Вы давали ему деньги? Именно это вы собирались сказать?
– Да.
– А где он жил, мисс Констэнтайн?
– Я... я не знаю.
– Как это так, неужто вы...
– Я не знаю, где он жил. Но он... но он часто приходил сюда.
– И оставался здесь?
– Иногда и оставался.
– И как долго?
– Ну... самое большее... он тут оставался, это было, когда он пробыл здесь две недели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56