Эта скрываемая надежда никому не давала накануне уснуть. Многие мечтали выиграть, но никто не решался поверить в свою удачу.
В весовой жокеев сорок выстроилось в очередь для взвешивания. За спиной клерка мерцал круглый глазок, направленный на нас, который регистрировал каждый вздох. Потом тренеры, выглядевшие такими же взволнованными, как и жокеи, давали последние инструкции. После этого все вернулись в раздевалку, чтобы ждать своего заезда. Никакой болтовни или шуток, как в обычные дни. Два ряда молчавших мужчин сидели на скамейках друг против друга, упершись локтями в колени и разглядывая носки собственных сапог. Полчаса проходило в полной неподвижности, пока наконец не наступала долгожданная минута.
Я думал, что нервное возбуждение, сковавшее меня в раздевалке, объясняется тем, что я первый раз участвую в этих крупнейших соревнованиях мира скачек. Но и потом каждый год происходило то же самое. Невозможно привыкнуть к такому волнующему событию.
Темно-гнедая шерсть Роймонда искрилась и сияла под мартовским солнцем, выглядел он великолепно. Ему предстояло нести на спине самый большой вес, то есть меня, поэтому он получил первый номер, и на парадном круге мы с ним возглавляли кавалькаду. Как бы я хотел, чтобы кто-нибудь вышагивал передо мной, таким одиноким и беззащитным чувствовал я себя под взглядами четверти миллиона зрителей на трибунах.
Как только дали старт, времени для эмоций не осталось. Выбрать свободное пространство, чтобы лошадь могла спокойно прыгнуть через барьер, не мешать ей во время приземления, готовиться к следующему препятствию — другим мыслям нет места.
Роймонд не сделал серьезных ошибок, два круга он возглавлял заезд и был совершенно свежим, каким и оставался пять или шесть кругов. Когда мы подошли к предпоследнему барьеру, он так легко его взял по сравнению с другими лошадьми, что я начал надеяться на невероятное. Было похоже, что мы можем выиграть. И в этот самый момент две лошади пронеслись мимо нас, и одна шла с такой скоростью, что я сразу же понял: ее нам не догнать. Роймонд взял последнее препятствие третьим, но потом вырвался вперед, и мы финишировали вторыми.
Впереди мелькнули четыре знакомых черно-белых квадрата, цвета, которые так часто я носил сам. Победителем стал Русский Герой.
Лорд Байстер был в восторге от того, что наконец-то его скакун пришел вторым. Он успокаивал меня, говоря, что большая разница в весе, который несли лошади, помогла Русскому Герою обойти Роймонда. Но какая ирония! Выиграл Русский Герой, лошадь, которую так часто приводил к победе я, лошадь, чью жизнь, по-видимому, я спас, когда он мучился коликами, больше того, лошадь, которая три раза упала накануне Большого национального стипль-чеза и которая прыгает хорошо, только если ее правильно подвести к препятствию.
Джордж Оуэн даже сомневался, выставлять ли вообще Русского Героя, он хотел еще раз посмотреть, как лошадь работает на более легких скачках, которые состоятся через неделю после Большого национального. Но владелец, Фирни Уильямсон, настоял, мол, надо использовать шанс и в крупных соревнованиях.
Несмотря наличное разочарование, я от души радовался за Джорджа: для него очень важно, что он тренер победителя самых престижных соревнований Англии. Всегда спокойный и сдержанный, он просто онемел от удовольствия, и широкая улыбка не сходила со счастливого лица.
Вся скованность в весовой растаяла. Пробки шампанского взлетали вверх, бесконечные похлопывания по спине сменялись невероятными рассказами, родственными рыболовным историям, и возбужденные голоса силой звука заменяли аргументы в спорах.
Так бывало каждый год.
Владелец Русского Героя Фирни Уильямсон, преуспевающий чеширский фермер, решил устроить банкет по случаю победы.
Как ни удивительно, но отель в Честере согласился за четыре часа приготовить ужин почти на сто персон, и праздник удался на славу. Все произносили тосты. Фирни произнес тост. Джордж произнес тост. Лео Макморроу, жокей Русского Героя, произнес тост. А я сказал, что если бы знал, что Русский Герой обойдет меня в Большом национальном стипль-чезе, то, наверно, позволил бы ему умереть от колик, но если бы я не мог выиграть сам, то никому бы так не желал победы, как Джорджу. На что Фирни, Джордж и Лео ответили, что если бы они не могли выиграть, то желали бы победы только мне.
Ближе к концу у всех язык несколько заплетался и глаза затуманились, но это был великий праздник.
Между тем виновника торжества, Русского Героя, отвезли в его теплую конюшню, он получил обычную порцию сена и даже не подозревал, что стал так знаменит.
После Ливерпуля сезон продолжается еще два месяца, в течение которых проходят три национальных соревнования, но несколько меньшего масштаба: в Уэльсе, Ирландии и Шотландии. Кроме того, каждую неделю где-нибудь устраивают однодневные встречи. Последний в сезоне стипль-чез открывается на Пасху в Чепстоу, это национальные соревнования Уэльса.
Однажды утром после победы Русского Героя я отправился в поля Беркшира на тренировку с лошадьми лорда Байстера. Джордж Биби попросил меня взять еще одну лошадь, принадлежавшую Кену Канделлу. Я раньше не встречал Кена. Он жил в Кемптоне, в той же деревне, что и Джордж Биби, и всего несколько сезонов сам тренировал своих лошадей.
Кен подставил руку, я вспрыгнул в седло компактного гнедого с белой мордой и белыми носочками на всех четырех ногах и направил его на отличные тренировочные барьеры Джорджа Биби. Гнедой оказался прекрасным прыгуном. Кен объяснил, что его постоянный жокей уехал в Ирландию, и попросил меня работать с гнедым на соревнованиях новичков в Челтенхеме. Гнедого звали Хирфорд, и он никогда раньше не брал препятствия стипль-чеза, хотя и выступал в обыкновенных скачках. Через несколько дней в Челтенхеме он повел себя как ветеран, шел первым от старта до финиша, птицей перелетал через препятствия и легко выиграл.
Кен попросил меня работать на Уэльских национальных с другим его дебютантом, Файтинг Лайном, который тоже легко выиграл. Так я получил маленькую компенсацию за то, что пришел вторым с Роймондом. Подобный случай повторился в моей жизни еще раз. Когда Девон Лоч шел первым и упал перед самым финишем, будто в награду за разочарование, несколько дней спустя я выиграл национальные соревнования в Уэльсе.
Так я начал работать и для Кена, а через некоторое время Джеральд Болдинг попросил меня взять и его лошадей. Мы договорились, что в следующем сезоне, когда я не буду нужен лорду Байстеру, то смогу выступать со скакунами Кена и Болдинга.
Теперь я регулярно работал в трех конюшнях, и все они находились на юге Англии, а мы все еще жили в Чешире. Хотя постоянные путешествия и утомляли, но нам не удавалось найти подходящего дома возле Кемптона, да к тому же нам очень нравилась наша квартира в Чешире.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
В весовой жокеев сорок выстроилось в очередь для взвешивания. За спиной клерка мерцал круглый глазок, направленный на нас, который регистрировал каждый вздох. Потом тренеры, выглядевшие такими же взволнованными, как и жокеи, давали последние инструкции. После этого все вернулись в раздевалку, чтобы ждать своего заезда. Никакой болтовни или шуток, как в обычные дни. Два ряда молчавших мужчин сидели на скамейках друг против друга, упершись локтями в колени и разглядывая носки собственных сапог. Полчаса проходило в полной неподвижности, пока наконец не наступала долгожданная минута.
Я думал, что нервное возбуждение, сковавшее меня в раздевалке, объясняется тем, что я первый раз участвую в этих крупнейших соревнованиях мира скачек. Но и потом каждый год происходило то же самое. Невозможно привыкнуть к такому волнующему событию.
Темно-гнедая шерсть Роймонда искрилась и сияла под мартовским солнцем, выглядел он великолепно. Ему предстояло нести на спине самый большой вес, то есть меня, поэтому он получил первый номер, и на парадном круге мы с ним возглавляли кавалькаду. Как бы я хотел, чтобы кто-нибудь вышагивал передо мной, таким одиноким и беззащитным чувствовал я себя под взглядами четверти миллиона зрителей на трибунах.
Как только дали старт, времени для эмоций не осталось. Выбрать свободное пространство, чтобы лошадь могла спокойно прыгнуть через барьер, не мешать ей во время приземления, готовиться к следующему препятствию — другим мыслям нет места.
Роймонд не сделал серьезных ошибок, два круга он возглавлял заезд и был совершенно свежим, каким и оставался пять или шесть кругов. Когда мы подошли к предпоследнему барьеру, он так легко его взял по сравнению с другими лошадьми, что я начал надеяться на невероятное. Было похоже, что мы можем выиграть. И в этот самый момент две лошади пронеслись мимо нас, и одна шла с такой скоростью, что я сразу же понял: ее нам не догнать. Роймонд взял последнее препятствие третьим, но потом вырвался вперед, и мы финишировали вторыми.
Впереди мелькнули четыре знакомых черно-белых квадрата, цвета, которые так часто я носил сам. Победителем стал Русский Герой.
Лорд Байстер был в восторге от того, что наконец-то его скакун пришел вторым. Он успокаивал меня, говоря, что большая разница в весе, который несли лошади, помогла Русскому Герою обойти Роймонда. Но какая ирония! Выиграл Русский Герой, лошадь, которую так часто приводил к победе я, лошадь, чью жизнь, по-видимому, я спас, когда он мучился коликами, больше того, лошадь, которая три раза упала накануне Большого национального стипль-чеза и которая прыгает хорошо, только если ее правильно подвести к препятствию.
Джордж Оуэн даже сомневался, выставлять ли вообще Русского Героя, он хотел еще раз посмотреть, как лошадь работает на более легких скачках, которые состоятся через неделю после Большого национального. Но владелец, Фирни Уильямсон, настоял, мол, надо использовать шанс и в крупных соревнованиях.
Несмотря наличное разочарование, я от души радовался за Джорджа: для него очень важно, что он тренер победителя самых престижных соревнований Англии. Всегда спокойный и сдержанный, он просто онемел от удовольствия, и широкая улыбка не сходила со счастливого лица.
Вся скованность в весовой растаяла. Пробки шампанского взлетали вверх, бесконечные похлопывания по спине сменялись невероятными рассказами, родственными рыболовным историям, и возбужденные голоса силой звука заменяли аргументы в спорах.
Так бывало каждый год.
Владелец Русского Героя Фирни Уильямсон, преуспевающий чеширский фермер, решил устроить банкет по случаю победы.
Как ни удивительно, но отель в Честере согласился за четыре часа приготовить ужин почти на сто персон, и праздник удался на славу. Все произносили тосты. Фирни произнес тост. Джордж произнес тост. Лео Макморроу, жокей Русского Героя, произнес тост. А я сказал, что если бы знал, что Русский Герой обойдет меня в Большом национальном стипль-чезе, то, наверно, позволил бы ему умереть от колик, но если бы я не мог выиграть сам, то никому бы так не желал победы, как Джорджу. На что Фирни, Джордж и Лео ответили, что если бы они не могли выиграть, то желали бы победы только мне.
Ближе к концу у всех язык несколько заплетался и глаза затуманились, но это был великий праздник.
Между тем виновника торжества, Русского Героя, отвезли в его теплую конюшню, он получил обычную порцию сена и даже не подозревал, что стал так знаменит.
После Ливерпуля сезон продолжается еще два месяца, в течение которых проходят три национальных соревнования, но несколько меньшего масштаба: в Уэльсе, Ирландии и Шотландии. Кроме того, каждую неделю где-нибудь устраивают однодневные встречи. Последний в сезоне стипль-чез открывается на Пасху в Чепстоу, это национальные соревнования Уэльса.
Однажды утром после победы Русского Героя я отправился в поля Беркшира на тренировку с лошадьми лорда Байстера. Джордж Биби попросил меня взять еще одну лошадь, принадлежавшую Кену Канделлу. Я раньше не встречал Кена. Он жил в Кемптоне, в той же деревне, что и Джордж Биби, и всего несколько сезонов сам тренировал своих лошадей.
Кен подставил руку, я вспрыгнул в седло компактного гнедого с белой мордой и белыми носочками на всех четырех ногах и направил его на отличные тренировочные барьеры Джорджа Биби. Гнедой оказался прекрасным прыгуном. Кен объяснил, что его постоянный жокей уехал в Ирландию, и попросил меня работать с гнедым на соревнованиях новичков в Челтенхеме. Гнедого звали Хирфорд, и он никогда раньше не брал препятствия стипль-чеза, хотя и выступал в обыкновенных скачках. Через несколько дней в Челтенхеме он повел себя как ветеран, шел первым от старта до финиша, птицей перелетал через препятствия и легко выиграл.
Кен попросил меня работать на Уэльских национальных с другим его дебютантом, Файтинг Лайном, который тоже легко выиграл. Так я получил маленькую компенсацию за то, что пришел вторым с Роймондом. Подобный случай повторился в моей жизни еще раз. Когда Девон Лоч шел первым и упал перед самым финишем, будто в награду за разочарование, несколько дней спустя я выиграл национальные соревнования в Уэльсе.
Так я начал работать и для Кена, а через некоторое время Джеральд Болдинг попросил меня взять и его лошадей. Мы договорились, что в следующем сезоне, когда я не буду нужен лорду Байстеру, то смогу выступать со скакунами Кена и Болдинга.
Теперь я регулярно работал в трех конюшнях, и все они находились на юге Англии, а мы все еще жили в Чешире. Хотя постоянные путешествия и утомляли, но нам не удавалось найти подходящего дома возле Кемптона, да к тому же нам очень нравилась наша квартира в Чешире.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50