Я включил мотор и отъехал. Но, не проехав и полмили, я нехотя пришел к заключению, что ему не стоит оставаться одному в пустом доме.
В этот момент я был в центре маленького городка, где в ярко освещенных магазинах уже были заперты двери, я остановился и спросил пожилую женщину, где можно найти доктора. Она указала большой дом на тихой стороне улицы, я припарковался и позвонил.
Появилась хорошенькая девушка, сказала:
– Прием с шести, – и попыталась закрыть дверь.
– Если врач там, позвольте мне поговорить с ним, – быстро вставил я.
– Хорошо, – согласилась она и ушла. Немного спустя вышел молодой круглолицый, внушающий доверие человек, жующий кусок шоколадного торта с кремом. Его лицо выражало безропотный вопрос, такое выражение бывает у врачей, выполняющих долг в нерабочее время.
– Вы, случайно, не доктор Гранта Олдфилда? – спросил я. Если Грант и не его пациент, подумал я, то он подскажет мне, к кому обратиться.
Но доктор сразу же сказал:
– Да. Что, он опять упал?
– Мм… Нет. Не будете ли вы любезны, поехать и посмотреть его?
– Сейчас?
– Да, пожалуйста. Он… мм… его стукнуло на скачках.
– Полминуты, – проговорил доктор и вошел в дом. Почти тотчас он вновь появился с врачебным чемоданчиком и еще одним куском торта. – Вы не довезете меня? Чтобы не тратить время, а то мне надо выводить машину из гаража, тут рукой подать.
Едва мы сели в «мини-купер», как он спросил о разбитом заднем стекле, вопрос не праздный, потому что пронизывающий ветер леденил нам шеи. Я рассказал, как Грант разбил стекло, и объяснил, каким образом мне удалось привезти его домой.
Он слушал молча, слизывая крем с куска торта. Затем спросил:
– Почему он набросился на вас?
– По-видимому, он убежден, что я отнял у него работу.
– Вы отняли у него работу?
– Нет, – возразил я. – Он потерял ее на месяц раньше, чем предложили мне.
– Вы тоже жокей? – спросил он, глядя на меня с любопытством. Я кивнул и назвал свою фамилию. Он сообщил, что его фамилия Парнелл. Я сбросил скорость, и мы остановились в нескольких метрах от дома Гранта. В окнах по-прежнему не горел свет.
– Я оставил его тут меньше десяти минут назад, – сказал я, когда мы шли по дорожке к входной двери. Едва видимый в свете уличного фонаря маленький сад выглядел запущенным и печальным, на заросших травой клумбах торчали засохшие цветы. Мы позвонили в дверь. Никакого результата. Мы позвонили снова. Доктор доел торт и облизал пальцы.
Что-то в темноте зашелестело на дорожке сада. Доктор вынул фонарь в форме карандаша, таким обычно врачи освещают глаз или горло пациента, и направил его тоненький луч на кусты жасмина, растущие вдоль забора. Свет выхватил из темноты несколько жалких кустов роз, заглушённых некошенной травой. Но в углу у забора острый луч света наткнулся на силуэт сгорбившегося человека. Он сидел на земле, прижавшись спиной к забору, обхватив руками голову и упираясь подбородком в колени.
– Пойдем, старина, – ободряюще сказал доктор и поставил его на ноги. Он ощупал карманы Гранта, нашел связку ключей и вручил мне. Я пошел вперед, отпер входную дверь и включил в прихожей свет. Доктор вел Гранта, и мы вошли в комнату, которая оказалась столовой, где все было покрыто толстым слоем пыли.
Грант бессильно рухнул на стул и положил голову на грязный обеденный стол. Доктор осмотрел его, пощупал пульс, поднял глазное веко, пробежался руками вокруг шеи и выступающих скул. Грант раздраженно откинулся, когда пальцы Парнелла коснулись того места, куда я ударил его, и сердито пробормотал:
– Убирайтесь вон, убирайтесь вон. Парнелл отступил на шаг и пожевал губы.
– Насколько я вижу, никаких физических повреждений у него нет, разве что онемела шея. Нам лучше уложить его в постель, я дам успокоительное, а утром организую, чтобы его осмотрел тот, кто сможет определить, что с ним происходит. Если будут какие-нибудь изменения в его состоянии, вы можете ночью позвонить мне.
– Я? Я не останусь тут на всю ночь…
– М-да, а я думал… Не останетесь? – бодрым тоном проговорил он, и глаза сардонически засверкали на круглом лице. – Кто же тогда? В конце концов, вы ударили его.
– Да, но… – запротестовал я, – но ведь причина не в этом.
– Какая разница? Вы уже позаботились, чтобы привезти его домой, и привели меня. Будьте хорошим парнем и доведите дело до конца. Думаю, кто-то должен остаться с ним на ночь… кто-то достаточно сильный, чтобы справиться в критическую минуту. Пожилая родственница тут не годится, даже если бы так поздно мне и удалось разыскать кого-нибудь.
Когда вопрос поставлен так, трудно отказаться. Мы повели Гранта наверх, вдвоем поддерживая его. Спальня оказалась в, отвратительном состоянии. Грязные, скомканные простыни и одеяла кучей громоздились на неубранной постели, толстый слой пыли покрывал все поверхности, испачканная одежда валялась на полу и грязные рубашки висели на спинках стульев. Вся комната пахла прокисшим потом.
– Лучше положить его где-нибудь в другом месте, – предложил я, зажигая свет и открывая другие двери на маленькой лестничной площадке. Одна дверь вела в ванную, запущенный вид которой не поддается описанию. За другой оказался бельевой шкаф, где лежало в аккуратной стопке несколько простыней, а за третьей открылась пустая спальня с яркими букетами роз на обоях; Грант, сощурившись, стоял на площадке, пока я доставал простыни и стелил ему постель. Чистой пижамы в шкафу не нашлось. Доктор Парнелл раздел Гранта до трусов и заставил лечь в чистую постель. Затем он спустился вниз и вернулся со стаканом воды, по брезгливому выражению лица я без слов понял, в каком состоянии могла быть кухня.
Он открыл чемодан и достал две таблетки, из своей руки заставил Гранта проглотить их, что тот послушно сделал.
Парнелл посмотрел на часы.
– Я опаздываю на прием, – воскликнул он, когда Грант лег на спину и закрыл глаза. – Таблетки позволят ему немного спокойно поспать. Дайте еще две, когда он проснется. – Он протянул мне маленький пузырек. – Вы знаете, где найти меня, если я понадоблюсь, – добавил он с бессердечной ухмылкой. – Спокойной ночи.
Я провел ужасную ночь, поужинав бутылкой молока, которую нашел на пороге. В вонючей кухне не было ничего съедобного. В доме я не нашел ни книг, ни радио и коротал время, пытаясь навести порядок в этом жутком хаосе.
Несколько раз я поднимался на цыпочках взглянуть, что делает Грант, но он мирно спал, вытянувшись на спине. В полночь я нашел его с открытыми глазами, но когда подошел ближе, то увидел, что сознание не вернулось к нему, и он послушно, не говоря ни слова, проглотил две таблетки. Я подождал, пока он снова закроет глаза, потом запер дверь спальни и спустился вниз. Разложив ковер из машины на коротком диване, я заснул тяжелым сном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
В этот момент я был в центре маленького городка, где в ярко освещенных магазинах уже были заперты двери, я остановился и спросил пожилую женщину, где можно найти доктора. Она указала большой дом на тихой стороне улицы, я припарковался и позвонил.
Появилась хорошенькая девушка, сказала:
– Прием с шести, – и попыталась закрыть дверь.
– Если врач там, позвольте мне поговорить с ним, – быстро вставил я.
– Хорошо, – согласилась она и ушла. Немного спустя вышел молодой круглолицый, внушающий доверие человек, жующий кусок шоколадного торта с кремом. Его лицо выражало безропотный вопрос, такое выражение бывает у врачей, выполняющих долг в нерабочее время.
– Вы, случайно, не доктор Гранта Олдфилда? – спросил я. Если Грант и не его пациент, подумал я, то он подскажет мне, к кому обратиться.
Но доктор сразу же сказал:
– Да. Что, он опять упал?
– Мм… Нет. Не будете ли вы любезны, поехать и посмотреть его?
– Сейчас?
– Да, пожалуйста. Он… мм… его стукнуло на скачках.
– Полминуты, – проговорил доктор и вошел в дом. Почти тотчас он вновь появился с врачебным чемоданчиком и еще одним куском торта. – Вы не довезете меня? Чтобы не тратить время, а то мне надо выводить машину из гаража, тут рукой подать.
Едва мы сели в «мини-купер», как он спросил о разбитом заднем стекле, вопрос не праздный, потому что пронизывающий ветер леденил нам шеи. Я рассказал, как Грант разбил стекло, и объяснил, каким образом мне удалось привезти его домой.
Он слушал молча, слизывая крем с куска торта. Затем спросил:
– Почему он набросился на вас?
– По-видимому, он убежден, что я отнял у него работу.
– Вы отняли у него работу?
– Нет, – возразил я. – Он потерял ее на месяц раньше, чем предложили мне.
– Вы тоже жокей? – спросил он, глядя на меня с любопытством. Я кивнул и назвал свою фамилию. Он сообщил, что его фамилия Парнелл. Я сбросил скорость, и мы остановились в нескольких метрах от дома Гранта. В окнах по-прежнему не горел свет.
– Я оставил его тут меньше десяти минут назад, – сказал я, когда мы шли по дорожке к входной двери. Едва видимый в свете уличного фонаря маленький сад выглядел запущенным и печальным, на заросших травой клумбах торчали засохшие цветы. Мы позвонили в дверь. Никакого результата. Мы позвонили снова. Доктор доел торт и облизал пальцы.
Что-то в темноте зашелестело на дорожке сада. Доктор вынул фонарь в форме карандаша, таким обычно врачи освещают глаз или горло пациента, и направил его тоненький луч на кусты жасмина, растущие вдоль забора. Свет выхватил из темноты несколько жалких кустов роз, заглушённых некошенной травой. Но в углу у забора острый луч света наткнулся на силуэт сгорбившегося человека. Он сидел на земле, прижавшись спиной к забору, обхватив руками голову и упираясь подбородком в колени.
– Пойдем, старина, – ободряюще сказал доктор и поставил его на ноги. Он ощупал карманы Гранта, нашел связку ключей и вручил мне. Я пошел вперед, отпер входную дверь и включил в прихожей свет. Доктор вел Гранта, и мы вошли в комнату, которая оказалась столовой, где все было покрыто толстым слоем пыли.
Грант бессильно рухнул на стул и положил голову на грязный обеденный стол. Доктор осмотрел его, пощупал пульс, поднял глазное веко, пробежался руками вокруг шеи и выступающих скул. Грант раздраженно откинулся, когда пальцы Парнелла коснулись того места, куда я ударил его, и сердито пробормотал:
– Убирайтесь вон, убирайтесь вон. Парнелл отступил на шаг и пожевал губы.
– Насколько я вижу, никаких физических повреждений у него нет, разве что онемела шея. Нам лучше уложить его в постель, я дам успокоительное, а утром организую, чтобы его осмотрел тот, кто сможет определить, что с ним происходит. Если будут какие-нибудь изменения в его состоянии, вы можете ночью позвонить мне.
– Я? Я не останусь тут на всю ночь…
– М-да, а я думал… Не останетесь? – бодрым тоном проговорил он, и глаза сардонически засверкали на круглом лице. – Кто же тогда? В конце концов, вы ударили его.
– Да, но… – запротестовал я, – но ведь причина не в этом.
– Какая разница? Вы уже позаботились, чтобы привезти его домой, и привели меня. Будьте хорошим парнем и доведите дело до конца. Думаю, кто-то должен остаться с ним на ночь… кто-то достаточно сильный, чтобы справиться в критическую минуту. Пожилая родственница тут не годится, даже если бы так поздно мне и удалось разыскать кого-нибудь.
Когда вопрос поставлен так, трудно отказаться. Мы повели Гранта наверх, вдвоем поддерживая его. Спальня оказалась в, отвратительном состоянии. Грязные, скомканные простыни и одеяла кучей громоздились на неубранной постели, толстый слой пыли покрывал все поверхности, испачканная одежда валялась на полу и грязные рубашки висели на спинках стульев. Вся комната пахла прокисшим потом.
– Лучше положить его где-нибудь в другом месте, – предложил я, зажигая свет и открывая другие двери на маленькой лестничной площадке. Одна дверь вела в ванную, запущенный вид которой не поддается описанию. За другой оказался бельевой шкаф, где лежало в аккуратной стопке несколько простыней, а за третьей открылась пустая спальня с яркими букетами роз на обоях; Грант, сощурившись, стоял на площадке, пока я доставал простыни и стелил ему постель. Чистой пижамы в шкафу не нашлось. Доктор Парнелл раздел Гранта до трусов и заставил лечь в чистую постель. Затем он спустился вниз и вернулся со стаканом воды, по брезгливому выражению лица я без слов понял, в каком состоянии могла быть кухня.
Он открыл чемодан и достал две таблетки, из своей руки заставил Гранта проглотить их, что тот послушно сделал.
Парнелл посмотрел на часы.
– Я опаздываю на прием, – воскликнул он, когда Грант лег на спину и закрыл глаза. – Таблетки позволят ему немного спокойно поспать. Дайте еще две, когда он проснется. – Он протянул мне маленький пузырек. – Вы знаете, где найти меня, если я понадоблюсь, – добавил он с бессердечной ухмылкой. – Спокойной ночи.
Я провел ужасную ночь, поужинав бутылкой молока, которую нашел на пороге. В вонючей кухне не было ничего съедобного. В доме я не нашел ни книг, ни радио и коротал время, пытаясь навести порядок в этом жутком хаосе.
Несколько раз я поднимался на цыпочках взглянуть, что делает Грант, но он мирно спал, вытянувшись на спине. В полночь я нашел его с открытыми глазами, но когда подошел ближе, то увидел, что сознание не вернулось к нему, и он послушно, не говоря ни слова, проглотил две таблетки. Я подождал, пока он снова закроет глаза, потом запер дверь спальни и спустился вниз. Разложив ковер из машины на коротком диване, я заснул тяжелым сном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58