Помню, я тогда сказал:
– Прошу прощения.
А ты ответила:
– Ничего страшного.
Затем тихонько улыбнулась и принялась подбирать с пола тетради. Я долго думал, стоит ли тебе помогать, но когда решился, было уже поздно: ты их все собрала. И вот так мы стояли на той долбаной лестнице, хлопая друг дружке глазами. В такие моменты кажется, что случайно попал в вакуум, куда не проходят ни звуки, не запахи, только лишь размытое изображение, а основной фокус сместился в одну единственную точку: твое лицо, Лена.
То состояние ни на что не похоже, но слегка напоминает ЛСД-трип. Цвета становятся разнообразнее, необычнее, геометрические фигуры приобретает более округлую форму, а все остальное начинает дышать. Шум толпы трансформируется из моно в стерео, голоса уходят на совсем задний план, но в то же время звучат намного объемнее. Странное дело, одним словом, но я помню это все, как сейчас.
Вокруг спешно перемещались студенты, а ты вдруг сказала:
– Меня зовут Лена.
А как бы еще тебя могли звать с такой неповторимой, уникальной кожей, я спрашиваю. Жалко, что наша встреча произошла не на улице, под осыпающейся желтой листвой. Правда, там, стоя на лестнице, я еще не совсем понимал, что же происходило.
А ты все продолжала говорить:
– Я на историческом учусь. Скоро экзамены.
Создавалось впечатление, что мы знакомы уже с десяток лет, так свободно ты общалась со мной. Словно не было никакого межличностного барьера, о котором я, помню, читал в одной из книг, словно я за эти несколько коротких минут стал твоим лучшим другом, словно главной чертой твоего характера была всепоглощающая открытость. И это мне нравилось, чертовски нравилось.
Ты еще раз улыбнулась, затем медленно стала спускаться к выходу, а я зачем-то потянулся следом, пытаясь представиться. Пока мы выходили на улицу, я медленно по слогам выговаривал свое имя. Получалось смешно, и ты смеялась, да так звонко, что проплывающие мимо студенты и члены преподавательского состава оборачивались.
Лена, зачем ты так смеялась? Если бы мы сейчас вдруг встретились, я бы задал только этот вопрос. Твой смех в одно мгновение перевернул всю мою жизнь с ног на голову. Измельчитель сильно испугался внутри меня, а сам я даже обрадовался. Парадоксальная ситуация: все стало кристально ясно и жутко запутанно одновременно. Мы медленно шагали к автобусной остановке, а я думал, как же мягко ступают твои ноги по асфальту. Походка твоя казалась мне чарующим балетом и жгучим танго в одном флаконе. Да, я готов был отдать правую руку, лишь бы ты научила меня так ходить!
Люблю оргии и индийское кино, пишу я, а в голове всплывают отрывочные образы из того месяца, когда мы были вместе, Лена.
Стоя на автобусной остановке, ты говорила без умолку, и в основном спрашивала. Тебе было интересно узнать, откуда я, где живу, где учусь, чем увлекаюсь, что читаю, что слушаю, куда хожу по выходным, какой у меня любимый цвет, умею ли я ездить на коньках, что собираюсь делать по окончании университета, единственный ли я ребенок в семье, видел ли я последний фильм с Пьером Ришаром, какая специализация у меня на физическом факультете, в какой школе я учился, насколько сильно меня любят родители, живу ли я в общежитии, в каком районе я живу, сколько мне добираться до университета, на каком автобусе я езжу и еще сотня других вопросов.
Отвечать я старался коротко, но не потому что потерял дар речи или еще что-нибудь в этом роде, а потому что мне просто нравилось смотреть, как ты говоришь. Как открывается твой рот, оголяя крупные ровные зубы, казавшиеся идеальными.
Вскоре подошел автобус, и на прощание ты крикнула:
– Завтра там же!
Это звучало как приказ, не грубый, но все же связывающий по рукам и ногам. Куда мне было деваться от твоих слов, Лена? И я начал провожать тебя до автобуса ежедневно, встречая уже около аудитории и отпуская лишь после того, как захлопывались двери очередного Икаруса. Я всегда был резок в общении с людьми, смел, но рядом с тобой становился робким, и этот факт сейчас вызывает у меня смех. Никогда не верил книгам, но случилось все именно так, как и написано в них. Только в Большой советской энциклопедии можно прочесть, что любовь – это интимное и глубокое чувство, устремленное на другую личность, человеческую общность или идею. Любовь необходимо включает в себя порыв и волю к постоянству, оформляющиеся в этическом требовании верности. Любовь возникает как самое свободное и постольку непредсказуемое выражение глубин личности; ее нельзя принудительно ни вызвать, ни преодолеть. Важность и сложность явления любви определяются тем, что в нем, как в фокусе, пересеклись противоположности биологического и духовного, личностного и социального, интимного и общезначимого.
Когда речь идет о чувствах, я всегда вспоминаю слова Гегеля: «Истинная сущность любви состоит в том, чтобы отказаться от сознания самого себя, забыть себя в другом я и, однако, в этом же исчезновении впервые обрести самого себя и обладать самим собою».
Мысли об этом полностью захватили мой мозг, и я ничего не мог с собой поделать. Жаль, что во времена моего студенчества еще не существовало группы Coldplay, уж в их-то песнях я бы точно нашел объяснения всем тем вещам, что волновали меня. Порой я мучался от бессонницы, ворочаясь в кровати и сбивая простыни. Порой у меня пропадал аппетит и вообще любое желание что-либо делать, даже читать или измельчать.
Сергей, на правах друга, пытался узнать, что же происходит, но я и сам не знал ответа на этот вопрос. Просто что-то происходило, и все. Я никак не мог объяснить, почему так сильно стал ненавидеть разъезжающиеся двери общественного транспорта. Почему вздыхал каждый раз, проходя мимо автобусной остановки. Почему не могу сосредоточиться на студенческих посиделках и лекциях.
А встречи с тобой продолжались, и с каждым разом они становились все дольше. Так прошла неделя, потом вторая, потом третья. Я практически ничего не знал о тебе, но это не мешало мне иногда держать тебя за руку. Прогуливать лекции ради встреч с тобой, Лена, оказалось самым приятным занятием в жизни.
Милые близняшки хотят познакомиться с двумя неграми для совместного досуга и получения неземных удовольствий, снова пишу я.
Помню, ты иногда роняла такие фразы:
– У тебя красивое лицо, Саша.
Или такие:
– Мне приятно находится рядом с тобой, Саша.
Или даже такие:
– Давай уедем вместе далеко-далеко, где можно будет часами сидеть и смотреть на бескрайнее небо. Саша, давай пропадем.
И я был готов на все: пропасть, уехать, бросить все к чертям, даже умереть – тебе надо было только попросить. И ты просила, но не смерти, а стихов. Я писал их пачками, а затем дарил их тебе молча, не решаясь читать вслух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61