Всю зиму так.
Вернулся Сбыслав. Ввёл чалого на обрыв, пешком подошёл к Невскому.
— От Вороньего камня обрыв не виден, Ярославич. Лёд припорошен снегом, скользко. Даже коня не удержал.
— Не побился твой аргамак? — спросил Андрей.
— Он падать умеет.
— Савка, накорми да обогрей наших проводников, — сказал Александр. — Примите мою благодарность, отцы, очень вы мне помогли.
Дождался, когда Савка уведёт рыбаков, сказал негромко:
— Стало быть, здесь их и встретим. О чем думаешь, дядька Ярун?
— Место доброе, — согласился Ярун. — Даже ветер с берега, лучникам стрелять сподручнее. Только с чего это рыцари на льду битву принимать станут, Ярославич? Воины они опытные.
— В Палестинах эти опытные воевали, — заметил Яков Полочанин. — А полезут потому, что так им Псков легче обойти.
— Если так прикидывать начнём, то и бить нас начнут, — вздохнул Невский. — Нельзя врага недооценивать, нельзя, товарищи мои, за это большой кровью расплачиваются. Будем с читать, что по доброй воле на лёд они не полезут. Значит, надо их сюда заманить.
— Субедей-багатур туменом пожертвовал, чтобы Удалого на Калку привести, — сказал Ярун.
— Он и людей не считал, и с людьми не считался. — Невский нахмурился, подумал, вдруг оживился. — Ярун и Андрей, выделите лучших всадников под команду Сбыслава, оденьте их поярче да понаряднее, мой стяг дайте. Разгроми их дозоры, Сбыслав, заставь «свиньёй» построиться и приведи эту «свиньк» сюда в боевом порядке.
— Понял тебя, Ярославич! — радостно заулыбался Сбыслав.
— Только не горячись, очень прошу, не горячись, — предупредил князь. — В битву не ввязывайся, кусай их беспрестанно, но вовремя отходи. Олексич, дай ему двадцать добрых лучников для прикрытия.
— Я тебе укажу, кого именно, — сказал Ярун. — Мне Чогдар их уменье показывал. Только проследи, чтобы им новые лапти сплели. Свежее лыко хорошо лёд держит.
— И пусть Урхо лично у всех коней подковы посмотрит. — Невский помолчал, мысленно проверяя самого себя — Так, с передовым полком вроде разобрались. Теперь о дружинах правой и левой руки. Главная задача: не позволять рыцарскому клину развернуться Трудно придётся, знаю, но надо, надо заставить ливонцев атаковать головной полк в лоб Чело в чело
Князь замолчал, представив себе всю жестокость предстоящего столкновения разогнавшейся рыцарской «железной свиньи» со стоящей в пешем строю собственной дружиной. Он понимал, что жертвует ею, но иного выхода не видел. Да и не было этого иного выхода
— Поначалу надо сдержать их, дядька Ярун. Порыв сбить, сломать само рыло «свиньи», а когда поймёшь, что сбил, расступись и жми с боков. Саму голову жми, но напора не ослабляй.
— Я понял, Ярославич.
— Тогда они на тебя, Буслай, навалятся.
— Сдюжим, Александр Ярославич. — Буслай гулко вздохнул вдруг пересохшим горлом
— Помолчи, — строго одёрнул Невский. — Мне от тебя не сила нужна, а воинское соображение. Дюжь сколько сможешь, только пятиться не забывай. К обрыву вот этому их подводи. А когда почуешь, что обрыв рядом, расступись. Быстро расступись, чтоб ли-вонцы в берег врезались. Рыцари тяжёлые, кони их к этому времени устанут, вот тут-то они и затопчутся. Вот тогда пусть мужики твои за багры хватаются и начинают рыцарей с сёдел стаскивать. А которые половчее, пусть ножами-засапожниками жилы их коням режут. Свалка должна начаться, и тогда мы с братом отцовской свежей дружиной по тылу их ударим. Сзади.
— Чтоб и внукам заказали в землю Русскую соваться! — восторженно воскликнул Миша Прушанин.
— За внуков не поручусь, а дети — не сунутся, — улыбнулся Невский.
И все — вразнобой, недружно — рассмеялись, но смех тот был напряжённым, словно смеялись они через силу…
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
1
Однако дня решающей битвы князь Александр тогда не назначил. Не от него зависел этот день, а только от готовности войск.
— Когда перековку коней закончишь, Урхо?
— К пятнице управлюсь.
— К четвергу, — подумав, сказал Невский. — В пятницу утром дружина должна выступить.
— Будет к четвергу, если ещё кузнецов дашь.
Александр отправил к Урхо всех кузнецов, которых сумели разыскать псковские власти. Теперь он не делал тайн из подготовки своих войск к сражению.
— В ночь на субботу санные обозы псковичей должны быть на Узмени. Все выгрести из города, селищ и весей.
А на последнем военном совете сказал коротко:
— Суббота. Передовой полк выезжает в ночь. Тогда же начинают строиться дружины и ополчение. Сбыслав, ты готов? Тебе первому горячие щи хлебать, первым и выедешь.
— Готов, Ярославич. И я готов, и дружина моя готова.
— Все проверить лично, воеводы. Каждый нож и каждый ремешок. Все, кончили советоваться.
Урхо сам подковал чалого. Обнял Сбыслава:
— Скачи смело. Там встретимся.
Перед отъездом Сбыслав заехал к отцу. Ярун не отлучался из дружины, строго исполняя повеление Невского. Впрочем, он сделал бы то же самое и без всяких повелений.
— Вижу, аркан захватил.
— Пригодится, — улыбнулся Сбыслав. — Спасибо тебе, что Будимира мне отдал.
Ему было совсем не до улыбок: отец выглядел не просто озабоченным, но и усталым. Но он улыбался ему, как улыбался только в детстве.
— Ты отдохни перед битвой. Очень прошу, отец.
— Знаешь, кто твой отец? — неожиданно спросил Ярун, помолчав.
— Самый опытный воевода, — опять улыбнулся Сбыслав.
— Твой отец… — Ярун вдруг замолчал, помотал седой головой. -Да, сын. Великий князь Ярослав наградил меня золотой цепью за битву на Липице. Я уже потерял счёт своим боям.
У Сбыслава больно сжалось сердце.
— Это — последний, отец Потом ты уйдёшь на покой и будешь нянчить моих детей. Береги себя для внуков.
Он крепко обнял Яруна, вскочил на жеребца и умчался, не оглядываясь. Не мог он оглянуться, сил у него на оглядку уже не было.
Не успела за Сбыславом осесть снежная пыль, не успел Ярун вернуться к своей дружине, как из Владимира на измотанном коне примчался вестник.
— Тебе послание от великого князя Ярослава, боярин.
Ярун развернул свиток:
«КНЯГИНЯ АЛЕКСАНДРА БРЯЧИСЛАВНА ПРЕСТАВИЛАСЬ. САМ РЕШИ, КОГДА СКАЗАТЬ СИЕ АЛЕКСАНДРУ. ЯРОСЛАВ».
— Сядешь в моем шатре и будешь сидеть, пока все войска не уйдут, — сказал он гонцу, спрятав свиток на груди и удержав себя от крёстного знамения. — Потом ешь, пей, баню требуй — челядь все сделает. Но если проговоришься, что с вестью от великого князя прискакал, она… она тоже все сделает. Понял меня?
— Понял, боярин.
— Ступай. Слуга проводит.
«Вестник, — думал он, возвращаясь в дружину. — С недоброй вестью, ох, какой недоброй… И Сбыславу чуть не проговорился. К чему бы все это?… Господи, упокой душу рабы твоей Александры…»
Все были заняты своими делами, спали урывками, и проводить Сбыслава пришёл только Гаврила Олек-сич.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Вернулся Сбыслав. Ввёл чалого на обрыв, пешком подошёл к Невскому.
— От Вороньего камня обрыв не виден, Ярославич. Лёд припорошен снегом, скользко. Даже коня не удержал.
— Не побился твой аргамак? — спросил Андрей.
— Он падать умеет.
— Савка, накорми да обогрей наших проводников, — сказал Александр. — Примите мою благодарность, отцы, очень вы мне помогли.
Дождался, когда Савка уведёт рыбаков, сказал негромко:
— Стало быть, здесь их и встретим. О чем думаешь, дядька Ярун?
— Место доброе, — согласился Ярун. — Даже ветер с берега, лучникам стрелять сподручнее. Только с чего это рыцари на льду битву принимать станут, Ярославич? Воины они опытные.
— В Палестинах эти опытные воевали, — заметил Яков Полочанин. — А полезут потому, что так им Псков легче обойти.
— Если так прикидывать начнём, то и бить нас начнут, — вздохнул Невский. — Нельзя врага недооценивать, нельзя, товарищи мои, за это большой кровью расплачиваются. Будем с читать, что по доброй воле на лёд они не полезут. Значит, надо их сюда заманить.
— Субедей-багатур туменом пожертвовал, чтобы Удалого на Калку привести, — сказал Ярун.
— Он и людей не считал, и с людьми не считался. — Невский нахмурился, подумал, вдруг оживился. — Ярун и Андрей, выделите лучших всадников под команду Сбыслава, оденьте их поярче да понаряднее, мой стяг дайте. Разгроми их дозоры, Сбыслав, заставь «свиньёй» построиться и приведи эту «свиньк» сюда в боевом порядке.
— Понял тебя, Ярославич! — радостно заулыбался Сбыслав.
— Только не горячись, очень прошу, не горячись, — предупредил князь. — В битву не ввязывайся, кусай их беспрестанно, но вовремя отходи. Олексич, дай ему двадцать добрых лучников для прикрытия.
— Я тебе укажу, кого именно, — сказал Ярун. — Мне Чогдар их уменье показывал. Только проследи, чтобы им новые лапти сплели. Свежее лыко хорошо лёд держит.
— И пусть Урхо лично у всех коней подковы посмотрит. — Невский помолчал, мысленно проверяя самого себя — Так, с передовым полком вроде разобрались. Теперь о дружинах правой и левой руки. Главная задача: не позволять рыцарскому клину развернуться Трудно придётся, знаю, но надо, надо заставить ливонцев атаковать головной полк в лоб Чело в чело
Князь замолчал, представив себе всю жестокость предстоящего столкновения разогнавшейся рыцарской «железной свиньи» со стоящей в пешем строю собственной дружиной. Он понимал, что жертвует ею, но иного выхода не видел. Да и не было этого иного выхода
— Поначалу надо сдержать их, дядька Ярун. Порыв сбить, сломать само рыло «свиньи», а когда поймёшь, что сбил, расступись и жми с боков. Саму голову жми, но напора не ослабляй.
— Я понял, Ярославич.
— Тогда они на тебя, Буслай, навалятся.
— Сдюжим, Александр Ярославич. — Буслай гулко вздохнул вдруг пересохшим горлом
— Помолчи, — строго одёрнул Невский. — Мне от тебя не сила нужна, а воинское соображение. Дюжь сколько сможешь, только пятиться не забывай. К обрыву вот этому их подводи. А когда почуешь, что обрыв рядом, расступись. Быстро расступись, чтоб ли-вонцы в берег врезались. Рыцари тяжёлые, кони их к этому времени устанут, вот тут-то они и затопчутся. Вот тогда пусть мужики твои за багры хватаются и начинают рыцарей с сёдел стаскивать. А которые половчее, пусть ножами-засапожниками жилы их коням режут. Свалка должна начаться, и тогда мы с братом отцовской свежей дружиной по тылу их ударим. Сзади.
— Чтоб и внукам заказали в землю Русскую соваться! — восторженно воскликнул Миша Прушанин.
— За внуков не поручусь, а дети — не сунутся, — улыбнулся Невский.
И все — вразнобой, недружно — рассмеялись, но смех тот был напряжённым, словно смеялись они через силу…
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
1
Однако дня решающей битвы князь Александр тогда не назначил. Не от него зависел этот день, а только от готовности войск.
— Когда перековку коней закончишь, Урхо?
— К пятнице управлюсь.
— К четвергу, — подумав, сказал Невский. — В пятницу утром дружина должна выступить.
— Будет к четвергу, если ещё кузнецов дашь.
Александр отправил к Урхо всех кузнецов, которых сумели разыскать псковские власти. Теперь он не делал тайн из подготовки своих войск к сражению.
— В ночь на субботу санные обозы псковичей должны быть на Узмени. Все выгрести из города, селищ и весей.
А на последнем военном совете сказал коротко:
— Суббота. Передовой полк выезжает в ночь. Тогда же начинают строиться дружины и ополчение. Сбыслав, ты готов? Тебе первому горячие щи хлебать, первым и выедешь.
— Готов, Ярославич. И я готов, и дружина моя готова.
— Все проверить лично, воеводы. Каждый нож и каждый ремешок. Все, кончили советоваться.
Урхо сам подковал чалого. Обнял Сбыслава:
— Скачи смело. Там встретимся.
Перед отъездом Сбыслав заехал к отцу. Ярун не отлучался из дружины, строго исполняя повеление Невского. Впрочем, он сделал бы то же самое и без всяких повелений.
— Вижу, аркан захватил.
— Пригодится, — улыбнулся Сбыслав. — Спасибо тебе, что Будимира мне отдал.
Ему было совсем не до улыбок: отец выглядел не просто озабоченным, но и усталым. Но он улыбался ему, как улыбался только в детстве.
— Ты отдохни перед битвой. Очень прошу, отец.
— Знаешь, кто твой отец? — неожиданно спросил Ярун, помолчав.
— Самый опытный воевода, — опять улыбнулся Сбыслав.
— Твой отец… — Ярун вдруг замолчал, помотал седой головой. -Да, сын. Великий князь Ярослав наградил меня золотой цепью за битву на Липице. Я уже потерял счёт своим боям.
У Сбыслава больно сжалось сердце.
— Это — последний, отец Потом ты уйдёшь на покой и будешь нянчить моих детей. Береги себя для внуков.
Он крепко обнял Яруна, вскочил на жеребца и умчался, не оглядываясь. Не мог он оглянуться, сил у него на оглядку уже не было.
Не успела за Сбыславом осесть снежная пыль, не успел Ярун вернуться к своей дружине, как из Владимира на измотанном коне примчался вестник.
— Тебе послание от великого князя Ярослава, боярин.
Ярун развернул свиток:
«КНЯГИНЯ АЛЕКСАНДРА БРЯЧИСЛАВНА ПРЕСТАВИЛАСЬ. САМ РЕШИ, КОГДА СКАЗАТЬ СИЕ АЛЕКСАНДРУ. ЯРОСЛАВ».
— Сядешь в моем шатре и будешь сидеть, пока все войска не уйдут, — сказал он гонцу, спрятав свиток на груди и удержав себя от крёстного знамения. — Потом ешь, пей, баню требуй — челядь все сделает. Но если проговоришься, что с вестью от великого князя прискакал, она… она тоже все сделает. Понял меня?
— Понял, боярин.
— Ступай. Слуга проводит.
«Вестник, — думал он, возвращаясь в дружину. — С недоброй вестью, ох, какой недоброй… И Сбыславу чуть не проговорился. К чему бы все это?… Господи, упокой душу рабы твоей Александры…»
Все были заняты своими делами, спали урывками, и проводить Сбыслава пришёл только Гаврила Олек-сич.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98