Кресло покачнулось, и Сати догадалась, что Джулис поудобнее устраивается на прежнем месте. – Я, собственно, и прибыл-то сюда просто чтоб развеяться слегка.
– Слышала я вчера о твоих похождениях, вымогатель несчастный, – проворчала Сати.
– Утомился я немного от магических дел. Бремя славы и все такое… Думаю, дай-ка навещу великого мага, попрошу совета в кое-каких делах… пусть порадуется. Я бы рассказал тебе, да ты все равно ничего не поймешь. Ну что сидишь? – недовольно осведомился он. – Никакого уважения к гостю… Давай, неси эту… как ее? Газету с картинками.
Сати нехотя вылезла из-за стола…
– Имей в виду, раб лампы, – кисло сказала она. – Если собираешься торчать в конторе – веди себя тише воды, ниже травы. Ясно? Подшивку «Интим-газеты» сейчас принесу, так уж и быть. Она в кладовке.
Через пару минут Сати бухнула на стол Аверченко пыльную пачку газет.
– Вот, просвещайся. А я буду текст адвокатам писать. Они дотошные такие, ужас… к каждому слову цепляются. Им бы прокурорами работать, а не адвокатами…
Она открыла новый файл, подумала и написала первую строчку: – «Уже пять лет адвокатская контора „Фемида“…
Зазвонил телефон внутренней связи.
– Здравствуй, Сати, – скорбным голосом произнес ответственный секретарь. – Поздновато на работу являешься. А знаешь ли ты, что уровень безработицы растет и растет? Миллионы людей вынуждены влачить нищенское существование, в то время как ты…
– Миллионы безработных журналистов, ага… – проворчала она, не отрывая взгляда от текста. – Вечно ты преувеличиваешь. Говори лучше, что надо?
– Со студии кинохроники звонили. Ты о них юбилейный материал пишешь?
– Я, я… и что?
– Отправляйся сейчас на студию, они какие-то редкие снимки приготовили, хотят статью проиллюстрировать. Выбери что получше.
– Прямо сейчас? Да некогда мне, – заныла Сати, вытаскивая из папки рекламную заявку, вдоль и поперек исчерканную ужасным почерком начальника рекламного отдела. – Мне еще про адвокатскую контору «Фемида» писать нужно и про магазин «Твой телевизор»! Завтра схожу, с утра.
Но секретарь был неумолим.
– Студия кинохроники в десяти минутах ходьбы, – напомнил он. – Спустишься на набережную, забежишь к киношникам, возьмешь что нужно – и назад!
Сати вздохнула.
– Ишь как у тебя все просто… ну ладно уж, – пробурчала она. – Ты ж не отвяжешься. Иду, иду…
Она положила трубку и принялась собираться.
– Нашел курьера, блин, – сердито бормотала она, запихивая в рюкзак блокнот. – Сам бы сходил!
– Чудесные картинки, – внезапно промурлыкал голос рядом. От неожиданности Сати выронила рюкзак.
– Тьфу ты! Опять я про тебя забыла. Ты эти штучки брось! Взял моду подкрадываться!
Внезапно она задумалась.
– Вот что, раб лампы. Гм… халтурит наша уборщица, пылищи-то сколько под столом, рюкзак запачкался. Тут вот какое дело: я сейчас ухожу ненадолго… слышал, наверное? А тебя один на один с интимом я в конторе оставить никак не могу, уж извини. – Сати покосилась на подшивку газет. – Зайдет кто-нибудь в редакцию, увидит, что страницы сами собой переворачиваются – и что? Решит, что галлюцинации у него начались. Расстройство психическое, белая горячка! А это, как говорит Дед, редактор наш, профессиональная болезнь работников СМИ, понял? Никто, говорит, от нее не застрахован. Так что выметайся-ка из конторы. Проваливай к Тильвусу.
Проваливать к великому магу «раб лампы» почему-то не захотел и увязался за Сати. Она с досадой вздохнула, но препираться было некогда.
По улице, круто вверх поднимающейся к Красной линии, Сати вышла на площадь, пересекла ее, распугивая ленивых голубей, и по широкой лестнице сбежала на набережную.
Среди зелени старого парка она отыскала взглядом одноэтажный белый особнячок студии кинохроники, что находился в самом конце набережной, и прибавила шагу. Остался позади дебаркадер, причалы, шумные толпы дачников, штурмующих речные трамвайчики, потянулась полоса пляжа Река еще не успела прогреться однако самые нетерпеливые купальщики уже открыли сезон. Правда, желающих поплавать в холодной воде оказалось немного, большинство предпочитало поваляться на песке, позагорать на ласковом солнышке. Сати спустилась с набережной и пошла вдоль пляжа, выглядывая продавцов мороженого: знаменитый городской пломбир «Золотая тайга» вполне мог скрасить визит на студию.
– Ух, – внезапно послышалось рядом. Сати вздрогнула, но тут же взяла себя в руки.
– Ты опять?! Послушай, раб лампы. Ты не должен…
– Как-то мне… не по себе как-то… – пролепетал голос.
– Ну что еще? – с досадой спросила она.
Вместо ответа раздалось громкое сопение. Сати остановилась.
– Навязался на мою голову… Ты где, кстати?
– Тут, возле камня… Какой жаркий день, – с трудом выдавил невидимка. – Солнце так и печет…
– Жаркий? – Сати уставилась на серый камень-валун, лежавший на песке. – Ну не скажи… вот в июле жара начнется – ужас! Дышать нечем будет. Но ты, конечно, до июля-то к себе отбудешь, ведь правда? – с надеждой спросила она.
– «Дышать нечем будет! Дышать нечем будет!» Мне и сейчас дышать нечем… будто по мне стадо гиппогрифов пробежало… уф… причем несколько раз подряд. Помутилось все перед глазами, – слабеющим голосом бормотал Джулис. – Все плывет… И река, и ты, и эти… э… Наверное, у меня солнечный удар!
– Солнечный удар? – Сати с сомнением поглядела на облачное небо. – Глупости, какой еще солнечный удар!
Она пожала плечами.
– Слушай, раб лампы, некогда мне. Что с тобой такое приключилось? Может, тебя на станцию спасателей отвести? Там врач должен быть. А, черт! – спохватилась она тут же. – Как же он тебя полечит, ты же… Ну что с тобой делать?
Сати обвела взглядом пляж с зонтиками и лежаками, песок, усеянный загорелыми телами, и неожиданно задумалась. Потом перевела глаза на серый камень-валун.
– Эй, ты жив еще? Что молчишь?
– Жив, жив…
– Отлично. Я, кажется, знаю, что с тобой. В глазах, говоришь, потемнело? И голова кругом идет? – Она наградила камень выразительным взглядом. – Понятно, понятно… А скажи-ка, ты когда-нибудь раньше видел женщин в купальниках?
Она покосилась на пляж. Веяния моды требовали, чтобы купальники в нынешнем сезоне были максимально открытыми, и загорающие дамы неукоснительно соблюдали требования.
– Ну э… – сопя выдавил Джулис. – Уф… не приходилось как-то…
– Понятно, – с усмешкой процедила Сати. – Это, голубчик, не солнечный удар, это эротический шок. У вас ведь там небось полуобнаженные девушки на берегу не валяются? А?
– Ух, – просипел невидимка. – Голова кружится… и ноги… Ноги не держат, можно, я обопрусь на тебя? – В голосе его прозвучала надежда.
– Еще чего! – отрезала Сати.
– Тогда скамейка… я присяду на лавочку, чтоб прийти в себя… Вон на ту, что ближе к воде, там свежий ветерок…
– Ближе к воде?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
– Слышала я вчера о твоих похождениях, вымогатель несчастный, – проворчала Сати.
– Утомился я немного от магических дел. Бремя славы и все такое… Думаю, дай-ка навещу великого мага, попрошу совета в кое-каких делах… пусть порадуется. Я бы рассказал тебе, да ты все равно ничего не поймешь. Ну что сидишь? – недовольно осведомился он. – Никакого уважения к гостю… Давай, неси эту… как ее? Газету с картинками.
Сати нехотя вылезла из-за стола…
– Имей в виду, раб лампы, – кисло сказала она. – Если собираешься торчать в конторе – веди себя тише воды, ниже травы. Ясно? Подшивку «Интим-газеты» сейчас принесу, так уж и быть. Она в кладовке.
Через пару минут Сати бухнула на стол Аверченко пыльную пачку газет.
– Вот, просвещайся. А я буду текст адвокатам писать. Они дотошные такие, ужас… к каждому слову цепляются. Им бы прокурорами работать, а не адвокатами…
Она открыла новый файл, подумала и написала первую строчку: – «Уже пять лет адвокатская контора „Фемида“…
Зазвонил телефон внутренней связи.
– Здравствуй, Сати, – скорбным голосом произнес ответственный секретарь. – Поздновато на работу являешься. А знаешь ли ты, что уровень безработицы растет и растет? Миллионы людей вынуждены влачить нищенское существование, в то время как ты…
– Миллионы безработных журналистов, ага… – проворчала она, не отрывая взгляда от текста. – Вечно ты преувеличиваешь. Говори лучше, что надо?
– Со студии кинохроники звонили. Ты о них юбилейный материал пишешь?
– Я, я… и что?
– Отправляйся сейчас на студию, они какие-то редкие снимки приготовили, хотят статью проиллюстрировать. Выбери что получше.
– Прямо сейчас? Да некогда мне, – заныла Сати, вытаскивая из папки рекламную заявку, вдоль и поперек исчерканную ужасным почерком начальника рекламного отдела. – Мне еще про адвокатскую контору «Фемида» писать нужно и про магазин «Твой телевизор»! Завтра схожу, с утра.
Но секретарь был неумолим.
– Студия кинохроники в десяти минутах ходьбы, – напомнил он. – Спустишься на набережную, забежишь к киношникам, возьмешь что нужно – и назад!
Сати вздохнула.
– Ишь как у тебя все просто… ну ладно уж, – пробурчала она. – Ты ж не отвяжешься. Иду, иду…
Она положила трубку и принялась собираться.
– Нашел курьера, блин, – сердито бормотала она, запихивая в рюкзак блокнот. – Сам бы сходил!
– Чудесные картинки, – внезапно промурлыкал голос рядом. От неожиданности Сати выронила рюкзак.
– Тьфу ты! Опять я про тебя забыла. Ты эти штучки брось! Взял моду подкрадываться!
Внезапно она задумалась.
– Вот что, раб лампы. Гм… халтурит наша уборщица, пылищи-то сколько под столом, рюкзак запачкался. Тут вот какое дело: я сейчас ухожу ненадолго… слышал, наверное? А тебя один на один с интимом я в конторе оставить никак не могу, уж извини. – Сати покосилась на подшивку газет. – Зайдет кто-нибудь в редакцию, увидит, что страницы сами собой переворачиваются – и что? Решит, что галлюцинации у него начались. Расстройство психическое, белая горячка! А это, как говорит Дед, редактор наш, профессиональная болезнь работников СМИ, понял? Никто, говорит, от нее не застрахован. Так что выметайся-ка из конторы. Проваливай к Тильвусу.
Проваливать к великому магу «раб лампы» почему-то не захотел и увязался за Сати. Она с досадой вздохнула, но препираться было некогда.
По улице, круто вверх поднимающейся к Красной линии, Сати вышла на площадь, пересекла ее, распугивая ленивых голубей, и по широкой лестнице сбежала на набережную.
Среди зелени старого парка она отыскала взглядом одноэтажный белый особнячок студии кинохроники, что находился в самом конце набережной, и прибавила шагу. Остался позади дебаркадер, причалы, шумные толпы дачников, штурмующих речные трамвайчики, потянулась полоса пляжа Река еще не успела прогреться однако самые нетерпеливые купальщики уже открыли сезон. Правда, желающих поплавать в холодной воде оказалось немного, большинство предпочитало поваляться на песке, позагорать на ласковом солнышке. Сати спустилась с набережной и пошла вдоль пляжа, выглядывая продавцов мороженого: знаменитый городской пломбир «Золотая тайга» вполне мог скрасить визит на студию.
– Ух, – внезапно послышалось рядом. Сати вздрогнула, но тут же взяла себя в руки.
– Ты опять?! Послушай, раб лампы. Ты не должен…
– Как-то мне… не по себе как-то… – пролепетал голос.
– Ну что еще? – с досадой спросила она.
Вместо ответа раздалось громкое сопение. Сати остановилась.
– Навязался на мою голову… Ты где, кстати?
– Тут, возле камня… Какой жаркий день, – с трудом выдавил невидимка. – Солнце так и печет…
– Жаркий? – Сати уставилась на серый камень-валун, лежавший на песке. – Ну не скажи… вот в июле жара начнется – ужас! Дышать нечем будет. Но ты, конечно, до июля-то к себе отбудешь, ведь правда? – с надеждой спросила она.
– «Дышать нечем будет! Дышать нечем будет!» Мне и сейчас дышать нечем… будто по мне стадо гиппогрифов пробежало… уф… причем несколько раз подряд. Помутилось все перед глазами, – слабеющим голосом бормотал Джулис. – Все плывет… И река, и ты, и эти… э… Наверное, у меня солнечный удар!
– Солнечный удар? – Сати с сомнением поглядела на облачное небо. – Глупости, какой еще солнечный удар!
Она пожала плечами.
– Слушай, раб лампы, некогда мне. Что с тобой такое приключилось? Может, тебя на станцию спасателей отвести? Там врач должен быть. А, черт! – спохватилась она тут же. – Как же он тебя полечит, ты же… Ну что с тобой делать?
Сати обвела взглядом пляж с зонтиками и лежаками, песок, усеянный загорелыми телами, и неожиданно задумалась. Потом перевела глаза на серый камень-валун.
– Эй, ты жив еще? Что молчишь?
– Жив, жив…
– Отлично. Я, кажется, знаю, что с тобой. В глазах, говоришь, потемнело? И голова кругом идет? – Она наградила камень выразительным взглядом. – Понятно, понятно… А скажи-ка, ты когда-нибудь раньше видел женщин в купальниках?
Она покосилась на пляж. Веяния моды требовали, чтобы купальники в нынешнем сезоне были максимально открытыми, и загорающие дамы неукоснительно соблюдали требования.
– Ну э… – сопя выдавил Джулис. – Уф… не приходилось как-то…
– Понятно, – с усмешкой процедила Сати. – Это, голубчик, не солнечный удар, это эротический шок. У вас ведь там небось полуобнаженные девушки на берегу не валяются? А?
– Ух, – просипел невидимка. – Голова кружится… и ноги… Ноги не держат, можно, я обопрусь на тебя? – В голосе его прозвучала надежда.
– Еще чего! – отрезала Сати.
– Тогда скамейка… я присяду на лавочку, чтоб прийти в себя… Вон на ту, что ближе к воде, там свежий ветерок…
– Ближе к воде?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109