о леди Легации, которую он сбросил с утеса за обжорство; и завел было рассказ о леди Генриетте, которой подсыпал яд в филе палтуса – она оказалась лунатиком и ходила во сне, но тут раздался стук в дверь и вошел людоед.
– Кракен в супнице, сэр, ждет, чтобы вы пожелали ему спокойной ночи. Ваша пижама разложена на кровати. Что-нибудь еще, сэр?
– Нет, нет, Лестер, все прекрасно. Отправляйся спать.
– Я отвел сэру Саймону зеленую комнату, – сообщил Лестер, подмигнув мистеру Муну. – К ней примыкает ванная.
– Отлично, отлично, – нетерпеливо проговорил колдун. Оставалась еще одна жена, про которую он непременно хотел услышать.
– С вечерней почтой пришла открытка от Колдовского Дозорного, сэр, – продолжал людоед. – Он уже в Скегнессе и надеется быть дома послезавтра.
Последние слова наконец-то вывели колдуна из транса.
– Прекрасная новость! Вот этому я очень рад. Было бы очень жаль, если бы он пропустил свадьбу.
Но, вспомнив о свадьбе, Арриман затосковал. Лицо его потемнело, и он одним махом опустошил бокал с виски.
– Ты и не представляешь, Лестер, каковы женщины. Сэр Саймон мне все о них рассказал. Они храпят, заводят мерзких собачонок и бродят во сне. И это обычные женщины! Что же говорить о ведьмах! А ведьма номер семь очень сильна в черной магии, ей подвластна даже некромантия. Думаю, у такой окажутся самые зловредные привычки.
– Не обязательно, сэр, – возразил Лестер.
– А если она сильнее меня… Мне совсем не хочется стать подкаблучником. Нет ничего глупее, чем колдун-подкаблучник.
– Сэр, – сказал Лестер, теряя терпение, – вы даже не видели ведьму номер семь. В любом случае, как же ваш долг перед колдовством и тьмой? Как же новый черный колдун, разящий младенец, который должен появиться на свет? К чему, – закончил он, – мы вообще тогда затеяли весь этот чертов турнир? Колдун вздохнул.
– Ты прав, Лестер. Утром первым делом встречусь с ней, чтобы назначить день свадьбы.
Когда Лестер уходил Арриман склонился вперед, нетерпеливо спрашивая:
– А последняя? Леди Беатриса, не так ли? Что было с ней?
– Смрад, – угрюмо ответил сэр Саймон. – Ужас но и гнусно от нее смердело.
И, добравшись до конца списка, рыцарь подлил себе виски и заново начал свой рассказ о женах.
Арриман сдержал слово и с утра пораньше уже поднимался по винтовой лестнице в башню, где спала Белладонна.
Колдун чувствовал себя разбитым. Сэр Саймон успел рассказать ему об убиенных женах не один, а целых три раза. Арриман понимал, что рыцарю нужно выговориться после четырехсот лет молчания, и все же он очень устал. Да и секретарь с людоедом не отличались цветущим видом. Всю ночь они с тревогой ожидали, что через стену пройдет настоящий сэр Саймон и испортит все дело. К тому же им не нравилось, как прочно Монти Мун утвердился в новой роли. Беда с этими актерами. Легко уговорить их выйти на сцену, но стаскивать с нее приходится силком.
– Лидбеттер, ты не станешь мне лгать, – обернулся Арриман. – Она вся покрыта бородавками?
– Нет, сэр. Ни одной бородавки.
– А пальцы у нее все на месте? Никаких… обрубков, к примеру? Перепонок? Когтей?
– Нет, сэр.
Колдун преодолел еще несколько ступенек и вновь обернулся.
– И… мм… пойми, не хочу тебя обидеть, твой очень даже мил. Но у супруги… это было бы немного неприятно. Короче говоря, Лидбеттер, нет ли у нее хвоста? Знаешь, такого раздвоенного, черного и пушистого?
– Нет, сэр, – ответил секретарь. – У ведьмы номер семь вообще нет хвоста.
– И зовут ее Белладонна?
– Именно так.
– Белладонна Канкер. Ну да ладно.
Достигнув верхней ступеньки, Арриман остановился, сделал глубокий вдох и распахнул дверь.
Белладонна сидела в постели. Потоки солнца, лившиеся сквозь восточное окно, превратили ее волосы в струи золотого дождя. Глаза, синие, как летнее небо, светились счастьем, и она напевала простенькую песенку про розы, весну и любовь. В основном про любовь.
Арриман застыл в дверях как громом пораженный.
– Кто… это… такая? – запинаясь, пробормотал он.
– Белладонна, сэр. Ведьма номер семь. Победительница турнира!
– Ты смеешься надо мной?
– Нет, сэр.
– Она не… мм… заколдована? Я хочу сказать, она не приняла другой облик, чтобы одурачить меня? Она всегда так выглядит?
– Всегда, сэр.
Белладонна не могла наглядеться на Арримана, в ее глазах светилась вся любовь ее сердца. Так близко она его еще не видела. В Арримане ей нравилось все – огнедышащие ноздри, уши с кустиками волос, благородный изгиб носа.
– Белладонна! – произнес колдун, делая шаг вперед. Его голос дрожал, глаза сверкали, а грудь вздымалась, как кузнечный мех.
– Арри! – застенчиво мурлыкнула Белладонна, опустив ресницы.
– Арри! – воскликнул колдун, чувствуя себя на верху блаженства. – Арри! Всю жизнь я мечтал, чтобы меня называли Арри!
Лестер и мистер Лидбеттер переглянулись. Все складывалось как нельзя лучше, однако такой неловкости они еще никогда не испытывали.
– Лидбеттер, мы должны обвенчаться немедленно! Самое позднее завтра! – сказал Арриман, сидя на кровати и сжимая в руках ладошки Белладонны.
Мистер Лидбеттер вздохнул. Как это похоже на Арримана: сначала долго донимать всех рассказами об ужасах женитьбы, а потом вдруг влюбиться так, что свадьбу и на неделю отложить нельзя.
– Боюсь, это невозможно, сэр. Следует разослать приглашения, приготовить угощения, заказать подвенечное платье. Меньше чем за три недели не справиться.
– Три недели! Разве я могу ждать три недели! Разве мы можем ждать три недели, моя лапочка?
– О, господи, – пробормотал Лестер. Он и забыл, как глупо щебечут влюбленные.
Только теперь Арриман стал замечать, что со спальней что-то не так. Не выпуская рук Белладонны, он изумленно переводил взгляд от изящных снежинок к серебряным и золотым нитям, к лунным камням, которые, переливаясь, по одному падали из крана на умывальнике.
С трепетом наблюдая за любимым, Белладонна покраснела и прошептала:
– Мне так жаль. Это случилось во сне. Знаешь, Арри, мне надо тебе кое в чем признаться. Раньше я была белой.
– Что ты, мое сокровище, – влюбленно произнес Арриман. – Это невозможно. Твои локоны такие золотистые, щечки такие розовые, глазки такие голубые, такие хорошенькие.
– Я не о том, – ответила Белладонна. – Моя магия раньше была белой. Я была белой колдуньей.
Арриман наконец все понял. Гримаса исказила его лицо.
– Дорогая, любовь моя, как ты можешь даже говорить такие вещи?
– Ничего страшного, это ведь в прошлом. Моя сила теперь очень, очень черная. Ты и сам мог убедиться. И все благодаря Роверу… – Она не договорила и всхлипнула. – Какая я жестокая! Бездушная эгоистка! Я оставила Ровера в спичечном коробке на всю ночь! Бедняжка, должно быть, он весь высох и обиделся. Теренс меня никогда не простит!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36