Из открытых дверей кузни доносился мелодичный перезвон молотов. На водопое у Тибискуса громко фыркнул и заржал жеребец. Во влажном вечернем воздухе отчетливо слышались разговоры:
– Первыми дежурят Дадес и Тарб!
– Эпцидий! Спутай им только передние ноги!
– Диспор! Где вы там? Заканчивайте, садитесь есть.
– Затяни хорошенько холстину у комля, а то волос отсыреет...
– И-э-х! Великая матерь богов! И где моя жена?
Хохот десятка здоровых глоток.
Постепенно все стихло. Ночь властно вступила в свои права. От воды повеяло сыростью. Взошел месяц, заливая берег реки, лес и опушку призрачным сиреневым светом. Дважды ухнул филин. Попискивали мыши. Порыв ветра качнул верхушки сосен. От крайних стволов отделилась темная фигура. Голова человека была закутана остроконечным башлыком. Незнакомец присел, держа перед собой лук из рогов оленя с наставленной стрелой. Долго смотрел по сторонам. Наконец, крадучись, двинулся вперед. Бесшумно ступали ноги, обутые в мягкие скифские сапоги. Неизвестный обогнул поляну по большой дуге и вышел к самой реке. Здесь, укрытые от посторонних глаз, стояли орудия. Топорщились огромные «ложки» баллист и тяги скорпионов.
Подошедший спрятал в горит лук, стрелу и прилет на край откоса. Комочки земли посыпались вниз. Голова в башлыке поднялась и сейчас же спряталась. Караульный дак, заслышав шорох, взял в зубы костяной свисток и отошел к воде. Взгляд его медленно скользил вдоль глинистой кромки обрыва. Шумно плеснула рыба. Рука с копьем опустилась, свисток повис на шнурке, раздалось короткое дакийское ругательство. Часовой зашагал дальше по песчаной косе. Лежавший наверху приподнялся и принялся считать орудия. Потом задом отполз, поднялся с колен и той же дорогой вернулся к опушке леса. Под старой елью его ждала лошадь. Морда и копыта ее были обвязаны тряпками. Ночной гость поправил чепрак из бараньей шкуры, вскочил в седло и шагом двинулся в глубь чащи.
3
Марк Минуций Квадрат, ветеран II когорты VII Клавдиевого легиона, расквартированной к Транстиерне, отбывал свою смену на западных декуманских воротах. С третьей стражи зарядил нудный осенний дождь, Лицо и амуниция воина покрылись каплями. Плащ с отброшенным капюшоном отсырел и плотно прилип к железным пластинам панциря. Вода затекла за поножи, студила колени. Ныли старые раны, полученные на островах Британии.
И все же в облике охранника не было и тени уныния. На караульной башне стоял легионер Римской империи, прошедший суровую школу победоносных походов. Из-под бронзовых нащечников и высокого налобника пронзительно глядели синие глаза. В уголках губ бугрились надменные складки. Опершись на щит, сжимая жилистой рукой копье-гасту, римлянин смотрел на темную полосу горизонта. Там находилась Дакия. Иной мир, иные люди. И от них, от этого чужого мира и его обитателей, оберегал покой римских границ Минуций Квадрат.
– Минуций!
Солдат посмотрел вниз. Петушиные перья на шлеме заколыхались. Кричал Меммий – ветеран третьего манипула.
– Чего тебе?
– Когда сменишься?
Квадрат сплюнул:
– С третьей ночной на первую дневную. А что ты хотел, Меммий?
Тот подмигнул многозначительно.
– Хотел, чтобы мы сходили в канабэ.
– Не выйдет.
– Почему?
– На этой стороне докончили вал и нарыли волчьих ям. И потом последний приказ...
– Слушай, Марк! Иди ты к Харону со своим приказом. Перекрыли декуманус, так выйдем через кардо!
От претория прорезал воздух сигнал боевой трубы. Легионер на башне выпрямился, зрачки его заблестели.
– И так не получится!
Меммий разозлился.
– Ты не спятил там, наверху, от испуга?
– Разуй свои воловьи глаза. На южных воротах кардо работает весь первый манипул вместе с Фунисуланом. А сейчас, по сигналу, туда направились и из второго манипула.
– Проклятье!.. Ладно, сменишься – зайди к нам. Помпедий принес вчера неплохое вино.
– Дакийское?
– Как же, жди. Цекуба! – Старый солдат язвительно рассмеялся и ушел.
Часовой развернулся и оторопел. За частоколом, на расстоянии выстрела из лука, рысили два всадника. Короткие кафтаны стянуты поясами, на головах кожаные шапки с наушниками.
«Даки? Нет, непохоже!» Мелькнули красные ножны длинных прямых мечей. «Сарматы-языги. Ясно!» Караульный приставил сигнальный рожок к губам.
В ответ послышался лязг железа. Дежурный наряд поспешно занял места за стеной. Девять саперов присели у трех легких крепостных скорпионов. Центурион взобрался на кастеллу.
– Докладывай, Марк!
– Сарматы!
Начальник сощурился.
– Только двое? Почему? И так близко от нас?
Свесился с перил и, сложив рупором ладони, крикнул саперам:
– Пеликан! Дай для пробы футов на двадцать перед ними! Посмотрим!
Взвизгнули «улитки», и тяжелая стрела рассекла воздух. Всадники остановились. Один из них выехал вперед и поднял правую ладонь вверх. Жест означал – «Я без оружия». Еще мах рукой – «Дайте дорогу!»
От бойницы долетел голос солдата:
– Септимий! Это Агафирс! Я узнал его. Вот и Рестут подтвердит!
– А-а! Весталкина честь! – центурион с досадой повел плечами. – Не мог раньше сообразить! Отбой! Минуций, спускайся вниз. Публий – на пост! Апулей, сходи за стрелой! Машины навести на ворота! Фортунат, Феликс, поднимите решетку! Пропустить варваров!
Копыта рослых сарматских коней зацокали по мосткам, переброшенным через ров. Оба верховых, очутившись внутри укрепления, разом натянули поводья. От мокрых разгоряченных лошадей валил пар. Легионеры обступили приехавших, охлопывали коней.
– Salve, Агафирс!
– Salve, Септимий! Похоже, твои ребята от безделья разучились отличать даков от языгов. Или воины Децебала опять тревожили канабэ? – говор у языга был гортанный, с придыханием, но говорил он по-латыни правильно.
Центурион осклабился:
– Децебал соблюдает мир. Просто мы щекотали твои нервы. Чего не сделаешь со скуки. А это кто с тобой?
– Сатрак, сын Ресака, вождя сарматов, кочующих по Тизии.
– Он тоже друг и союзник Рима?
– Как и все языги.
Разговор прервал появившийся контубернал префекта.
– В чем дело, Септимий?
Центурион подобрался. Стоявшие вокруг солдаты тоже вытянулись.
– Языги, подъезжая к кастре, вызвали тревогу.
– Кто первый заметил варваров?
– Минуций Квадрат, старослужащий первой центурии, первого манипула.
– От лица префекта объяви ему благодарность!
Контубернал бросил быстрый взгляд на сарматов.
– С чем пожаловал, Агафирс?
Всадник махнул рукой туда, откуда приехал:
– За лесом в одном перегоне отсюда я оставил двадцать бычков. Хочу узнать, не купят ли их римляне?
Контубернал остался равнодушным.
– Это решит квестор. Коней привяжите у коновязей нашей алы, а сами следуйте за мной.
Языги спешились и, ведя лошадей в поводу, зашагали следом за неприветливым начальником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
– Первыми дежурят Дадес и Тарб!
– Эпцидий! Спутай им только передние ноги!
– Диспор! Где вы там? Заканчивайте, садитесь есть.
– Затяни хорошенько холстину у комля, а то волос отсыреет...
– И-э-х! Великая матерь богов! И где моя жена?
Хохот десятка здоровых глоток.
Постепенно все стихло. Ночь властно вступила в свои права. От воды повеяло сыростью. Взошел месяц, заливая берег реки, лес и опушку призрачным сиреневым светом. Дважды ухнул филин. Попискивали мыши. Порыв ветра качнул верхушки сосен. От крайних стволов отделилась темная фигура. Голова человека была закутана остроконечным башлыком. Незнакомец присел, держа перед собой лук из рогов оленя с наставленной стрелой. Долго смотрел по сторонам. Наконец, крадучись, двинулся вперед. Бесшумно ступали ноги, обутые в мягкие скифские сапоги. Неизвестный обогнул поляну по большой дуге и вышел к самой реке. Здесь, укрытые от посторонних глаз, стояли орудия. Топорщились огромные «ложки» баллист и тяги скорпионов.
Подошедший спрятал в горит лук, стрелу и прилет на край откоса. Комочки земли посыпались вниз. Голова в башлыке поднялась и сейчас же спряталась. Караульный дак, заслышав шорох, взял в зубы костяной свисток и отошел к воде. Взгляд его медленно скользил вдоль глинистой кромки обрыва. Шумно плеснула рыба. Рука с копьем опустилась, свисток повис на шнурке, раздалось короткое дакийское ругательство. Часовой зашагал дальше по песчаной косе. Лежавший наверху приподнялся и принялся считать орудия. Потом задом отполз, поднялся с колен и той же дорогой вернулся к опушке леса. Под старой елью его ждала лошадь. Морда и копыта ее были обвязаны тряпками. Ночной гость поправил чепрак из бараньей шкуры, вскочил в седло и шагом двинулся в глубь чащи.
3
Марк Минуций Квадрат, ветеран II когорты VII Клавдиевого легиона, расквартированной к Транстиерне, отбывал свою смену на западных декуманских воротах. С третьей стражи зарядил нудный осенний дождь, Лицо и амуниция воина покрылись каплями. Плащ с отброшенным капюшоном отсырел и плотно прилип к железным пластинам панциря. Вода затекла за поножи, студила колени. Ныли старые раны, полученные на островах Британии.
И все же в облике охранника не было и тени уныния. На караульной башне стоял легионер Римской империи, прошедший суровую школу победоносных походов. Из-под бронзовых нащечников и высокого налобника пронзительно глядели синие глаза. В уголках губ бугрились надменные складки. Опершись на щит, сжимая жилистой рукой копье-гасту, римлянин смотрел на темную полосу горизонта. Там находилась Дакия. Иной мир, иные люди. И от них, от этого чужого мира и его обитателей, оберегал покой римских границ Минуций Квадрат.
– Минуций!
Солдат посмотрел вниз. Петушиные перья на шлеме заколыхались. Кричал Меммий – ветеран третьего манипула.
– Чего тебе?
– Когда сменишься?
Квадрат сплюнул:
– С третьей ночной на первую дневную. А что ты хотел, Меммий?
Тот подмигнул многозначительно.
– Хотел, чтобы мы сходили в канабэ.
– Не выйдет.
– Почему?
– На этой стороне докончили вал и нарыли волчьих ям. И потом последний приказ...
– Слушай, Марк! Иди ты к Харону со своим приказом. Перекрыли декуманус, так выйдем через кардо!
От претория прорезал воздух сигнал боевой трубы. Легионер на башне выпрямился, зрачки его заблестели.
– И так не получится!
Меммий разозлился.
– Ты не спятил там, наверху, от испуга?
– Разуй свои воловьи глаза. На южных воротах кардо работает весь первый манипул вместе с Фунисуланом. А сейчас, по сигналу, туда направились и из второго манипула.
– Проклятье!.. Ладно, сменишься – зайди к нам. Помпедий принес вчера неплохое вино.
– Дакийское?
– Как же, жди. Цекуба! – Старый солдат язвительно рассмеялся и ушел.
Часовой развернулся и оторопел. За частоколом, на расстоянии выстрела из лука, рысили два всадника. Короткие кафтаны стянуты поясами, на головах кожаные шапки с наушниками.
«Даки? Нет, непохоже!» Мелькнули красные ножны длинных прямых мечей. «Сарматы-языги. Ясно!» Караульный приставил сигнальный рожок к губам.
В ответ послышался лязг железа. Дежурный наряд поспешно занял места за стеной. Девять саперов присели у трех легких крепостных скорпионов. Центурион взобрался на кастеллу.
– Докладывай, Марк!
– Сарматы!
Начальник сощурился.
– Только двое? Почему? И так близко от нас?
Свесился с перил и, сложив рупором ладони, крикнул саперам:
– Пеликан! Дай для пробы футов на двадцать перед ними! Посмотрим!
Взвизгнули «улитки», и тяжелая стрела рассекла воздух. Всадники остановились. Один из них выехал вперед и поднял правую ладонь вверх. Жест означал – «Я без оружия». Еще мах рукой – «Дайте дорогу!»
От бойницы долетел голос солдата:
– Септимий! Это Агафирс! Я узнал его. Вот и Рестут подтвердит!
– А-а! Весталкина честь! – центурион с досадой повел плечами. – Не мог раньше сообразить! Отбой! Минуций, спускайся вниз. Публий – на пост! Апулей, сходи за стрелой! Машины навести на ворота! Фортунат, Феликс, поднимите решетку! Пропустить варваров!
Копыта рослых сарматских коней зацокали по мосткам, переброшенным через ров. Оба верховых, очутившись внутри укрепления, разом натянули поводья. От мокрых разгоряченных лошадей валил пар. Легионеры обступили приехавших, охлопывали коней.
– Salve, Агафирс!
– Salve, Септимий! Похоже, твои ребята от безделья разучились отличать даков от языгов. Или воины Децебала опять тревожили канабэ? – говор у языга был гортанный, с придыханием, но говорил он по-латыни правильно.
Центурион осклабился:
– Децебал соблюдает мир. Просто мы щекотали твои нервы. Чего не сделаешь со скуки. А это кто с тобой?
– Сатрак, сын Ресака, вождя сарматов, кочующих по Тизии.
– Он тоже друг и союзник Рима?
– Как и все языги.
Разговор прервал появившийся контубернал префекта.
– В чем дело, Септимий?
Центурион подобрался. Стоявшие вокруг солдаты тоже вытянулись.
– Языги, подъезжая к кастре, вызвали тревогу.
– Кто первый заметил варваров?
– Минуций Квадрат, старослужащий первой центурии, первого манипула.
– От лица префекта объяви ему благодарность!
Контубернал бросил быстрый взгляд на сарматов.
– С чем пожаловал, Агафирс?
Всадник махнул рукой туда, откуда приехал:
– За лесом в одном перегоне отсюда я оставил двадцать бычков. Хочу узнать, не купят ли их римляне?
Контубернал остался равнодушным.
– Это решит квестор. Коней привяжите у коновязей нашей алы, а сами следуйте за мной.
Языги спешились и, ведя лошадей в поводу, зашагали следом за неприветливым начальником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137