Они накинули веревочную петлю на
ручку и пытались повернуть ее!
Кальторп взвыл и бросился вперед. Когда он был в полусотне футов от
домика, дверь распахнулась и толпы шмыгунов хлынули в хижину.
Грант ринулся следом. Внутри был настоящий погром. Маленькие фигурки
в капюшонах полосовали одеяла на койке, запасную одежду, мешки, которые
Грант надеялся наполнить листьями фервы, тащили кухонную утварь и все, что
могли утащить.
Грант зарычал и бросился в самую гущу. Поднялся дикий визг и писк,
создания скакали и бегали вокруг него. Злодеи были достаточно разумны,
чтобы понять, что человек ничего не может сделать, пока его руки заняты.
Они увертывались от его пинков, и, пока Кальторп нападал на группу у
печки, толпа других раздирали одеяла.
В отчаянии он бросился к кровати. Взмахнул руками на которых лежала
бесчувственная девушка, разгоняя шмыгунов, опустил ее на койку и схватив
веник стал расчищать домашнее хозяйство. Широкими взмахами он раскидывал
шмыгунов, и боевые визги грабителей перекрылись криками и хныканьем от
боли.
Несколько шмыгунов прорвались к двери, волоча награбленное добро.
Грант обернулся вовремя, что бы увидеть, как десяток бестий суетятся возле
Ли Нейлан, срывая ее одежду, часы с руки и атласные вечерние туфельки с
маленьких ног. Взревев проклятия, Грант отбросил их прочь, надеясь, что ни
один зараженный кинжал или ядовитый зуб не успел поцарапать ее кожу.
Он начинал выигрывать схватку. Большинство созданий, заворачивались в
свои черные накидки и бежали за порог со своей добычей. Наконец, взвизгнув
последний раз, шмыгуны, нагруженные и с пустыми руками, прорвались и
побежали спасаться, оставив дюжину пушистых вялых телец убитых или
раненых.
Грант вымел их вслед за убегающими, закрыл дверь перед шизиком,
который сунулся в проем, задвинул засов, чтобы шмыгуны не повторили свой
трюк и в ужасе уставился на разграбленное жилище.
Консервы укатили или утащили. Оставшиеся вещи были захватаны грязными
лапами шмыгунов, а одежда Гранта лохмотьями висела на крючке вешалки. Но
крошечные грабители не сумели открыть тумбочку и ящик стола, где
оставалась еда.
Шесть месяцев жизни на Ио сделали Кальторпа философом: он выругался в
сердцах, обреченно пожал плечами и достал из шкафчика пузырек с
ферверином.
Его собственный приступ лихорадки закончился так внезапно и
окончательно, как это бывает только с "бланкой", но девушка не принимавшая
ферверин, была белой, как бумага и недвижимой. Грант взглянул на пузырек:
оставалось восемь таблеток.
- Ну, я всегда могу пожевать листья фервы, - пробормотал он.
Это было менее эффективно, чем сам алкалоид, но помогало, а таблетки
сейчас нужнее Ли Нейлан. Грант растворил две штуки в стакане с водой и
приподнял голову девушки.
Ли была без сознания, но могла глотать, и он влил раствор между ее
бледных губ, затем устроил ее как мог удобнее. От ее платья остались
только шелковистые лохмотья, и Грант укрыл ее одеялом, которое было не
меньше излохмачено. Затем он продезинфицировал уколы пальм, составил два
стула и растянулся на них, чтобы вздремнуть.
Он подпрыгнул от цоканья когтей по крыше, но это был только Оливер,
осторожно проверявший не горяч ли дымоход. Через минуту он протиснулся
внутрь, потянулся и заметил:
- Я настоящий, и ты настоящая.
- Неужели! - проворчал Грант сонно.
Когда он проснулся, светили Юпитер и Европа, что значит, что он спал
около семи часов. Он встал и посмотрел на Ли Нейлан, которая крепко спала;
румянец на ее лице был не только от рыжего дневного света. "Бланка"
проходила.
Кальторп растворил еще две таблетки в воде, потом потряс девушку за
плечо. Мгновенно ее серые глаза открылись, теперь совершенно ясные, и она
поглядела на него без удивления.
- Привет, Грант, - промурлыкала она. - Это снова ты. Все же лихорадка
не так плоха.
- Может быть, я должен бы позволить тебе оставаться в лихорадке, -
усмехнулся он. - Ты говорила такие милые вещи. Просыпайся и выпей это, Ли.
Она стала осознавать окружающее.
- Как... Где это? Все, как... настоящее!
- Так и есть. Выпей ферверин.
Она подчинилась, затем откинулась на кровать и пристально поглядела
на него:
- Правда? - спросила она. - И ты настоящий?
- Думаю - да.
Нахлынувшие слезы затуманили ее глаза.
- Значит... я уже не там? Не в том жутком месте?
- Ну конечно же. - Он видел признаки, что ее облегчение может перейти
в истерику, и поспешил отвлечь ее. - Ты не могла бы рассказать, как
оказалась там - да еще в шикарном вечернем платье?
Девушка взяла себя в руки.
- Я собиралась на прием. Вечер... вечеринка в Гераполисе. Но я-то
была в Юнополисе, понимаешь.
- Не понимаю. Прежде всего, что ты вообще делаешь на Ио? Каждый раз
когда я слышал о тебе, это было связано с нью-йоркским или парижским
обществом.
Она улыбнулась.
- Значит, не все было бредом, так? Ты говорил, что у тебя есть одна
из моих фотографий... о, вот она! - Ли нахмурилась взглянув на вырезку. -
В следующий раз, когда фоторепортер захочет сфотографировать меня, я
вспомню что не надо ухмыляться так... так как шизик. Ну а как я очутилась
на Ио - прилетела с папой, который ищет возможность выращивать ферву на
плантациях, вместо того, чтобы зависеть от торговцев и шизиков. Мы здесь
уже три месяца, и я страшно скучала. Я думала, на Ио будет интересно, но
нет - до недавнего времени.
- А при чем здесь танцы? Как ты все же оказалась здесь, в тысяче миль
от Юнополиса?
- Ну, - медленно протянула она. - В Юнополисе мне все надоело. Ни
представлений, ни спорта, ничего кроме редких танцев. Меня это не
устраивало. Когда были танцы в Гераполисе, я летала туда. Это четыре-пять
часов на скоростном самолете. А на прошлой неделе - или когда там - я
собралась лететь, и Харви - папин секретарь - должен был меня отвезти. Но
в последнюю минуту он понадобился папе и он запретил мне лететь одной.
Грант почувствовал сильную неприязнь к Харви.
- Ну? - спросил он.
- Я полетела сама, - закончила Ли потупившись.
- И разбилась, да?
- Я летаю не хуже других, - отпарировала она. - Просто я полетела
другим путем, и внезапно впереди появились горы.
Грант кивнул.
- Идиотский Холмы, - сказал он. - Мой грузовой самолет дает крюк в
пятьсот миль, чтобы обогнуть их. Они невысокие, но высовываются над
атмосферой этой безумной планетки. Атмосфера здесь плотная, но мелкая.
- Знаю. Я знала, что не смогу пролететь над горами, но подумала, что
перепрыгну через них.
1 2 3 4 5 6 7 8
ручку и пытались повернуть ее!
Кальторп взвыл и бросился вперед. Когда он был в полусотне футов от
домика, дверь распахнулась и толпы шмыгунов хлынули в хижину.
Грант ринулся следом. Внутри был настоящий погром. Маленькие фигурки
в капюшонах полосовали одеяла на койке, запасную одежду, мешки, которые
Грант надеялся наполнить листьями фервы, тащили кухонную утварь и все, что
могли утащить.
Грант зарычал и бросился в самую гущу. Поднялся дикий визг и писк,
создания скакали и бегали вокруг него. Злодеи были достаточно разумны,
чтобы понять, что человек ничего не может сделать, пока его руки заняты.
Они увертывались от его пинков, и, пока Кальторп нападал на группу у
печки, толпа других раздирали одеяла.
В отчаянии он бросился к кровати. Взмахнул руками на которых лежала
бесчувственная девушка, разгоняя шмыгунов, опустил ее на койку и схватив
веник стал расчищать домашнее хозяйство. Широкими взмахами он раскидывал
шмыгунов, и боевые визги грабителей перекрылись криками и хныканьем от
боли.
Несколько шмыгунов прорвались к двери, волоча награбленное добро.
Грант обернулся вовремя, что бы увидеть, как десяток бестий суетятся возле
Ли Нейлан, срывая ее одежду, часы с руки и атласные вечерние туфельки с
маленьких ног. Взревев проклятия, Грант отбросил их прочь, надеясь, что ни
один зараженный кинжал или ядовитый зуб не успел поцарапать ее кожу.
Он начинал выигрывать схватку. Большинство созданий, заворачивались в
свои черные накидки и бежали за порог со своей добычей. Наконец, взвизгнув
последний раз, шмыгуны, нагруженные и с пустыми руками, прорвались и
побежали спасаться, оставив дюжину пушистых вялых телец убитых или
раненых.
Грант вымел их вслед за убегающими, закрыл дверь перед шизиком,
который сунулся в проем, задвинул засов, чтобы шмыгуны не повторили свой
трюк и в ужасе уставился на разграбленное жилище.
Консервы укатили или утащили. Оставшиеся вещи были захватаны грязными
лапами шмыгунов, а одежда Гранта лохмотьями висела на крючке вешалки. Но
крошечные грабители не сумели открыть тумбочку и ящик стола, где
оставалась еда.
Шесть месяцев жизни на Ио сделали Кальторпа философом: он выругался в
сердцах, обреченно пожал плечами и достал из шкафчика пузырек с
ферверином.
Его собственный приступ лихорадки закончился так внезапно и
окончательно, как это бывает только с "бланкой", но девушка не принимавшая
ферверин, была белой, как бумага и недвижимой. Грант взглянул на пузырек:
оставалось восемь таблеток.
- Ну, я всегда могу пожевать листья фервы, - пробормотал он.
Это было менее эффективно, чем сам алкалоид, но помогало, а таблетки
сейчас нужнее Ли Нейлан. Грант растворил две штуки в стакане с водой и
приподнял голову девушки.
Ли была без сознания, но могла глотать, и он влил раствор между ее
бледных губ, затем устроил ее как мог удобнее. От ее платья остались
только шелковистые лохмотья, и Грант укрыл ее одеялом, которое было не
меньше излохмачено. Затем он продезинфицировал уколы пальм, составил два
стула и растянулся на них, чтобы вздремнуть.
Он подпрыгнул от цоканья когтей по крыше, но это был только Оливер,
осторожно проверявший не горяч ли дымоход. Через минуту он протиснулся
внутрь, потянулся и заметил:
- Я настоящий, и ты настоящая.
- Неужели! - проворчал Грант сонно.
Когда он проснулся, светили Юпитер и Европа, что значит, что он спал
около семи часов. Он встал и посмотрел на Ли Нейлан, которая крепко спала;
румянец на ее лице был не только от рыжего дневного света. "Бланка"
проходила.
Кальторп растворил еще две таблетки в воде, потом потряс девушку за
плечо. Мгновенно ее серые глаза открылись, теперь совершенно ясные, и она
поглядела на него без удивления.
- Привет, Грант, - промурлыкала она. - Это снова ты. Все же лихорадка
не так плоха.
- Может быть, я должен бы позволить тебе оставаться в лихорадке, -
усмехнулся он. - Ты говорила такие милые вещи. Просыпайся и выпей это, Ли.
Она стала осознавать окружающее.
- Как... Где это? Все, как... настоящее!
- Так и есть. Выпей ферверин.
Она подчинилась, затем откинулась на кровать и пристально поглядела
на него:
- Правда? - спросила она. - И ты настоящий?
- Думаю - да.
Нахлынувшие слезы затуманили ее глаза.
- Значит... я уже не там? Не в том жутком месте?
- Ну конечно же. - Он видел признаки, что ее облегчение может перейти
в истерику, и поспешил отвлечь ее. - Ты не могла бы рассказать, как
оказалась там - да еще в шикарном вечернем платье?
Девушка взяла себя в руки.
- Я собиралась на прием. Вечер... вечеринка в Гераполисе. Но я-то
была в Юнополисе, понимаешь.
- Не понимаю. Прежде всего, что ты вообще делаешь на Ио? Каждый раз
когда я слышал о тебе, это было связано с нью-йоркским или парижским
обществом.
Она улыбнулась.
- Значит, не все было бредом, так? Ты говорил, что у тебя есть одна
из моих фотографий... о, вот она! - Ли нахмурилась взглянув на вырезку. -
В следующий раз, когда фоторепортер захочет сфотографировать меня, я
вспомню что не надо ухмыляться так... так как шизик. Ну а как я очутилась
на Ио - прилетела с папой, который ищет возможность выращивать ферву на
плантациях, вместо того, чтобы зависеть от торговцев и шизиков. Мы здесь
уже три месяца, и я страшно скучала. Я думала, на Ио будет интересно, но
нет - до недавнего времени.
- А при чем здесь танцы? Как ты все же оказалась здесь, в тысяче миль
от Юнополиса?
- Ну, - медленно протянула она. - В Юнополисе мне все надоело. Ни
представлений, ни спорта, ничего кроме редких танцев. Меня это не
устраивало. Когда были танцы в Гераполисе, я летала туда. Это четыре-пять
часов на скоростном самолете. А на прошлой неделе - или когда там - я
собралась лететь, и Харви - папин секретарь - должен был меня отвезти. Но
в последнюю минуту он понадобился папе и он запретил мне лететь одной.
Грант почувствовал сильную неприязнь к Харви.
- Ну? - спросил он.
- Я полетела сама, - закончила Ли потупившись.
- И разбилась, да?
- Я летаю не хуже других, - отпарировала она. - Просто я полетела
другим путем, и внезапно впереди появились горы.
Грант кивнул.
- Идиотский Холмы, - сказал он. - Мой грузовой самолет дает крюк в
пятьсот миль, чтобы обогнуть их. Они невысокие, но высовываются над
атмосферой этой безумной планетки. Атмосфера здесь плотная, но мелкая.
- Знаю. Я знала, что не смогу пролететь над горами, но подумала, что
перепрыгну через них.
1 2 3 4 5 6 7 8