Последние вправе были бы вынести мне порицание в случае неудачи. Вот все, что касается рассудка. В отношении же чувства, внушенного юной принцессой, оно было очень сильно. Но я вовсе не хочу, чтобы кто бы то ни был мог плохо о нем подумать. Чувство это покоилось на уважении, преданности и, к чему скрывать, на восхищении перед лучистой красотой Апсары. Как бы там ни было, но я связался со всем этим без всякого принуждения. Наши беседы, повторяющиеся все чаще и чаще, отнимали у меня большую часть времени. Остаток же его я ни на что не способен был потратить, ибо от всех этих событий постоянно пребывал в каком-то нервном трансе. А занятия мои все умножались. Прежде всего необходимо было пополнить свои технические познания об Анкгоре и его истории. Подле меня находился ментор, не допускавший шуток по этому вопросу. И вот как раз через неделю после моего разговора с Апсарой я получил от моего директора из Ханоя крайне сухое письмо, в котором он требовал от меня спешного доклада по одному очень сложному археологическому вопросу. Я еще расскажу тебе о нем в дальнейшем. Ты понимаешь, меня хотели испытать. Кроме всего этого, мне нельзя было пренебрегать моими отношениями с резидентом и Монадельши. Телеграмма от моего знаменитого лионского покровителя известила меня о том, что бригадир будет помещен в список лиц, награждаемых медалью министерства земледелия. По этому случаю Монадельши выражал мне такую признательность, что я не мог ее не принять, несмотря на ее несвоевременность. Он буквально не хотел разлучаться со мной, и мне стоило больших трудов избавляться от него, когда мне нужно было посетить Апсару в ее таинственном Убежище. Да ведь, кроме того, не забывай, мой милый Гаспар, что была еще и миссис Вебб!
— Как? — сказал я. — Разве она еще не уехала? Я думал, что она пробыла в Ангкоре недели две, не больше.
— Да, так она предполагала вначале. Но ей там так понравилось, что она решила остаться еще немного. Если бы я проявил малейшее неудовольствие по поводу ее решения, я был бы самым неблагодарным существом. Представь себе, накануне ее намеченного отъезда она вошла ко мне, в мой рабочий кабинет, когда я бился над каким-то ужасным арабским памятником, открытым в Пном-Бакхенге, и протянула мне телеграмму, прыгая от радости: «Прочтите, дорогой мой, надеюсь, вы будете довольны». Это была телеграмма от адмирала Джеффри, которому она телеграфировала, без моего ведома, несколько дней тому назад о своем желании остаться в Анкгоре еще на месяц.
Адмирал в это время находился в Гонконге и уже намеревался плыть в Сайгон, но, получив телеграмму, решил проделать трехнедельную крейсировку в Печилийский залив. Будучи галантным, как все моряки, он извещал свою кузину, что «Nevermore» и «Notrumps» будут в Сайгоне не раньше чем через месяц, как она этого хочет. «Это выгодно для мичманов, — сказала мне миссис Вебб, — когда они в море, они экономят деньги, а на суше транжирят много, приобретают дурные привычки и еще хуже… Да и кроме того, не могу же я вас оставить, пока вы не кончите вашего кхмерского образования». Что касается мичманов, она, несомненно, была права. Неважно, что из-за меня в это время американская морская дивизия, состоящая из двух броненосцев, трех разведывательных судов, шести истребителей и четырнадцати тралеров, крейсировала где-то между устьями Ялу и Янг-Тсе-Кианга. И все это потому, что старый лионский скряга подверг меня испытанию, о котором ты знаешь.
Я счастью, одно неожиданное обстоятельство облегчило тяжесть моих разнообразных обязанностей, от которых я буквально разрывался на части. Миссис Вебб, как ты помнишь, очень понравилась Апсара в тот вечер, когда балет приезжал к нам ужинать, и она изъявила желание ее видеть. Сам я лично не проявлял никакой инициативы для этого сближения, но если бы оно состоялось без моего участия, то я был бы изрядно глуп, не воспользовавшись его плодами. Если Апсара будет принята на вилле, то, разумеется, я сумею быть в курсе всех событий, не бегая на другой конец Ангкор-Тома. Все шло превосходно. Понятно, первый шаг сделан был не Апсарой. Но миссис Вебб, — ей надоело ждать, — попросила бригадира привести танцовщицу. Бригадир, любезность которого была неистощима, отыскал ее в Сием-Реапе, в помещении, предназначенном для балерин, с которыми она должна была жить — девочками довольно ветреными — их частые отлучки делали незамеченным отсутствие принцессы Манипурской.
Обе женщины очень подружились с первого же визита. Максенс задаривала Апсару всевозможными мелкими подарками. Я не мог не улыбнуться при мысли о смущении миссис Вебб, если бы она узнала, кому она делает подарки.
— Ничего нового? — спросил я у молодой девушки, воспользовавшись удобным моментом, когда миссис Вебб пошла за альбомом с фотографиями, которые хотела ей показать.
— Ничего. Но устройте так, чтобы прийти послезавтра вечером в обычный час в обычное место. Вы, быть может, мне понадобитесь. Вы не находите, что я уже вами злоупотребляю? Не жалеете ли вы…
— Апсара! — прошептал а.
И вместо ответа поцеловал ей руку.
— Отнимать вас у такой очаровательной подруги! Право, меня мучает совесть…
— Она оставит вас в покое, если вы будете приходить сюда почаще, — сказал я, чтобы как-нибудь выпутаться из положения. — Этот дом — ваш дом.
— Благодарю вас. Ведь моя первоначальная сдержанность понятна, и, кроме того, я думала, что миссис Вебб англичанка. Тогда бы… Но теперь с этим покончено. Как она мила! Мила и красива!
Со своей стороны Максенс не переставала расхваливать Апсару:
— Она прямо восхитительна, эта малютка! Сама скромность и какой ум! Заметили вы эту гибкость? А этот рот! Это тело!
— Знаю, знаю!..
— Что? Что вы знаете, вы ничего не знаете!
— Прежде всего я знаю, что американки всегда очень тонко разбираются в женской красоте. И я знаю также, что вы заставите меня ревновать. Ведь если подумать хорошенько, то легко понять, что вы пожелали продлить ваше пребывание здесь лишь после знакомства с этим маленьким королем Гигантов. Будьте осторожны, я все расскажу вашему кузену адмиралу.
— Вы глупы, дорогой мой, положительно глупы!
И она погрозила мне пальцем с веселым смехом, всегда так очаровывавшим меня. Я, конечно, шутил. На самом же деле я был счастливейшим из смертных.
Последующие недели были для меня полны очарования. Каждое утро регулярно я работал. Максенс уходила гулять с Апсарой. Обе они любили всякие развалины. Завтракали мы втроем и всегда очень весело. Затем, после отдыха, когда становилось прохладнее, шли на прогулку. Господин Бененжак уже Две недели отсутствовал в деловой поездке где-то у Сиамской границы, но Монадельши каждый раз присоединялся к нам. Он гордо носил на своей полотняной куртке красную ленту с полосами зеленой и желтой, которую я ему выхлопотал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
— Как? — сказал я. — Разве она еще не уехала? Я думал, что она пробыла в Ангкоре недели две, не больше.
— Да, так она предполагала вначале. Но ей там так понравилось, что она решила остаться еще немного. Если бы я проявил малейшее неудовольствие по поводу ее решения, я был бы самым неблагодарным существом. Представь себе, накануне ее намеченного отъезда она вошла ко мне, в мой рабочий кабинет, когда я бился над каким-то ужасным арабским памятником, открытым в Пном-Бакхенге, и протянула мне телеграмму, прыгая от радости: «Прочтите, дорогой мой, надеюсь, вы будете довольны». Это была телеграмма от адмирала Джеффри, которому она телеграфировала, без моего ведома, несколько дней тому назад о своем желании остаться в Анкгоре еще на месяц.
Адмирал в это время находился в Гонконге и уже намеревался плыть в Сайгон, но, получив телеграмму, решил проделать трехнедельную крейсировку в Печилийский залив. Будучи галантным, как все моряки, он извещал свою кузину, что «Nevermore» и «Notrumps» будут в Сайгоне не раньше чем через месяц, как она этого хочет. «Это выгодно для мичманов, — сказала мне миссис Вебб, — когда они в море, они экономят деньги, а на суше транжирят много, приобретают дурные привычки и еще хуже… Да и кроме того, не могу же я вас оставить, пока вы не кончите вашего кхмерского образования». Что касается мичманов, она, несомненно, была права. Неважно, что из-за меня в это время американская морская дивизия, состоящая из двух броненосцев, трех разведывательных судов, шести истребителей и четырнадцати тралеров, крейсировала где-то между устьями Ялу и Янг-Тсе-Кианга. И все это потому, что старый лионский скряга подверг меня испытанию, о котором ты знаешь.
Я счастью, одно неожиданное обстоятельство облегчило тяжесть моих разнообразных обязанностей, от которых я буквально разрывался на части. Миссис Вебб, как ты помнишь, очень понравилась Апсара в тот вечер, когда балет приезжал к нам ужинать, и она изъявила желание ее видеть. Сам я лично не проявлял никакой инициативы для этого сближения, но если бы оно состоялось без моего участия, то я был бы изрядно глуп, не воспользовавшись его плодами. Если Апсара будет принята на вилле, то, разумеется, я сумею быть в курсе всех событий, не бегая на другой конец Ангкор-Тома. Все шло превосходно. Понятно, первый шаг сделан был не Апсарой. Но миссис Вебб, — ей надоело ждать, — попросила бригадира привести танцовщицу. Бригадир, любезность которого была неистощима, отыскал ее в Сием-Реапе, в помещении, предназначенном для балерин, с которыми она должна была жить — девочками довольно ветреными — их частые отлучки делали незамеченным отсутствие принцессы Манипурской.
Обе женщины очень подружились с первого же визита. Максенс задаривала Апсару всевозможными мелкими подарками. Я не мог не улыбнуться при мысли о смущении миссис Вебб, если бы она узнала, кому она делает подарки.
— Ничего нового? — спросил я у молодой девушки, воспользовавшись удобным моментом, когда миссис Вебб пошла за альбомом с фотографиями, которые хотела ей показать.
— Ничего. Но устройте так, чтобы прийти послезавтра вечером в обычный час в обычное место. Вы, быть может, мне понадобитесь. Вы не находите, что я уже вами злоупотребляю? Не жалеете ли вы…
— Апсара! — прошептал а.
И вместо ответа поцеловал ей руку.
— Отнимать вас у такой очаровательной подруги! Право, меня мучает совесть…
— Она оставит вас в покое, если вы будете приходить сюда почаще, — сказал я, чтобы как-нибудь выпутаться из положения. — Этот дом — ваш дом.
— Благодарю вас. Ведь моя первоначальная сдержанность понятна, и, кроме того, я думала, что миссис Вебб англичанка. Тогда бы… Но теперь с этим покончено. Как она мила! Мила и красива!
Со своей стороны Максенс не переставала расхваливать Апсару:
— Она прямо восхитительна, эта малютка! Сама скромность и какой ум! Заметили вы эту гибкость? А этот рот! Это тело!
— Знаю, знаю!..
— Что? Что вы знаете, вы ничего не знаете!
— Прежде всего я знаю, что американки всегда очень тонко разбираются в женской красоте. И я знаю также, что вы заставите меня ревновать. Ведь если подумать хорошенько, то легко понять, что вы пожелали продлить ваше пребывание здесь лишь после знакомства с этим маленьким королем Гигантов. Будьте осторожны, я все расскажу вашему кузену адмиралу.
— Вы глупы, дорогой мой, положительно глупы!
И она погрозила мне пальцем с веселым смехом, всегда так очаровывавшим меня. Я, конечно, шутил. На самом же деле я был счастливейшим из смертных.
Последующие недели были для меня полны очарования. Каждое утро регулярно я работал. Максенс уходила гулять с Апсарой. Обе они любили всякие развалины. Завтракали мы втроем и всегда очень весело. Затем, после отдыха, когда становилось прохладнее, шли на прогулку. Господин Бененжак уже Две недели отсутствовал в деловой поездке где-то у Сиамской границы, но Монадельши каждый раз присоединялся к нам. Он гордо носил на своей полотняной куртке красную ленту с полосами зеленой и желтой, которую я ему выхлопотал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48