И он услышал тихое внутреннее «пинг!», это одна из «психологических кнопок» расстегнулась.
Святой подумал, что последнее дело, пожалуй, будет не самым блестящим. Ему и в голову не пришло винить за провалы кого-нибудь другого. Если бы он был иным, мог бы обвинить Роджера Конвея в том, что тот дважды блистательно помог врагам: сначала назвал по телефону Мейденхед, а потом позволил Мариусу освободиться. Отсюда все и пошло, но Святой был не таким человеком. Он мог лишь мысленно представлять себе дело в целом и тех, кто в нем участвовал, включая себя, А поскольку он был лидером, то винил во всем только себя и не желал перекладывать даже часть вины на плечи подчиненных. Все ошибки – такова природа вещей, – словно кирпичи, одновременно валятся с ужасающим грохотом, поэтому единственно разумное и полезное – воспринимать падающие кирпичи как кирпичи, обращаться с ними как с кирпичами, просто и надежно, не тратя времени на никчемные вопросы типа, кто и почему уронил кирпич.
А кирпич на них свалился просто великолепный, колоссальный, грозящий катастрофой, прямо-таки апофеоз кирпича в виде молодого человека лет двадцати шести – двадцати восьми, со свежим лицом, попавшим в комнату через французское окно, примерно секунд через тридцать после того, как Норман Кент вышел.
Сделано это было настолько дерзко, что ни Саймон, ни Роджер ничего не смогли предпринять. Они так и остались на вираже: вот смотрят через окно в сад – и вот спустя секунду смотрят в дуло пистолета. Времени на отпор у них не было.
А что же Норман Кент? Ему бы уже полагалось вернуться. Вполне вероятно, что он не попадется в ловушку, и с ним Патриция. Если только никто из них не слышал сказанных слов. Саймон заметил, что Норман не закрыл плотно дверь за собой, и намеренно возвысил голос. И теперь, если Норман и Патриция, поймут намек прежде, чем напавший их услышит...
– Вы мне не поверите, – продолжал Святой приветливо, – если скажу, как страстно я ожидал новой встречи с Ангелочком. Он так красив, а я люблю красивых мальчиков. Потом я подумал, что если пообщаемся с ним накоротке, то сможем подружиться. У нас родство душ. Правда, при первой встрече между нами возникли маленькие недоразумения, что естественно между такими сильными, как мы, личностями при первом знакомстве. Но это не надолго. Нас просто тянет друг к другу. Надеюсь, теперь мы не расстанемся до тех пор, пока он не выплачется на моем плече, не поклянется мне в вечной дружбе и не даст в долг полдоллара... Но, возможно, он просто ждет, когда вы доложите ему: «Горизонт чист!»
Молодой человек с пистолетом нахмурился:
– Этот Ангелочек – ваш друг?
Брови Святого слегка приподнялись.
– Вы не знаете Ангелочка, мой милый? – промурлыкал он. – А я думал, что вы друзья – не разлей вода. Ошибка. Тогда поговорим о другом. Как поживает старина Тил? Все питается мятной жвачкой, стараясь сберечь от ожирения свою мальчишескую фигуру? Знаете, считаю, что мы вчера поступили негостеприимно, оставив его лежать на Брук-стрит в компании с Германном. Он, наверное, счел, что мы поступили просто грубо.
– Полагаю, вы и есть Темплер?
Саймон поклонился:
– Точно, красавчик. А как вас зовут – Раймон Новарро? Или вы просто сильный молчаливый мужчина из мужской массовки в мюзикле? Знаете: джентльмены одеваются у, Морриса Эйнджела и братьев Мосс, стригутся у Марселя, а уж с лицами – как придется. Так?
– Вам бы на эстраде цены не было, – спокойно сказал молодой человек. – А ясновидение ваше – как у возчика угля. Но если вас это интересует, я – капитан Джералд Гардинг из Британской секретной, службы, агент № 2238.
– Рад познакомиться с вами, – протянул Святой.
– А это Конвей? Саймон кивнул:
– Вы опять угадали, сынок. Прямо-таки самородок среди гальки, а?.. Роджер, скажи ему все, ничего не утаивая. Его не проведешь. Не удивлюсь, если он знает даже, в какой фирме ты взял напрокат смокинг.
– В той же самой, в какой он приобрел штаны с надписями, – отозвался Роджер. – Потрясающие штаны. Как ты думаешь, эти надписи читаются слева направо или сверху вниз?
Гардинг оперся плечом о стену и посмотрел на своих пленников с каким-то невольным восхищением.
– Да вы пара крутых шутников, – сделал он вывод.
– Мы же профессионалы, – сказал Святой, – выступаем перед публикой два раза за вечер, и все со смеху катаются. Кстати, не позволите ли нам опустить руки? Не хотелось бы действовать вам на нервы, но такое положение очень плохо влияет на кровообращение. Сначала, конечно, можете собрать нашу карманную артиллерию, как это обычно принято.
– Если вы не будете дергаться, – предупредил Гардинг. – Повернитесь кругом.
– С удовольствием, – пробормотал Святой. – И спасибо.
Гардинг забрал у них пистолеты и вернулся на прежнее место.
– Но имейте в виду – никаких шуток!
– Мы никогда не шутим, – с достоинством ответил Святой.
Он достал из сигаретницы на столе сигарету и приготовился закурить.
Внешне он был совершенно спокоен с того самого момента, как появился Гардинг. Но это была только поза, привычно принимаемая им, когда штормить начинало по-настоящему; волнения Святой откладывал на потом. В трудных ситуациях он умел напустить на себя ленивое безразличие, и многих, еще до Гардинга, это сбивало с толку и ставило в тупик. Выглядело это всегда одинаково – демонстрация полного безразличия и поток ленивых насмешек, без усилий скрывающих потаенные мысли.
И чем серьезнее была ситуация, тем сумасброднее Святой, отказывался ее серьезно воспринимать. Это всегда давало некоторое преимущество; показная добродушная уверенность Святого мало кого могла насторожить. Только круглый дурак или гений не пришли бы к заключению: такая уверенность и беззаботность объясняются тем, что в рукаве у Святого – козырная карта. И часто тот, кто не был ни дураком, ни гением, оказывался прав.
Но на этот раз козыря в рукаве не было. Святой, безмолвно прокручивая в мозгу все аспекты ситуации, не мог добавить ничего нового к ее первоначальной оценке. Единственной потаенной картой оставался Норман Кент.
К этому моменту Норман Кент уже должен понять, что случилось. Иначе он бы уже давно был вместе с ними, с поднятыми руками, под прицелом пистолета молодого человека в необычных брюках. А если Норман Кент знает, то узнает и Патриция. Вопрос заключался в том, что они предпримут. И как Саймон Темплер, не имея контакта с ними и практически бессильный перед пистолетом Гардинга, предугадает их действия и попытается помочь им.
Проблема для Святого состояла в том, чтобы получить свободу для маневра, поставив себя на место друга, а не врага. А тем временем нужно продолжать отвлекать внимание Гардинга...
– Вы – ребенок умный. А можно полюбопытствовать, как это получилось, что вы делаете работу Тила?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Святой подумал, что последнее дело, пожалуй, будет не самым блестящим. Ему и в голову не пришло винить за провалы кого-нибудь другого. Если бы он был иным, мог бы обвинить Роджера Конвея в том, что тот дважды блистательно помог врагам: сначала назвал по телефону Мейденхед, а потом позволил Мариусу освободиться. Отсюда все и пошло, но Святой был не таким человеком. Он мог лишь мысленно представлять себе дело в целом и тех, кто в нем участвовал, включая себя, А поскольку он был лидером, то винил во всем только себя и не желал перекладывать даже часть вины на плечи подчиненных. Все ошибки – такова природа вещей, – словно кирпичи, одновременно валятся с ужасающим грохотом, поэтому единственно разумное и полезное – воспринимать падающие кирпичи как кирпичи, обращаться с ними как с кирпичами, просто и надежно, не тратя времени на никчемные вопросы типа, кто и почему уронил кирпич.
А кирпич на них свалился просто великолепный, колоссальный, грозящий катастрофой, прямо-таки апофеоз кирпича в виде молодого человека лет двадцати шести – двадцати восьми, со свежим лицом, попавшим в комнату через французское окно, примерно секунд через тридцать после того, как Норман Кент вышел.
Сделано это было настолько дерзко, что ни Саймон, ни Роджер ничего не смогли предпринять. Они так и остались на вираже: вот смотрят через окно в сад – и вот спустя секунду смотрят в дуло пистолета. Времени на отпор у них не было.
А что же Норман Кент? Ему бы уже полагалось вернуться. Вполне вероятно, что он не попадется в ловушку, и с ним Патриция. Если только никто из них не слышал сказанных слов. Саймон заметил, что Норман не закрыл плотно дверь за собой, и намеренно возвысил голос. И теперь, если Норман и Патриция, поймут намек прежде, чем напавший их услышит...
– Вы мне не поверите, – продолжал Святой приветливо, – если скажу, как страстно я ожидал новой встречи с Ангелочком. Он так красив, а я люблю красивых мальчиков. Потом я подумал, что если пообщаемся с ним накоротке, то сможем подружиться. У нас родство душ. Правда, при первой встрече между нами возникли маленькие недоразумения, что естественно между такими сильными, как мы, личностями при первом знакомстве. Но это не надолго. Нас просто тянет друг к другу. Надеюсь, теперь мы не расстанемся до тех пор, пока он не выплачется на моем плече, не поклянется мне в вечной дружбе и не даст в долг полдоллара... Но, возможно, он просто ждет, когда вы доложите ему: «Горизонт чист!»
Молодой человек с пистолетом нахмурился:
– Этот Ангелочек – ваш друг?
Брови Святого слегка приподнялись.
– Вы не знаете Ангелочка, мой милый? – промурлыкал он. – А я думал, что вы друзья – не разлей вода. Ошибка. Тогда поговорим о другом. Как поживает старина Тил? Все питается мятной жвачкой, стараясь сберечь от ожирения свою мальчишескую фигуру? Знаете, считаю, что мы вчера поступили негостеприимно, оставив его лежать на Брук-стрит в компании с Германном. Он, наверное, счел, что мы поступили просто грубо.
– Полагаю, вы и есть Темплер?
Саймон поклонился:
– Точно, красавчик. А как вас зовут – Раймон Новарро? Или вы просто сильный молчаливый мужчина из мужской массовки в мюзикле? Знаете: джентльмены одеваются у, Морриса Эйнджела и братьев Мосс, стригутся у Марселя, а уж с лицами – как придется. Так?
– Вам бы на эстраде цены не было, – спокойно сказал молодой человек. – А ясновидение ваше – как у возчика угля. Но если вас это интересует, я – капитан Джералд Гардинг из Британской секретной, службы, агент № 2238.
– Рад познакомиться с вами, – протянул Святой.
– А это Конвей? Саймон кивнул:
– Вы опять угадали, сынок. Прямо-таки самородок среди гальки, а?.. Роджер, скажи ему все, ничего не утаивая. Его не проведешь. Не удивлюсь, если он знает даже, в какой фирме ты взял напрокат смокинг.
– В той же самой, в какой он приобрел штаны с надписями, – отозвался Роджер. – Потрясающие штаны. Как ты думаешь, эти надписи читаются слева направо или сверху вниз?
Гардинг оперся плечом о стену и посмотрел на своих пленников с каким-то невольным восхищением.
– Да вы пара крутых шутников, – сделал он вывод.
– Мы же профессионалы, – сказал Святой, – выступаем перед публикой два раза за вечер, и все со смеху катаются. Кстати, не позволите ли нам опустить руки? Не хотелось бы действовать вам на нервы, но такое положение очень плохо влияет на кровообращение. Сначала, конечно, можете собрать нашу карманную артиллерию, как это обычно принято.
– Если вы не будете дергаться, – предупредил Гардинг. – Повернитесь кругом.
– С удовольствием, – пробормотал Святой. – И спасибо.
Гардинг забрал у них пистолеты и вернулся на прежнее место.
– Но имейте в виду – никаких шуток!
– Мы никогда не шутим, – с достоинством ответил Святой.
Он достал из сигаретницы на столе сигарету и приготовился закурить.
Внешне он был совершенно спокоен с того самого момента, как появился Гардинг. Но это была только поза, привычно принимаемая им, когда штормить начинало по-настоящему; волнения Святой откладывал на потом. В трудных ситуациях он умел напустить на себя ленивое безразличие, и многих, еще до Гардинга, это сбивало с толку и ставило в тупик. Выглядело это всегда одинаково – демонстрация полного безразличия и поток ленивых насмешек, без усилий скрывающих потаенные мысли.
И чем серьезнее была ситуация, тем сумасброднее Святой, отказывался ее серьезно воспринимать. Это всегда давало некоторое преимущество; показная добродушная уверенность Святого мало кого могла насторожить. Только круглый дурак или гений не пришли бы к заключению: такая уверенность и беззаботность объясняются тем, что в рукаве у Святого – козырная карта. И часто тот, кто не был ни дураком, ни гением, оказывался прав.
Но на этот раз козыря в рукаве не было. Святой, безмолвно прокручивая в мозгу все аспекты ситуации, не мог добавить ничего нового к ее первоначальной оценке. Единственной потаенной картой оставался Норман Кент.
К этому моменту Норман Кент уже должен понять, что случилось. Иначе он бы уже давно был вместе с ними, с поднятыми руками, под прицелом пистолета молодого человека в необычных брюках. А если Норман Кент знает, то узнает и Патриция. Вопрос заключался в том, что они предпримут. И как Саймон Темплер, не имея контакта с ними и практически бессильный перед пистолетом Гардинга, предугадает их действия и попытается помочь им.
Проблема для Святого состояла в том, чтобы получить свободу для маневра, поставив себя на место друга, а не врага. А тем временем нужно продолжать отвлекать внимание Гардинга...
– Вы – ребенок умный. А можно полюбопытствовать, как это получилось, что вы делаете работу Тила?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51