– руководитель экспертного отделения «Сербского», врач с мировым именем, доктор медицинских наук, психиатр-эксперт высшей категории со стажем экспертной работы в 50 лет, профессор Т. Печерникова (председатель комиссии);
– руководитель первого клинического отделения, доктор медицинских наук, заслуженный врач РФ, стаж экспертной работы в 42 года, профессор Ф. Кондратьев;
– кандидат психологических наук Сафуанов Ф. (стаж экспертной работы – 20 лет);
– главный судебно-психиатрический эксперт Министерства обороны, полковник медицинской службы А. Горбатко;
– подполковник медицинской службы Г. Фастовцев;
– психиатр-эксперт Г. Бурняшева.
Именно эти люди выполнили главную часть работы: они признали Буданова невменяемым в момент совершения преступления, а значит, свободным от наказания за него, но зато вполне вменяемым как за час до преступления, так и после, а значит, годным к дальнейшей службе и адекватным к жизни, обязанным лишь раз в месяц посещать доктора по месту жительства.
Важно понять, кто же они – эта команда во главе с профессором Печерниковой? И кто сама Печерникова? Случайно ли то, что именно к ней, а не к кому-то другому обратился суд для изготовления «нужной» и политически важной экспертизы?
Моя позиция состоит в том, что все произошло совершенно неслучайно. Потому что у нас не бывает подобное случайным. И так повелось с советских времен. Мы-то все надеялись, что они канули в безвозвратную Лету, что мы теперь свободны, что фантомы дурного прошлого не потревожат больше нас…
Ан нет! Когда надо, призраки коммунизма – они опять с нами, в нужное время и в нужном власти месте. Причем самые жуткие.
Тамара Печерникова, профессор-психиатр с полувековым экспертным стажем, – фигура знаковая в истории нашей страны. Дальше – только некоторые этапы ее большого пути. И этот исторический экскурс тут совершенно необходим – именно потому, что во времена президентства Путина наша самая страшная история – заказная политическая психиатрия, – опять вошла в наш ежедневный быт с той стороны, откуда ее вовсе и не ожидали…
…25 августа 1968 года на Красной площади в Москве – знаменитая «молчаливая демонстрация семи». Семь человек, среди которых была и Наталья Горбаневская – поэт, журналист, диссидент, на сей раз она толкала перед собой коляску с младенцем, – и эти семеро вошли на Красную площадь, быстро достали и развернули плакаты: «За нашу и вашу свободу!», «Позор оккупантам!»… Так, в стране, где давно никто не протестовал и все смирились соглашаться с руководящей линией КПСС, обнаружили себя люди, способные протестовать против вторжения советских войск в Чехословакию.
Демонстрация «семи» длилась всего несколько минут, и дальше все семь немедленно были схвачены сотрудниками КГБ в штатском, постоянно патрулировавшими Красную площадь. Впоследствии суд дал двоим из семи лагеря, одному – психбольницу, трое попали в ссылку, а Горбаневскую сначала отпустили, поскольку у нее был грудной младенец.
Ее арестовали позже, 24 декабря 1969 года. Потому что Наталья так и не прекратила правозащитную деятельность.
И тогда, в 69-м году, тридцать с лишним лет назад от нашего времени, в связи с делом Натальи Горбаневской, впервые ясно просматривается след доктора Печерниковой в жизни страны. Печерникова была тем самым врачом-психиатром, которая по требованию КГБ допрашивала Горбаневскую все в том же Институте Сербского, где спустя несколько десятилетий обследовали и Буданова.
Печерникова-69 вынесла Горбаневской тот медицинский вердикт, который потребовал КГБ: «шизофрения». То есть психически здоровый человек не в состоянии ходить с плакатами против наших танков на улицах Праги по Красной площади.
Другой диагноз КГБ, проштампованный Печерниковой-69, был: Горбаневская – социально опасна, подлежит бессрочному принудительному лечению в психиатрической больнице специального типа…
Дальше для Горбаневской, основателя и первого редактора подпольного, самиздатского (самиздат – так называли диссиденты запрещенную литературу, которую размножали вручную или на пишущих машинках и распространяли самостоятельно) бюллетеня советских правозащитников «Хроника текущих событий», наступили тяжкие годы пребывания в Казанской спецпсихбольнице. Горбаневская сидела там с 1969 по 1972 годы. (В 1975 году она эмигрировала по израильской визе и живет теперь во Франции.)
– Вы помните сегодня такую фамилию – Печерникова? – Спросила я Наталью Константиновну теперь.
– Конечно.
– Как проходила Ваша экспертиза тогда?
– Самое мягкое слово, которое я могу здесь применить, – это тенденциозность. Диагноз «шизофрения» мне подгоняли под формулу, заранее придуманную. Вот и все, что делала Печерникова. У них была директива КГБ: отправить меня на принудительное лечение в спецпсихиатрическую больницу, и они все, включая Печерникову, ее выполняли. А зная, что суд не потребует убедительных доводов диагноза, они их и не приводили в экспертном заключении. Например: «Мышление по временам бывает непоследовательным». В чем это выражается? Ни слова. «У Горбаневской наличие специфических для шизофрении изменений мышления, эмоциональных и критических способностей». Каких изменений? Ни слова. А ведь эта фраза – уже основная, определяющая, потому что в заключении, прямо вслед за ней, следует вывод о необходимости принудительного лечения. За весь месяц пребывания на экспертизе мне, к примеру, не задали ни одного вопроса про мои стихи, хотя я поэт. Как будто их и не было. Я-то боялась, что мне начнут приписывать манию величия, говорить: «Да вы что, считаете себя поэтом?!». Но ничего подобного. И понятно, почему: концепция «эмоциональной холодности, уплощенности» вследствие «шизофрении» стихов не допускала. «Испытуемая… охотно вступает в беседу. Держится спокойно. На лице улыбка». Все правильно – только чего мне стоило это спокойствие! Я понимала, что должна быть спокойна, не подавать им поводов для сочинения каких-то симптомов. И вот, в итоге, само спокойствие становится симптомом и дает возможность написать в акте: «…не проявляет беспокойства по поводу своего будущего и судьбы своих детей». Еще как я беспокоилась за детей, но не с психиатрами же из КГБ делиться этим! Цитирую дальше: «Не отказывается от своих поступков. Неколебимо убеждена в правильности своих действий. В частности, заявляет, что действовала так, чтобы в дальнейшем не чувствовать себя виноватой перед своими детьми». Я и сегодня не отказываюсь от своих поступков, и убеждена в правильности своих действий, а мои дети гордятся выпавшей мне судьбой… Дальше: «Критическая оценка сложившейся ситуации отсутствует». Психиатры, в их числе Печерникова, считали, что, думая своей, а не чужой головой, я должна быть признана сумасшедшей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88