А просто потому, что Таня явно нашла себя в торговом деле: у нее оказалось специальное торговое чутье, она закупала именно то, что быстро расходилось на рынке, не залеживаясь.
Таня процветала и вскоре развернулась настолько, что наняла сначала пятерых, потом и еще пятерых «челноков», превратившись в хозяйку большого по рыночным меркам дела. «Челноки» ездили, продавщицы торговали – Таня ими управляла. Она уже приоделась, как у нас тогда говорили, «не в турецкое» – это означало в европейское. Она уже не вылезала из ресторанов – она там и ела, и кутила, и швыряла деньгами, расслабляясь после рынка… И все равно – и ей, и семье, и ее подчиненным хватало. Заработки в те годы были шальные. И любовники у нее тоже были под стать заработкам и годам – лихие. Таня меняла их, когда хотела. Андрей, если уж строго подходить к этому вопросу, любовник-то был неважный, и Таня часто плакала в те, до новой жизни, годы, потому что… В общем, понятно, почему – не дети.
Через годик Таня задумала сделать в квартире ремонт, предварительно сделав квартиру своей. Она купила маленькие квартирки – Андрею, свекру, братьям Андрея, и все они с этим согласились. А вот свекровь Таня оставила жить с собой – шевельнулось что-то человеческое в Таниной душе, пожалела она одинокую старуху, от которой давно ушел ее муж-профессор, Танин бывший свекор. Да и за сыновьями кто-то должен был присматривать, старший, Игорь, был в переходном возрасте, с ним было не все ладно, младший часто болел.
Однако ремонт Таня учинила тоже как реванш.
– Я так хотела ИМ показать, кто же в доме теперь хозяин!
Она выбросила из квартиры все. Абсолютно все. Распродала все семейные реликвии и выпотрошила всю пыль дворянского их прошлого из закоулков.
И Тане никто не препятствовал. Свекровь уехала на дачу и носа не показывала.
Получилась европейская квартира, оборудованная по последнему слову бытовой техники. После ремонта Таня решилась на новый шаг – из «челночного» бизнеса она ушла в торговый, купив несколько магазинов в Москве.
– Как? Неужели? Эти магазины – твои? – Я не верю своим ушам. Таня – хозяйка двух хороших супермаркетов, куда я заезжаю после работы. – Поздравляю. Но цены же у тебя…
– Так страна же богатая, – парирует Таня жестко, но смеясь.
– Не очень богатая. Это ты просто стала акулой империализма. Жестковата…
– Конечно. Времена Ельцина ушли – с ними шальные деньги и романтика. Теперь у нас у власти ненасытные прагматики – я их так называю. И я – одна из них. Ты – против Путина, а я – за него. Мне кажется, что он мне почти родня – такой же ненасытный прагматик, сильно обиженный в прошлой нашей жизни и теперь берущий реванш…
– Что ты имеешь в виду под «ненасытностью»?
– Взятки. Бесконечные взятки, которые надо давать всем. Чтобы не лишиться магазинов, я плачу… Кому только не плачу. И чиновникам префектуры, и пожарным, и санитарным врачам, и московскому правительству… И бандитам, на территории которых находятся мои магазины. Да я, собственно, у бандитов их и купила…
– Не боишься с ними иметь дело?
– Нет. У меня есть цель – я хочу быть богатой. А это значит в наших сегодняшних реалиях, что я должна им платить – без этого «налога» меня тут же отстрелят и поменяют на кого-то другого.
– Ты не преувеличиваешь?
– Я преуменьшаю.
– А чиновники?
– Части чиновников плачу сама. Другой – уже сами бандиты. То есть я отдаю деньги бандитам, а бандиты уже урегулируют все с другими бандитами, я имею в виду наших чиновников. Так что мне это даже удобно.
– А Андрей?
– Он умер. Не выдержал все-таки, что я выплыла, а он ест мою красную икру. Просился обратно, но я не пустила. Сказала: ищи следующую студентку. Да и не хочу я жить с некрасивым. Я полюбила красоту: хожу на мужской стриптиз, там выбираю себе партнеров, многие соглашаются.
– Ну, даешь! Не тоскуешь по семейной жизни? По очагу?
– Нет. Точно – нет. Я только жить начала. Пусть с издержками, пусть тебе это покажется грязным… Но разве раньше я жила чисто?
– Как дети?
– Игорь, к сожалению, слабым оказался, в Андрея – наркоманит, сейчас в клинику его положила, уже в пятый раз. Надеюсь… Стасика в Лондоне обучаю. Очень довольна. Очень! Он там – первый во всем. Свекровь с ним вместе, квартирку ей снимаю, Стасик неделю в общежитии живет, а на выходные – в этой квартирке у свекрови. Ей я операцию сделала – заплатила за все. Новый тазобедренный сустав вставили в Швейцарии – она и отжилась, бегает, как молодая, и меня обожает. И, знаешь, мне даже кажется, что искренне обожает… Деньги – великое дело.
В комнату впархивает Давид. С подносом.
– Время пить чай, девчонки… – тянет в нос. – Втроем. Можно, Танечка?
Таня согласно кивает и говорит, что сейчас вернется – хочет переодеться к чаю. Давид источает порочность и праздность. Обстановка достаточно противная. Но через пару минут возвращается Таня. Она вся в бриллиантах. Уши «горят», декольте «переливается», даже в волосах «мерцание»…
Конечно, это специально для меня. И я оцениваю. Почему бы не сделать человеку приятное? И Тане, действительно, очень приятно, и она вся светится, как ее бриллианты, от удовольствия самопрезентации себя, новой, перед старой подругой.
Дальше мы быстро выпиваем чай – мы обе спешим – и расстаемся.
– Давай только не на десять лет? – предлагает на прощание Таня.
– Постараемся, – отвечаю и думаю, спускаясь по лестнице, что в путинское время все, действительно, стали встречаться чаще. Имею в виду – старые друзья. У нас был период, в «позднем Ельцине», когда все были страшно заняты самовыживанием и зарабатыванием денег, когда не звонили друг другу годами, стесняясь кто бедности, кто богатства, когда многие навсегда уезжали за границу, когда многие пускали себе пулю в лоб от невостребованности, когда нюхали кокаин от гадости совершенных поступков… И вот теперь вроде бы все, кто выжил, собираются вместе. Чаще, чем раньше. Общество заметно структурировалось, и появилось свободное время…
Через неделю я должна была быть на пресс-конференции по случаю выборов куда-то. По-моему, в городскую Думу – на освободившееся место. И там я встретила Таню – совершенно неожиданно для себя. Хозяйки супермаркетов в нашем уже достаточно структурированном, опять клановом, как при советском строе, обществе на политические пресс-конференции не ходят.
Таня явилась миру журналистов, строго выдержав стиль, – в классическом черном деловом костюме и без единого бриллианта. Был и Давид. И он тоже был высшего качества – безукоризненно исполнял роль Таниного делового секретаря, скромного и не взыскательного. Никаких «девчонок» в помине.
Я сидела там, где журналисты. Таня оказалась по другую сторону баррикад. И ей даже дали микрофон – последней из выступающих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Таня процветала и вскоре развернулась настолько, что наняла сначала пятерых, потом и еще пятерых «челноков», превратившись в хозяйку большого по рыночным меркам дела. «Челноки» ездили, продавщицы торговали – Таня ими управляла. Она уже приоделась, как у нас тогда говорили, «не в турецкое» – это означало в европейское. Она уже не вылезала из ресторанов – она там и ела, и кутила, и швыряла деньгами, расслабляясь после рынка… И все равно – и ей, и семье, и ее подчиненным хватало. Заработки в те годы были шальные. И любовники у нее тоже были под стать заработкам и годам – лихие. Таня меняла их, когда хотела. Андрей, если уж строго подходить к этому вопросу, любовник-то был неважный, и Таня часто плакала в те, до новой жизни, годы, потому что… В общем, понятно, почему – не дети.
Через годик Таня задумала сделать в квартире ремонт, предварительно сделав квартиру своей. Она купила маленькие квартирки – Андрею, свекру, братьям Андрея, и все они с этим согласились. А вот свекровь Таня оставила жить с собой – шевельнулось что-то человеческое в Таниной душе, пожалела она одинокую старуху, от которой давно ушел ее муж-профессор, Танин бывший свекор. Да и за сыновьями кто-то должен был присматривать, старший, Игорь, был в переходном возрасте, с ним было не все ладно, младший часто болел.
Однако ремонт Таня учинила тоже как реванш.
– Я так хотела ИМ показать, кто же в доме теперь хозяин!
Она выбросила из квартиры все. Абсолютно все. Распродала все семейные реликвии и выпотрошила всю пыль дворянского их прошлого из закоулков.
И Тане никто не препятствовал. Свекровь уехала на дачу и носа не показывала.
Получилась европейская квартира, оборудованная по последнему слову бытовой техники. После ремонта Таня решилась на новый шаг – из «челночного» бизнеса она ушла в торговый, купив несколько магазинов в Москве.
– Как? Неужели? Эти магазины – твои? – Я не верю своим ушам. Таня – хозяйка двух хороших супермаркетов, куда я заезжаю после работы. – Поздравляю. Но цены же у тебя…
– Так страна же богатая, – парирует Таня жестко, но смеясь.
– Не очень богатая. Это ты просто стала акулой империализма. Жестковата…
– Конечно. Времена Ельцина ушли – с ними шальные деньги и романтика. Теперь у нас у власти ненасытные прагматики – я их так называю. И я – одна из них. Ты – против Путина, а я – за него. Мне кажется, что он мне почти родня – такой же ненасытный прагматик, сильно обиженный в прошлой нашей жизни и теперь берущий реванш…
– Что ты имеешь в виду под «ненасытностью»?
– Взятки. Бесконечные взятки, которые надо давать всем. Чтобы не лишиться магазинов, я плачу… Кому только не плачу. И чиновникам префектуры, и пожарным, и санитарным врачам, и московскому правительству… И бандитам, на территории которых находятся мои магазины. Да я, собственно, у бандитов их и купила…
– Не боишься с ними иметь дело?
– Нет. У меня есть цель – я хочу быть богатой. А это значит в наших сегодняшних реалиях, что я должна им платить – без этого «налога» меня тут же отстрелят и поменяют на кого-то другого.
– Ты не преувеличиваешь?
– Я преуменьшаю.
– А чиновники?
– Части чиновников плачу сама. Другой – уже сами бандиты. То есть я отдаю деньги бандитам, а бандиты уже урегулируют все с другими бандитами, я имею в виду наших чиновников. Так что мне это даже удобно.
– А Андрей?
– Он умер. Не выдержал все-таки, что я выплыла, а он ест мою красную икру. Просился обратно, но я не пустила. Сказала: ищи следующую студентку. Да и не хочу я жить с некрасивым. Я полюбила красоту: хожу на мужской стриптиз, там выбираю себе партнеров, многие соглашаются.
– Ну, даешь! Не тоскуешь по семейной жизни? По очагу?
– Нет. Точно – нет. Я только жить начала. Пусть с издержками, пусть тебе это покажется грязным… Но разве раньше я жила чисто?
– Как дети?
– Игорь, к сожалению, слабым оказался, в Андрея – наркоманит, сейчас в клинику его положила, уже в пятый раз. Надеюсь… Стасика в Лондоне обучаю. Очень довольна. Очень! Он там – первый во всем. Свекровь с ним вместе, квартирку ей снимаю, Стасик неделю в общежитии живет, а на выходные – в этой квартирке у свекрови. Ей я операцию сделала – заплатила за все. Новый тазобедренный сустав вставили в Швейцарии – она и отжилась, бегает, как молодая, и меня обожает. И, знаешь, мне даже кажется, что искренне обожает… Деньги – великое дело.
В комнату впархивает Давид. С подносом.
– Время пить чай, девчонки… – тянет в нос. – Втроем. Можно, Танечка?
Таня согласно кивает и говорит, что сейчас вернется – хочет переодеться к чаю. Давид источает порочность и праздность. Обстановка достаточно противная. Но через пару минут возвращается Таня. Она вся в бриллиантах. Уши «горят», декольте «переливается», даже в волосах «мерцание»…
Конечно, это специально для меня. И я оцениваю. Почему бы не сделать человеку приятное? И Тане, действительно, очень приятно, и она вся светится, как ее бриллианты, от удовольствия самопрезентации себя, новой, перед старой подругой.
Дальше мы быстро выпиваем чай – мы обе спешим – и расстаемся.
– Давай только не на десять лет? – предлагает на прощание Таня.
– Постараемся, – отвечаю и думаю, спускаясь по лестнице, что в путинское время все, действительно, стали встречаться чаще. Имею в виду – старые друзья. У нас был период, в «позднем Ельцине», когда все были страшно заняты самовыживанием и зарабатыванием денег, когда не звонили друг другу годами, стесняясь кто бедности, кто богатства, когда многие навсегда уезжали за границу, когда многие пускали себе пулю в лоб от невостребованности, когда нюхали кокаин от гадости совершенных поступков… И вот теперь вроде бы все, кто выжил, собираются вместе. Чаще, чем раньше. Общество заметно структурировалось, и появилось свободное время…
Через неделю я должна была быть на пресс-конференции по случаю выборов куда-то. По-моему, в городскую Думу – на освободившееся место. И там я встретила Таню – совершенно неожиданно для себя. Хозяйки супермаркетов в нашем уже достаточно структурированном, опять клановом, как при советском строе, обществе на политические пресс-конференции не ходят.
Таня явилась миру журналистов, строго выдержав стиль, – в классическом черном деловом костюме и без единого бриллианта. Был и Давид. И он тоже был высшего качества – безукоризненно исполнял роль Таниного делового секретаря, скромного и не взыскательного. Никаких «девчонок» в помине.
Я сидела там, где журналисты. Таня оказалась по другую сторону баррикад. И ей даже дали микрофон – последней из выступающих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88