Паства, которую Анна представляла верным и покладистым стадом, оказалась неуправляемой толпою, влекомой одними лишь потребностями в извращенном удовольствии.
– Помолимся, сестры! – громко сказала она, словно хотела припечатать нечестивиц позорным клеймом.
Анна стала произносить слова молитвы, выговаривая четким, строгим голосом и стараясь заглушить вой, становящийся все более громким и отчетливым. Теперь уже и сами священники догадались, что это послушницы мычат, не раскрывая ртов. Тогда старший экзорцист, желая во что бы то ни стало пресечь подобное богомерзкое мычание, грозно стуча деревянными подошвами сандалий о каменный пол, подошел к алтарю, обернулся и воскликнул, обводя суровым взором послушниц:
– Прекратите! Немедля прекратите сие богохульство! Вы же в храме!
Послушницы смущенно замолкли. Тишину, повисшую на мгновение под церковными сводами, тут же разорвал протяжный вопль. Вопль этот раздавался откуда-то из-под пола. То кричала обезумевшая Урсула, коей, по мнению экзорцистов, действительно овладели демоны. Страшные крики, которые издавал нечеловеческий голос, послужили для остальных послушниц катализатором. Первой закатила глаза Анна, настоятельница «босых кармелиток». Она с криком задергалась, словно марионетка в руках бродячего актера с базара. Послушницы подхватили крик. Внезапная страсть овладела ими. Они стали тянуться к оторопевшим от неожиданности священникам. Многие откровенно показывали свои прелести, предлагая совокупиться. Иные беззастенчиво целовали друг друга и терлись телами, распаляя страсть.
Аббатиса накинулась на старшего экзорциста, впиваясь руками в его роскошную бороду.
– Дева Мария во мне! – завопила она. – Войди в меня, и ты познаешь матерь Божию!
Экзорцисты бросились вон из церкви. Они вбежали в дальнее крыло, туда, где были приготовлены для них кельи, и там, постыдно запершись, провели всю ночь. Во время ночного бдения, постоянно прерываясь на благочестивые молитвы, священники обсуждали причину столь буйного поведения всех без исключения послушниц во главе с их настоятельницей. Старший экзорцист, почти все время молчавший, наконец высказал свое мнение:
– Во всем виновата одна, самая главная и самая настоящая одержимая. Проведя с нею обряд и изгнав из несчастной демонов, овладевших ею, мы очистим весь монастырь от скверны.
Остальные священники полностью согласились с ним, порешив на следующее же утро приступить к обряду. Наутро, едва солнце показалось на горизонте, они вышли из своего убежища и решительными шагами направились к главной келье, занимаемой аббатисой.
– Сестра Анна, – объявил старший экзорцист, коему вчера вечером аббатиса чуть не вырвала серебристую бороду. – Мы должны провести обряд с той единственной, которая не только носит в себе демонов, но и передает заразу одержимости другим.
Анна, решив, что священники имеют в виду ее, запротестовала:
– Возможно, вы и правы, падре, но только мне думается, что весь монастырь, коим я руковожу, должен пройти обряд. Хватит ли у вас сил, чтобы очистить его и его несчастных обитателей?
– Нет, я продолжаю настаивать на том, что только одна из послушниц является по-настоящему одержимой бесами. Остальные же просто дурачатся, чтобы ввести нас в обман и не допустить пострига! – в гневе воскликнул священник.
Маргарита, подслушивавшая этот разговор, помчалась по лестнице в подвал к своей подруге.
– Жануария, беда! – громко зашептала она в оконце, едва широко зевавшая ключница, утомленная ночными бдениями соседки Урсулы, изволила приподняться с большой кровати, представлявшей единственную мебель в келье-тюрьме.
– Что там еще?
– Эти приехавшие священники считают, что ты только прикидываешься. Они тебя раскусили, – быстро зашептала француженка. – Поэтому лечить будут только Урсулу…
– Давно пора, – пропела, зевая, все еще не проснувшаяся окончательно Жануария. – А со мной-то что будет? – наконец сообразила она задать главный вопрос.
– А тебя, подруга, просто высекут, как последнюю трактирную девку, и пошлют выбирать дерьмо из отхожего места монастыря, будь он неладен, – выругалась Маргарита.
Ключница подбоченилась, выставив вперед свои огромные, словно спелые дыни, груди, и грозно сказала:
– Ну, это мы еще поглядим, кто тут будет дерьмо убирать.
Через полчаса священники спустились в монастырский подвал. Даже не взглянув на сурово молчавшую Жануарию, стоявшую, скрестив на необъятной груди мощные руки, посреди кельи, и не обратив внимания на жалобы, раздававшиеся из кельи викария, они проследовали прямо к дальней келье, в которой скрывалась Урсула.
– Помните, братья, что демоны в теле человеческом, таком хрупком на вид, обладают удесятеренной силою, а потому будьте наготове, – предупредил своих помощников старший экзорцист и осторожно отпер дверь.
Несчастная послушница лежала, скрючившись, прямо на полу своей расписанной кровью кельи. Ее покалеченное тельце судорожно вздымалось от протяжных вздохов. Услышав, что кто-то вошел, она подняла голову и обратила на священника взор красных глаз, в которых сквозила сильнейшая боль.
– Падре, спасите меня, я погибаю, – прошептала она и без чувств уронила голову на пол.
Священники подбежали, подхватили тело несчастной и с превеликой осторожностью вынесли его из подвала. Когда Урсулу внесли в зал, из коего предварительно был убран трон Анны, послушница очнулась. Старший экзорцист нагнулся к ней и спросил:
– Желаешь ли ты, дитя мое, пройти обряд?
– Да, – коротко кивнула головой Урсула.
– Нам придется привязать тебя, так как демоны, сидящие в тебе, слишком сильны, – предупредил ее священник.
Послушницу уложили на широкую скамью и привязали к ножкам руки и ноги. Старший экзорсист лично проверил узлы на веревках. Затем молодой служка достал из дорожного сундучка, заблаговременно внесенного им в зал, небольшой молитвенник и с поклоном передал его священнику. Тот, облаченный в белоснежную сутану и черную шапочку, поправил на груди золотой крест и начал читать молитву, изредка делая знаки. По воле его руки один из помощников брызгал на тело несчастной святую воду.
Урсула спокойно лежала, привязанная к скамейке. Она даже умудрилась немного поспать, убаюканная спокойным бормотанием молитвы и привыкнув к легким брызгам святой воды, изредка попадавшим ей на лицо.
Внезапно старший экзорцист, передав молитвенник служке, сказал громким голосом, будя Урсулу:
– Имя мое Антоний. А как твое имя?
– Урсула, – тихо сказала послушница.
– Ныне я обращаюсь к захватившим твое тело демонам, – строго сказал священник. – Как ваше имя? Представьтесь.
Урсула молчала. И тут старший экзорцист сделал знак одному из своих помощников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
– Помолимся, сестры! – громко сказала она, словно хотела припечатать нечестивиц позорным клеймом.
Анна стала произносить слова молитвы, выговаривая четким, строгим голосом и стараясь заглушить вой, становящийся все более громким и отчетливым. Теперь уже и сами священники догадались, что это послушницы мычат, не раскрывая ртов. Тогда старший экзорцист, желая во что бы то ни стало пресечь подобное богомерзкое мычание, грозно стуча деревянными подошвами сандалий о каменный пол, подошел к алтарю, обернулся и воскликнул, обводя суровым взором послушниц:
– Прекратите! Немедля прекратите сие богохульство! Вы же в храме!
Послушницы смущенно замолкли. Тишину, повисшую на мгновение под церковными сводами, тут же разорвал протяжный вопль. Вопль этот раздавался откуда-то из-под пола. То кричала обезумевшая Урсула, коей, по мнению экзорцистов, действительно овладели демоны. Страшные крики, которые издавал нечеловеческий голос, послужили для остальных послушниц катализатором. Первой закатила глаза Анна, настоятельница «босых кармелиток». Она с криком задергалась, словно марионетка в руках бродячего актера с базара. Послушницы подхватили крик. Внезапная страсть овладела ими. Они стали тянуться к оторопевшим от неожиданности священникам. Многие откровенно показывали свои прелести, предлагая совокупиться. Иные беззастенчиво целовали друг друга и терлись телами, распаляя страсть.
Аббатиса накинулась на старшего экзорциста, впиваясь руками в его роскошную бороду.
– Дева Мария во мне! – завопила она. – Войди в меня, и ты познаешь матерь Божию!
Экзорцисты бросились вон из церкви. Они вбежали в дальнее крыло, туда, где были приготовлены для них кельи, и там, постыдно запершись, провели всю ночь. Во время ночного бдения, постоянно прерываясь на благочестивые молитвы, священники обсуждали причину столь буйного поведения всех без исключения послушниц во главе с их настоятельницей. Старший экзорцист, почти все время молчавший, наконец высказал свое мнение:
– Во всем виновата одна, самая главная и самая настоящая одержимая. Проведя с нею обряд и изгнав из несчастной демонов, овладевших ею, мы очистим весь монастырь от скверны.
Остальные священники полностью согласились с ним, порешив на следующее же утро приступить к обряду. Наутро, едва солнце показалось на горизонте, они вышли из своего убежища и решительными шагами направились к главной келье, занимаемой аббатисой.
– Сестра Анна, – объявил старший экзорцист, коему вчера вечером аббатиса чуть не вырвала серебристую бороду. – Мы должны провести обряд с той единственной, которая не только носит в себе демонов, но и передает заразу одержимости другим.
Анна, решив, что священники имеют в виду ее, запротестовала:
– Возможно, вы и правы, падре, но только мне думается, что весь монастырь, коим я руковожу, должен пройти обряд. Хватит ли у вас сил, чтобы очистить его и его несчастных обитателей?
– Нет, я продолжаю настаивать на том, что только одна из послушниц является по-настоящему одержимой бесами. Остальные же просто дурачатся, чтобы ввести нас в обман и не допустить пострига! – в гневе воскликнул священник.
Маргарита, подслушивавшая этот разговор, помчалась по лестнице в подвал к своей подруге.
– Жануария, беда! – громко зашептала она в оконце, едва широко зевавшая ключница, утомленная ночными бдениями соседки Урсулы, изволила приподняться с большой кровати, представлявшей единственную мебель в келье-тюрьме.
– Что там еще?
– Эти приехавшие священники считают, что ты только прикидываешься. Они тебя раскусили, – быстро зашептала француженка. – Поэтому лечить будут только Урсулу…
– Давно пора, – пропела, зевая, все еще не проснувшаяся окончательно Жануария. – А со мной-то что будет? – наконец сообразила она задать главный вопрос.
– А тебя, подруга, просто высекут, как последнюю трактирную девку, и пошлют выбирать дерьмо из отхожего места монастыря, будь он неладен, – выругалась Маргарита.
Ключница подбоченилась, выставив вперед свои огромные, словно спелые дыни, груди, и грозно сказала:
– Ну, это мы еще поглядим, кто тут будет дерьмо убирать.
Через полчаса священники спустились в монастырский подвал. Даже не взглянув на сурово молчавшую Жануарию, стоявшую, скрестив на необъятной груди мощные руки, посреди кельи, и не обратив внимания на жалобы, раздававшиеся из кельи викария, они проследовали прямо к дальней келье, в которой скрывалась Урсула.
– Помните, братья, что демоны в теле человеческом, таком хрупком на вид, обладают удесятеренной силою, а потому будьте наготове, – предупредил своих помощников старший экзорцист и осторожно отпер дверь.
Несчастная послушница лежала, скрючившись, прямо на полу своей расписанной кровью кельи. Ее покалеченное тельце судорожно вздымалось от протяжных вздохов. Услышав, что кто-то вошел, она подняла голову и обратила на священника взор красных глаз, в которых сквозила сильнейшая боль.
– Падре, спасите меня, я погибаю, – прошептала она и без чувств уронила голову на пол.
Священники подбежали, подхватили тело несчастной и с превеликой осторожностью вынесли его из подвала. Когда Урсулу внесли в зал, из коего предварительно был убран трон Анны, послушница очнулась. Старший экзорцист нагнулся к ней и спросил:
– Желаешь ли ты, дитя мое, пройти обряд?
– Да, – коротко кивнула головой Урсула.
– Нам придется привязать тебя, так как демоны, сидящие в тебе, слишком сильны, – предупредил ее священник.
Послушницу уложили на широкую скамью и привязали к ножкам руки и ноги. Старший экзорсист лично проверил узлы на веревках. Затем молодой служка достал из дорожного сундучка, заблаговременно внесенного им в зал, небольшой молитвенник и с поклоном передал его священнику. Тот, облаченный в белоснежную сутану и черную шапочку, поправил на груди золотой крест и начал читать молитву, изредка делая знаки. По воле его руки один из помощников брызгал на тело несчастной святую воду.
Урсула спокойно лежала, привязанная к скамейке. Она даже умудрилась немного поспать, убаюканная спокойным бормотанием молитвы и привыкнув к легким брызгам святой воды, изредка попадавшим ей на лицо.
Внезапно старший экзорцист, передав молитвенник служке, сказал громким голосом, будя Урсулу:
– Имя мое Антоний. А как твое имя?
– Урсула, – тихо сказала послушница.
– Ныне я обращаюсь к захватившим твое тело демонам, – строго сказал священник. – Как ваше имя? Представьтесь.
Урсула молчала. И тут старший экзорцист сделал знак одному из своих помощников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55