Советники и дочери Бергола тоже смотрели на него с нескрываемым интересом. Судя по всему, они только что отобедали – со стола, застеленного белой скатертью, испятнанной кое-где вином и жирными подливками, расторопные служанки успели уже убрать блюда с остатками трапезы и теперь ловко расставляли между высокими серебряными кувшинами и кубками вазочки со сластями и ажурные корзинки с ярко горящими апельсинами, лимонами, персиками, грушами и гранатами. Над фруктами, источавшими аромат, от которого у голодного северянина, несколько дней питавшегося исключительно лепешками, желудок подступал к горлу, вились мухи и пчелы. Сидящие за столом отмахивались от них пестрыми веерами.
Наконец бесшумно снующие служанки удалились из зала, и Владыка Исфатеи, вдоволь насмотревшись на своего пленника, потребовал:
– Расскажи, как очутился ты в родовом храме Амаргеев. Что привело тебя туда, что побудило нарушить запрет на его посещение.
Бергол – тучный пожилой мужчина с низким лбом, коротким толстым носом и обвисшими щеками – очень походил на свою старшую дочь, и, если бы не умный, хитрый блеск маленьких бегающих глазок его, Мгал, пожалуй, удивился бы, как удается этому сонному борову в кричаще-ярких одеждах, столь долгие годы управляя Исфатеей, снискать если не любовь, то уважение своих подданных. Правда, в мирное время титул Владыки города значил не слишком много, и уважение, с которым горожане относились к Берголу, вызвано было не столько его мудрым правлением, сколько тем, что он слыл самым богатым купцом Исфатеи и Кундалага.
– Я охотник, – начал Мгал, – родился у подножия Облачных гор и забрался так далеко на юг, привлеченный рассказами и преданиями о Дивных городах. Более полугода жил я в богатых дичью окрестностях Исфатеи с двумя товарищами, лишившимися по воле Небесного Отца крова и родных. Случайно довелось нам стать свидетелями того, как дерзкие оборванцы захватили старшую принцессу из рода Амаргеев…
– Понятно, – прервал Бергол северянина низким Утробным голосом. – Дальнейшее нам известно из рассказа принцессы Чаг. Вы слышали ее разговор с одним из рыкарей и решили посмотреть, что представляет собой наше родовое святилище, так? Но откуда у вас взялась монета Маронды?
– Это талисман моей матери, и раньше я никогда не подозревал…
– Я предупреждал, что он будет все отрицать, – неожиданно подал голос моложавый широкоплечий мужчина, сидевший по правую руку от Бергола. – Отдайте его мне, и я скоро буду знать всю правду.
– Правду? – переспросил Бергол со странной интонацией в голосе. – Боюсь, что ты, мастер Донгам, сумеешь вытянуть из него нечто большее, чем голая правда.
Остальные советники – и, насколько Мгалу было известно, богатейшие торговые люди Исфатеи – зашевелились, заерзали на своих тяжелых стульях, тревожно посматривая на Донгама – единственного среди них светловолосого человека с невозмутимым лицом и твердым взглядом прирожденного бойца.
– Всем известно, что Черные Маги давно подбираются к кристаллу Калиместиара, и едва ли можно считать появление этого «охотника» в храме Амайгерассы простой случайностью.
– Чш-с-с-с… – по-змеиному зашипел советник с морщинистым обезьяньим личиком. – Он не должен слышать…
– Он не может не знать, что кристалл и Жезл Силы похищены. Раковины-хранительницы разбиты, случилось то, что я и предсказывал, и теперь поздно секретничать.
Донгам говорил совершенно бесстрастно, и все же Мгалу послышалась в его словах глубоко упрятанная насмешка и почудилось что-то снисходительно-покровительственное, что проскакивает порой в речи взрослого, которому приходится разговаривать с упрямым младенцем. Отметив это как нечто подлежащее осмыслению в дальнейшем, Мгал сосредоточился на главном: стражники и гвардейцы Бергола проникли в святилище, но кристалла там не нашли. Не обнаружили они и Эмрика с Гилем, иначе зачем бы его вызывали на этот странный допрос.
– Я не думаю, чтобы наш «охотник» знал, где находятся сейчас его товарищи. – Бергол скользнул по северянину равнодушным взглядом.
Ага! После первого же обмена репликами Владыки Исфатеи и Донгама у Мгала создалось впечатление, что участь его уже решена Берголом и привели его сюда не затем, чтобы получить какие-то сведения, а для чего-то совсем иного.
– Не имею ни малейшего представления о том, где могут быть сейчас мои товарищи, – подтвердил северянин, нисколько не лукавя. – Только из вашего разговора я и узнал, что им удалось благополучно покинуть храм Дарителя Жизни.
Бергол и обезьянолицый понимающе переглянулись.
– И все же я хотел бы допросить пленника по-своему, – сообщил Донгам, поглядывая на свои ухоженные ногти. – Судьба кристалла и Жезла Силы важнее старых предрассудков.
– Имейте в виду, что, если бы ему нужна была тайна святилища, он не стал бы пытаться выручить Чаг, – вмешалась младшая дочь Бергола, не промолвившая до этого ни слова, и Мгал в первый раз посмотрел на нее с невольной симпатией.
Высокая, крепкого сложения, девушка эта унаследовала внешность матери, считавшейся в свое время одной из красивейших женщин города. Правильный овал лица, точеный носик, длинные брови, маленький чувственный рот и голубые глаза, столь нехарактерные для жителей юга, ничем не напоминали черты Бергола, что и послужило основанием для распространения слухов о том, что Владыка Исфатеи вовсе не является ее отцом. Слухов тем более упорных, что супруга Бергола уже много лет была в немилости и проживала у своих родичей в отдаленном поместье, находившемся ближе к Кундалагу, чем к Исфатее.
– Да, да, он не стал бы выручать принцессу Чаг, я уже приводил мастеру Донгаму этот довод. К тому же монеты Маронды никто у ювелиров в последнее время не спрашивал, я навел справки, – вступил в разговор еще один советник с опухшим, словно искусанным осами, лицом.
– Ну, это еще ни о чем не говорит. Ювелиры ваши – народ тертый.
– Позволено ли мне будет узнать, почему мастер Донгам просил стянуть городских стражников к храму именно в тот день, когда в святилище проникли злоумышленники? – вкрадчиво спросила младшая из принцесс, и Мгалу показалось, что во взгляде ее, украдкой брошенном на него, мелькнуло сочувствие. – Была ли столь сильная тревога за кристалл внушена мастеру Донгаму Небесным Отцом, или, обращаясь к Владыке Исфатеи с просьбой выслать стражников и окружить святилище гвардейцами, он руководствовался сведениями из других источников?
– Батигар! – одернул дочь Бергол, и та кротко опустила густые ресницы под его свирепым взглядом.
«Жабья слюна! – внутренне ахнул Мгал. – Да ведь если девчонка права и Заруг связан с этим светловолосым… Тут идет какая-то тайная возня, смысл которой я уловить не могу, но и без того ясно, что, похитив кристалл, мы так здорово расшевелили это болото, что зашипел разом весь гадюшник!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123
Наконец бесшумно снующие служанки удалились из зала, и Владыка Исфатеи, вдоволь насмотревшись на своего пленника, потребовал:
– Расскажи, как очутился ты в родовом храме Амаргеев. Что привело тебя туда, что побудило нарушить запрет на его посещение.
Бергол – тучный пожилой мужчина с низким лбом, коротким толстым носом и обвисшими щеками – очень походил на свою старшую дочь, и, если бы не умный, хитрый блеск маленьких бегающих глазок его, Мгал, пожалуй, удивился бы, как удается этому сонному борову в кричаще-ярких одеждах, столь долгие годы управляя Исфатеей, снискать если не любовь, то уважение своих подданных. Правда, в мирное время титул Владыки города значил не слишком много, и уважение, с которым горожане относились к Берголу, вызвано было не столько его мудрым правлением, сколько тем, что он слыл самым богатым купцом Исфатеи и Кундалага.
– Я охотник, – начал Мгал, – родился у подножия Облачных гор и забрался так далеко на юг, привлеченный рассказами и преданиями о Дивных городах. Более полугода жил я в богатых дичью окрестностях Исфатеи с двумя товарищами, лишившимися по воле Небесного Отца крова и родных. Случайно довелось нам стать свидетелями того, как дерзкие оборванцы захватили старшую принцессу из рода Амаргеев…
– Понятно, – прервал Бергол северянина низким Утробным голосом. – Дальнейшее нам известно из рассказа принцессы Чаг. Вы слышали ее разговор с одним из рыкарей и решили посмотреть, что представляет собой наше родовое святилище, так? Но откуда у вас взялась монета Маронды?
– Это талисман моей матери, и раньше я никогда не подозревал…
– Я предупреждал, что он будет все отрицать, – неожиданно подал голос моложавый широкоплечий мужчина, сидевший по правую руку от Бергола. – Отдайте его мне, и я скоро буду знать всю правду.
– Правду? – переспросил Бергол со странной интонацией в голосе. – Боюсь, что ты, мастер Донгам, сумеешь вытянуть из него нечто большее, чем голая правда.
Остальные советники – и, насколько Мгалу было известно, богатейшие торговые люди Исфатеи – зашевелились, заерзали на своих тяжелых стульях, тревожно посматривая на Донгама – единственного среди них светловолосого человека с невозмутимым лицом и твердым взглядом прирожденного бойца.
– Всем известно, что Черные Маги давно подбираются к кристаллу Калиместиара, и едва ли можно считать появление этого «охотника» в храме Амайгерассы простой случайностью.
– Чш-с-с-с… – по-змеиному зашипел советник с морщинистым обезьяньим личиком. – Он не должен слышать…
– Он не может не знать, что кристалл и Жезл Силы похищены. Раковины-хранительницы разбиты, случилось то, что я и предсказывал, и теперь поздно секретничать.
Донгам говорил совершенно бесстрастно, и все же Мгалу послышалась в его словах глубоко упрятанная насмешка и почудилось что-то снисходительно-покровительственное, что проскакивает порой в речи взрослого, которому приходится разговаривать с упрямым младенцем. Отметив это как нечто подлежащее осмыслению в дальнейшем, Мгал сосредоточился на главном: стражники и гвардейцы Бергола проникли в святилище, но кристалла там не нашли. Не обнаружили они и Эмрика с Гилем, иначе зачем бы его вызывали на этот странный допрос.
– Я не думаю, чтобы наш «охотник» знал, где находятся сейчас его товарищи. – Бергол скользнул по северянину равнодушным взглядом.
Ага! После первого же обмена репликами Владыки Исфатеи и Донгама у Мгала создалось впечатление, что участь его уже решена Берголом и привели его сюда не затем, чтобы получить какие-то сведения, а для чего-то совсем иного.
– Не имею ни малейшего представления о том, где могут быть сейчас мои товарищи, – подтвердил северянин, нисколько не лукавя. – Только из вашего разговора я и узнал, что им удалось благополучно покинуть храм Дарителя Жизни.
Бергол и обезьянолицый понимающе переглянулись.
– И все же я хотел бы допросить пленника по-своему, – сообщил Донгам, поглядывая на свои ухоженные ногти. – Судьба кристалла и Жезла Силы важнее старых предрассудков.
– Имейте в виду, что, если бы ему нужна была тайна святилища, он не стал бы пытаться выручить Чаг, – вмешалась младшая дочь Бергола, не промолвившая до этого ни слова, и Мгал в первый раз посмотрел на нее с невольной симпатией.
Высокая, крепкого сложения, девушка эта унаследовала внешность матери, считавшейся в свое время одной из красивейших женщин города. Правильный овал лица, точеный носик, длинные брови, маленький чувственный рот и голубые глаза, столь нехарактерные для жителей юга, ничем не напоминали черты Бергола, что и послужило основанием для распространения слухов о том, что Владыка Исфатеи вовсе не является ее отцом. Слухов тем более упорных, что супруга Бергола уже много лет была в немилости и проживала у своих родичей в отдаленном поместье, находившемся ближе к Кундалагу, чем к Исфатее.
– Да, да, он не стал бы выручать принцессу Чаг, я уже приводил мастеру Донгаму этот довод. К тому же монеты Маронды никто у ювелиров в последнее время не спрашивал, я навел справки, – вступил в разговор еще один советник с опухшим, словно искусанным осами, лицом.
– Ну, это еще ни о чем не говорит. Ювелиры ваши – народ тертый.
– Позволено ли мне будет узнать, почему мастер Донгам просил стянуть городских стражников к храму именно в тот день, когда в святилище проникли злоумышленники? – вкрадчиво спросила младшая из принцесс, и Мгалу показалось, что во взгляде ее, украдкой брошенном на него, мелькнуло сочувствие. – Была ли столь сильная тревога за кристалл внушена мастеру Донгаму Небесным Отцом, или, обращаясь к Владыке Исфатеи с просьбой выслать стражников и окружить святилище гвардейцами, он руководствовался сведениями из других источников?
– Батигар! – одернул дочь Бергол, и та кротко опустила густые ресницы под его свирепым взглядом.
«Жабья слюна! – внутренне ахнул Мгал. – Да ведь если девчонка права и Заруг связан с этим светловолосым… Тут идет какая-то тайная возня, смысл которой я уловить не могу, но и без того ясно, что, похитив кристалл, мы так здорово расшевелили это болото, что зашипел разом весь гадюшник!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123