Единственным человеком в трактире, которого Джейм так и не узнала поближе, была госпожа Аберния. Жена Тубана никогда не покидала своих покоев в южном крыле. Джейм изредка слышала, как та громко бранила Тубана за возмутительную щедрость или что-нибудь в том же духе, но видела разве что тень на плотно задернутой занавеске, энергично размахивающую руками. Никто не мог – или не хотел – объяснить Джейм, почему госпожа Аберния живет такой затворницей.
И это была не единственная загадка «Рес-аб-Тирра». Напряженными были отношения с обитателями гостиницы, стоящей напротив через площадь, – ее основал уроженец округа Тенко из Тверрди, Марплет, и назвал «Твердыней». С самого своего прибытия Джейм оказалась вовлечена в несколько небольших, но неприятных событий в заведении Тубана. Например, однажды утром Джейм обнаружила Ротана и Гилли, соскребающих навоз с фигурок на стене «Рес-аб-Тирра». В другой раз кто-то бросил через стену во двор запечатанный кувшин, который разбился и обдал свежевыстиранные простыни содержимым выгребной ямы. Джейм бы не связала эти происшествия с «Твердыней», если бы однажды днем нечто не влетело в окно и не приземлилось на стол, который она отмывала. Это был тот самый пятнистый кот. Шерсть на морде сгорела, три лапы были сломаны… впрочем, как и шея. Затем Джейм услышала под окнами смех марплетовского управляющего.
Волна черной ярости захлестнула ее. Она отшвырнула тряпку и рванулась к дверям, да только рука Клепетти схватила ее за воротник и втащила обратно.
Полузадушенная, чувствовала она около своего уха тяжелое, злое дыхание вдовы, а протерев глаза, увидела в комнате явно разгневанных Ротана и Гилли, старающихся делать вид, что не замечают несущихся с площади насмешек. Тубан так просто растворился во тьме винного погреба. Потом голоса с улицы удалились, и Клепетти отпустила ее.
– Но почему? – хрипло спросила Джейм, потирая рукой горло. – Мы должны догнать их. Почему мы не побежали следом?
– Дитя, если ты нам хоть чуточку доверяешь, не спрашивай ни о чем. И не вмешивайся, что бы ни случилось, – сказала вдова, повернулась и ушла в кухню.
Джейм смотрела ей вслед. Связанная законами кенцирского гостеприимства, она должна была подчиниться; но другой закон – закон чести Дома – гнал ее защищать и мстить. Но как она может защитить от того, чего не понимает? Неожиданное бездействие ее новых друзей, которых она совсем не считала трусами (ну разве что Тубана), поставило ее в тупик и заставило нервничать. И это еще не самое худшее. Клепетти и остальные точно знают, что происходит, поняла Джейм, и знали задолго до ее появления тут. Но ей не сказали. Почему? Может быть, несмотря на свое дружелюбие, они все еще не доверяют ей? Потому что она посторонняя. Опять.
Сперва она притворилась, что это не имеет никакого значения. В конце концов, у людей могут быть свои секреты, и ни у кого из них пока еще нет веской причины доверять ей. Но дни шли, необъяснимая агрессия Марплета росла, объединяя остальных в их пассивном сопротивлении, и Джейм чувствовала себя так, будто ее исключили из их тесного круга. Это слишком ярко напомнило ей жизнь в замке. Она впервые осознала, что значат для нее здешние люди, как они нужны ей.
«Я должна прижиться где-нибудь, стать частью какого-то места, и если не здесь – то где?»
Она лежала на теплой черепице крыши северного крыла, над четвертым этажом, озирая с высоты город. Острые шпили цвета слоновой кости поднимались вдалеке, касаясь вершинами заходящего за Хмарь солнца. Ночь в Тай-Тестигоне всегда наступала быстро, и лишь только тьма опускалась, город пробуждался к жизни. Джейм тянуло нырнуть в переплетение этих изогнутых улиц, разнюхать все их секреты. Она не забыла неуловимого соблазна лабиринта, богов Тай-Тестигона и вызова, произнесенного перед храмом. Но Тубан просил ее не покидать трактир. Ему казалось, что как только она выйдет за его стены, то немедленно и безвозвратно заблудится. Ну что касается лабиринта улиц, то, усмехнулась Джейм, может быть, он и прав, но придет день, когда она все-таки рискнет. Ей очень нравились здешние люди, и поэтому она не могла оставаться тут бесконечно, просто ожидая чего-то. Если вскоре дела не наладятся, она разорвет шелковый поводок заботы Тубана и растворится в ночи, в одиночестве – уйдет так же, как и пришла сюда.
Снизу раздался пронзительный вопль – полубульканье, полувизг. Посмотрев вниз, Джейм увидела на галерее, рядом с комнатой Танишент, Тубана, глядящего на нее с таким ужасом, что она немедленно прыгнула и, уцепившись за карниз, перелетела прямо на пол галереи, представ перед Тубаном.
– Что случилось? – Голос ее прерывался от волнения. Может быть, ее наконец решили посвятить в тайну?
– Да ты свернешь себе шею! – Ответ был довольно непоследовательный. – Что ты делала там, наверху?
– Ох. Я просто смотрела на город. Кому пришло в голову так запутать улицы?
– Ну, – Тубан явно пытался вновь вернуть себе самообладание, – отчасти это намеренно, отчасти нет. Видишь ли, мы все здесь стараемся избегать неприятностей – реальных и надуманных. Старые дома всегда разбирали, отмывали и очищали площадь, и на их месте вырастали новые. Но немного. Тай-Тестигон был заложен во времена Старой Империи, тогда люди любили головоломки. Вся их культура основывалась на этом, и высшей формой искусства стал лабиринт. Конечно, с тех пор многое изменилось, но традиции так быстро не уходят. Ну вот, например, когда господин Свят-Халва, из Гильдии Воров, пришел к власти, то превратил часть Дворца в настоящую путаницу; а старый Писака до сих пор живет в доме, где заблудился сам архитектор – вошел и с той поры никто его больше не видел.
Джейм встрепенулась:
– А Писака… кто это?
– Он величайший вор в истории Тай-Тестигона, притча во языцех, и единственный, кто знает все улицы города. Округ Храмов – его вотчина, но сейчас он отошел от дел и не показывается на люди. Тебе уже приходилось слышать о нем?
Джейм, поколебавшись, рассказала трактирщику, что случилось в проулке. Тубан слушал, выпучив глаза.
– Пятьдесят шесть лет, с тех пор как этот человек похитил Око Абарраден, что было не просто сложно, как ты можешь подумать, – это было физически невозможно, так вот, с тех пор каждый воришка в Гильдии спит и видит себя его учеником. Пятьдесят шесть лет! А ты только вошла в город – и он делает тебе такое предложение. Да во Дворце все лопнут от зависти, и Свят-Халва – первый!
– Уж не хочешь ли ты сказать, что он предложил научить меня воровать? – ужаснулась Джейм.
– Ну конечно, что же еще! И почему бы нет? Чуть ли не каждый в Тай-Тестигоне если не ворует, то умеет, а если не умеет, то хочет. Это неплохая работа, как я слышал, а уж если попадется хороший учитель, ну и, конечно, если сам не бездарь…
В этот момент Клепетти позвала Тубана из кухни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78